Таинственная река - Дэннис Лехэйн

— Мы беседуем, а мой запрос в это время как раз и обрабатывается, уважаемый босс.

— Ну и какие, по-твоему, могут быть варианты?

Шон снова поместил ступни ног на стол и откинулся на спинку стула.

— Первое, он умер. Второе, он подпал под действие программы защиты свидетелей. Третье, он залег глубоко-глубоко на дно и, выплыв с этого дна, объявился в наших краях для того, чтобы снова взять в руки свой пистолет и застрелить девятнадцатилетнюю подружку своего сына.

Уити в сердцах бросил папку на стол.

— Да мы даже и не знаем, его ли это пистолет. Мы ни черта не знаем. Вообще, Девайн, чем мы здесь занимаемся?

— По-моему, сержант, мы собираемся на танцульки. Так давайте же подготовимся по-настоящему. А если по-честному, кончайте вешать мне лапшу на уши, по крайней мере сейчас. Мы вышли на субъекта, который был главным подозреваемым в ограблении, произошедшем восемнадцать лет назад, и сейчас его оружие объявилось снова. Сын этого субъекта встречался с жертвой преступления. На этого субъекта имеется неплохое досье. Лично я хотел бы посмотреть на него и хотел бы посмотреть на его сына. Вы ведь знаете, что алиби у него нет.

— Только добавь еще, что он прошел испытание на детекторе лжи и мы с тобой согласились с тем, что мотивов совершать это преступление у него не было.

— Возможно, мы ошибались.

Уити опустил голову и, закрыв ладонями глаза, устало произнес:

— Господи, как мне осточертело ошибаться.

— Вы хотите сказать, что и с Бойлом вы тоже ошиблись?

Уити, не отнимая ладоней от глаз, потряс головой.

— Я не сказал ничего похожего. Я до сих пор уверен, что этот парень просто кусок дерьма, а вот смогу ли я повесить на него убийство Катрин Маркус, это уже вопрос второй. — Он опустил ладони, и круги под глазами, отчетливо различимые на его пухлом лице, сейчас почему-то стали красными. — Но и версия с Реймондом Харрисом тоже весьма сомнительна. Хорошо, мы еще раз наедем на его сына. Это не трудно. И попытаемся прицепить к делу папашу. Ну, а что дальше?

— Найдем того, в чьих руках был этот пистолет, — ответил Шон.

— Да что пистолет, — выкрикнул Уити. — Этот чертов пистолет, может быть, уже на дне океана. Лично я так бы и поступил с ним.

Шон, слегка подавшись вперед и глядя в глаза Уити, произнес:

— Вы должны были бы так поступить с ним после посещения винного магазина восемнадцать лет назад, разве нет?

— Правильно.

— А наш субъект этого не сделал. А это значит…

— Что он не так умен, как я, — подсказал Уити.

— Или я.

— Мы пока еще не перед присяжными.

Шон вытянулся на стуле, закинул руки за голову, сцепил пальцы в замок и потянулся изо всех сил, растягивая затекшие мышцы. Подавив зевок, он опустил руки и выпрямился.

— Уити, — сказал он, пытаясь хоть на мгновение оттянуть вопрос, который, по его мнению, он должен был задать шефу еще с самого утра.

— В чем дело?

— У вас в папке имеется что-либо о его подельниках?

Уити снова взял папку в руки, перелистнул несколько страниц и начал читать:

— Известные преступные сообщники: Реджиналд (также известный как Регги Дьюк) Нейл, Патрик Мораган, Кевин-«Онанист» Сирракки, Николас Сэвадж… хм-м-м… Энтони Ваксмен… — Он посмотрел на Шона, и Шон понял, кто будет назван следующим. — Джеймс Маркус, — произнес Уити, — также известный как «Джимми из Квартир», предполагаемый главарь преступной шайки «Мальчики с Рестер-стрит».

Уити закрыл папку.

— А связи-то проявляются. Вы согласны, уважаемый босс? — спросил Шон.

Надгробный камень, который выбрал Джимми, был белый и простой. Продавец, обладавший низким вкрадчивым голосом, в котором слышалось сожаление по поводу того, что ему здесь приходится говорить на весьма невеселую тему, все-таки делал все, чтобы подвести Джимми к более дорогостоящим мраморным камням, на которых были выгравированы ангелы, херувимы и розы.

— Может быть, с кельтским крестом, — предложил продавец, — этот символ очень часто выбирают…

Джимми ожидал, что он скажет «люди вашего круга», но продавец опомнился и докончил начатую фразу словами «…сейчас очень и очень многие».

