Всемирная история. Том 4. Новейшая история - Оскар Йегер

В результате битвы 18 октября получилось следующее: при Конневице, Лёзнице, Пробстгейде все атаки богемской армии были отбиты, и главным образом последняя из трех этих деревень, составлявшая ключ ко всей позиции, осталась в руках французов, между тем как в восточной части громадного поля сражения союзники в течение дня овладели деревнями: Цукельгаузен, Цвейнау, Мёлькау, Штюнц, Паунсдорф, Селерсгаузен и Шёнфельд; они твердо были уверены в том, что завтра победа, несомненно, будет на их стороне. Но эти предположения оказались излишними: дело шло уже не о победе. Наполеон пустил в ход уже все свои резервы, а в распоряжении союзников оставалось еще 100 000 совсем свежего войска. Он также сильно нуждался в боеприпасах и мог опасаться того, что отступление ему будет отрезано или преследование при отступлении пойдет настолько энергично, что приведет всю его армию в полное расстройство.

Однако на военном совете, собранном в тот же вечер под председательством князя Шварценберга, поднялись споры. Одни предлагали прибегнуть к обходному маневру и действительно сделать отступление Наполеону невозможным, другие опасливо советовали «не доводить разбитого врага до крайности»; в конце концов пришли к такому выводу, что следует просто продвигаться к Лейпцигу и занять его. Напрасно настаивал Блюхер на том, что если ему из огромной союзной кавалерии выделят 20 000 человек, он берется отрезать Наполеону отступление! В этом поддерживал его и император Александр. С ним не согласились, и он по собственному почину выслал вперед корпус Йорка к Галле и Мерзебургу.

Вид Лейпцига близ Гриммайских ворот, 20 октября 1813 г.

При наступлении темноты Наполеон двинул авангард своей отступающей армии через Лейпциг — корпуса маршалов Виктора и Ожеро, остатки пяти кавалерийских корпусов, гвардию. Корпус Бертрана, который бился при Линденау и 18 числа не подвергался никакому новому нападению, послан уже был вперед. Мармон, Ней, Лористон должны были следовать за авангардом; позади всех назначено было идти Макдональду с остатками его корпуса, к которому примкнули остатки корпуса Ренье (саксонцы) и также сильно пострадавшие в эти дни части польских войск, под командованием Понятовского. Им было предписано как можно дольше держаться в предместьях, и эти предместья были ввиду возможности подобной обороны, укреплены, между тем как шум отступающей армии слышен был в течение всей ночи. Сам город был переполнен ранеными, умирающими, больными и едва ли приходится говорить о том, что они в течение этих дней испытывали страшную муку.

Вид Лейпцига близ Ранштэдских ворот, 20 октября 1813 г. (линия отступления французов)

В стане союзников не было заметно никакой спешки. Когда рассеялся осенний утренний туман, яркое солнце 19 октября осветило обширное поле битвы и вдали — башни и шпили Лейпцига. Стройные боевые линии предыдущего дня исчезли — следовательно новое сражение оказалось ненужным.

Войско двинулось; сформированы были штурмовые колонны. Вслед за штурмом должен был произойти торжественный въезд в Лейпциг трех монархов, которые были все налицо, при армии. Наполеон со своей стороны, как и всегда, весьма разумно принял все меры предосторожности для прикрытия своего отступления: одно только было непонятно, почему он не позаботился на всякий случай о наведении еще одного моста через Эльстер.

Город представлял собой выгодные позиции для обороны, подступы к предместьям были заграждены, в садовых оградах кое-где пробиты бойницы. В 10 часов утра, в то время, когда уже вновь завязались под стенами города бои, Наполеон, проведший эту ночь в гостинице (Hotel de Prusse), отправился к королю саксонскому, от которого он сумел до того момента скрыть истинное положение дел, и простился с этим своим верным вассалом и жертвой его политики. Более часа пришлось ему пробираться среди массы отступающих и беглецов к выезду на Ранштэдское шоссе: неприятельские пули уже начинали долетать в эту часть города…

Между 9 и 10 часами Беннигсен с юга (против Петровских ворот) открыл канонаду. Гриммайские ворота (на восточной стороне города) были взяты штурмом войсками Бюлова, и кёнигсбергский ландвер раньше всех проник в город. Особенно упорно защищали поляки и дивизия Дюрютта северный форштадт Лейпцига. Здесь лично присутствовал и ободрял нападающих сам Блюхер. Петровские ворота также были взяты штурмом и отбиты русскими у сильно поредевших польских войск под командованием Понятовского, отчаянно бившихся здесь против своих давних врагов.

Около 12 часов Наполеон перешел через каменный мост на Эльстере, перед Ранштэдскими воротами. Им отдано было приказание — взорвать этот мост, как только отступление по нему войск будет закончено. Но при общей сумятице отступления и битвы, кипевшей под стенами города, распоряжение о взрыве моста было исполнено не вовремя: русские егеря в смелом натиске своем продвинулись настолько, что стали обстреливать массы, двигавшиеся по мосту. Тот, которому поручена была охрана моста в этот момент, предположил, что теперь уже все войска из города вышли, и поджег запал мины… Мост был взорван; последовала ужасная сцена: те, кто еще находился по эту сторону Эльстера, отчасти попрыгали в реку, чтобы перебраться через нее вплавь… Многие перебрались, и в том числе Макдональд, но многие и погибли — утонул в реке Понятовский… Вся же остальная часть французского войска, которая не успела перейти через мост, около 15 000 человек, должна была сдаться союзникам. Весть об этом страшном эпизоде быстро распространилась повсюду — и всякое сопротивление постепенно прекратилось. В это самое время, или немного позже, трое монархов въезжали в Лейпциг под восторженные крики населения, которое понимало, что с этим въездом заканчиваются их бедствия.

Вступление союзников в Лейпциг, 19 октября 1813 г. (через внутренние Гриммайские ворота).

Гравюра работы Г. Беттгера-старшего (1815 г.) с рисунка, сделанного Гейслером с натуры в 1813 г.

Рыночная площадь в Лейпциге, 19 октября 1813 г. Въезд трех союзных монархов

Тут только можно было подвести итоги этой победы. Во французском войске выбыло из строя 15 000 человек убитыми, 15 000 ранеными, столько же захвачено в плен с оружием в руках и среди них 3000 офицеров, 27 генералов, 300 орудий, 900 повозок достались победителям. Среди пленных оказался и саксонский король, Фридрих Август, который и был отправлен в Берлин под военным конвоем. Потери победителей, по количеству убитых и раненых, были не меньше, чем у французов. Насчитывают до 45 775 убитых и раненых, в том числе 2000 офицеров. Бедствия в Лейпциге достигли крайних пределов потому, что никакого человеческого сострадания и никакой врачебной помощи не хватало на всю громадную массу нуждавшихся в ней, и таким образом многие сотни и тысячи людей, обойденные смертью в 4-дневном бою, погибли здесь только потому, что помощь им не могла быть оказана вовремя. Каковы были разрушительные силы, действовавшие здесь, это видно из сопоставления первых попавшихся под руку цифр: так, например, оказывается, что французская армия в бою 16 октября выпустила 84 000, а в бою 18-го — 95 000 орудийных зарядов, всего же за последние пять дней под Лейпцигом произведено было 220 000 пушечных выстрелов, на которые союзники ответили, вероятно, не менее, чем полумиллионом выстрелов, не считая многих миллионов ружейных выстрелов, которыми обменялись обе воюющие стороны в тех бесчисленных отдельных боях, из которых состояла эта великая «битва народов».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Военные действия во Франции. Первый Парижский мир. Возвращение Наполеона с острова Эльбы и «Сто дней». Ватерлоо. Остров Святой Елены. Второй Парижский мир

Раньше очень была распространена легенда (и ей верили), будто три государя, одержав победу, преклонили колена — указывают даже «холм государей», на котором это произошло — и благодарили Бога за одержанную победу. Легенда эта очень верно выразила господствовавшее тогда всеобщее убеждение, что здесь свершился суд Божий над великим грешником и безумцем, и что тут Европа возвратила себе свободу. Народы вполне сознавали, что эта борьба народного духа со злоупотреблением гения была священной войной, делом, угодным Господу. Везде, где только мыслили, господствовало убеждение, что война должна окончиться полным поражением Наполеона, лишением престола или иным подобным образом. Это убеждение разделяли наиболее выдающиеся как по уму, так и по высокой нравственности своей люди, имевшие влияние на общественное мнение: и это было единственно верное, разумное, можно сказать, само собой понятное мнение. Точно так же сама по себе понятна, даже неизбежна, при любых обстоятельствах, была необходимость извлечь из только что одержанной победы возможные выгоды, неутомимо преследовать разбитого неприятеля и, что было уже нетрудно, поставить его в невозможность сопротивляться.