Джимми не пожалел бы денег и на мавзолей, если бы это сделало Кейти хоть чуточку более счастливой, но он хорошо знал, что его дочери всегда была чужда показуха и чрезмерное украшательство. Она носила обычную одежду и простые украшения не из золота; она редко и только в особых случаях пользовалась косметикой. Кейти предпочитала простые вещи, но с утонченной стилистической атрибутикой — вот поэтому Джимми и выбрал белый камень с каллиграфической гравировкой, хотя продавец и предупредил его, что такая надпись будет стоить вдвое дороже обычной гравировки; Джимми повернул голову в его сторону, посмотрел сверху вниз на этого мелкого хищника, неотступно следующего за ним на расстоянии нескольких футов, и, поморщившись, спросил:

— Наличными или чеком?

Джимми попросил Вэла привезти его сюда, и сейчас, выйдя из офиса и снова сев на переднее пассажирское сиденье его «митцубиси 3000 GT», он, наверное, уже в десятый раз подивился про себя, как мужчина под сорок может ездить на такой машине, совершенно не заботясь о том, что в глазах окружающих он выглядит никем иным, как дураком.

— Куда теперь, Джим?

— Выпьем где-нибудь кофе.

Динамики, установленные в салоне машины, всегда заполняли его идиотской музыкой в стиле рэп; басы звучали так, что их звуки проникали сквозь тонированные стекла наружу, а голос молодого чернокожего вокалиста средней руки или его убогого белого подражателя распевал о суках и шлюхах, о том, как он выхватывает револьвер, и т. д. Все это, по мнению Джимми, было типичной дрянью и вульгарщиной, передаваемой каналом «МТВ», который Джимми никогда не слушал и не знал бы ничего ни о самом канале, ни об этих песнях и певцах, если бы не слышал, как Кейти иногда упоминала их, болтая по телефону с подружками. В то утро Вэл не включал свою стереосистему, за что Джимми был ему благодарен. Джимми ненавидел рэп, и не потому, что эта музыка черных и что она вышла из гетто — ведь и музыка в стиле «Пи-Фанк», и душевный джаз, и потрясные блюзы родились там, а потому, что он, хоть убей, не видел во всем этом ни капельки таланта: текст — куча лимериков типа «Один человек из Нентака», а музыка такая, как будто ди-джей выбрал несколько записей и крутит их то вперед, то назад, а микрофон, как маятник, то приближается к самым губам, то отдаляется от них. И ведь найдется же какой-нибудь тупоголовый мудак, который будет убеждать, что хоть это грубо и в этом слышится улица — но это правда. Да здесь столько же правды, сколько ее в блевотине или в твоем имени, которое ты вывел струей мочи на снегу. Ему довелось слышать по радио бредни одного слабоумного музыковеда, утверждавшего, что это «одна из форм искусства», и у Джимми, который не больно-то и понимал в искусстве, буквально чесались руки от желания добраться прямо через динамик до этого, по всей вероятности, белого и, по всей вероятности, чересчур образованного тупоголового кастрата. Если это одна из форм искусства, то большинство воров, с которыми Джимми водился в пору своего взросления, были деятелями искусства. Вот бы они удивились, скажи он им об этом.

Может быть, он просто стареет. Он знал, что непонимание музыки более молодых является первым признаком того, что твое поколение уже передало эстафетную палочку другому поколению. И все-таки, где-то в глубинах сердца, он не был уверен, что это так. Рэп — это просто что-то высосанное из пальца, примитивное и плоское, а то, что Вэл слушает эту музыку, так это такая же нелепица как и то, что он ездит на дурацкой машине, а именно — попытка выпендриться и показать свою якобы приверженность к чему-то необычному, никогда в действительности не имевшему для него никакой реальной ценности.

Остановившись в замусоренном проезде у кафе, они вышли из машины и вошли в зал; через некоторое время они появились у машины с чашками и, опершись о спойлер [26], укрепленный на багажнике спортивного автомобиля, принялись пить кофе.

Первым заговорил Вэл.

— Прошлым вечером мы обошли всех, как ты велел.

Джимми ткнул кулаком в кулак Вэла.

— Спасибо, друг.

Вэл ответил тем же жестом.

— Это не потому, что ты вместо меня чалился два года в камере. И не потому, что я упустил многое, управляя делами вместо тебя. Кейти ведь моя племянница, друг мой.

— Я знаю.

— Это ничего, что мы не были в кровном родстве, но я, правда, любил ее.

Джимми утвердительно кивнул.

— Ты и твои братья — самые лучшие дядюшки. О таких ребенок может только мечтать.

— Без трепа?

— Без трепа.

Вэл отхлебнул кофе и ненадолго замолк.

— Да, ну так вот, какие дела: похоже, копы были правы с О'Доннеллом и Ферроу. О'Доннелл был в кутузке, а Ферроу — на вечеринке; мы лично поговорили с девятью парнями, которые ручаются, что это так.