Девять правил соблазнения - Сара Маклейн

Калли в растерянности перевела взгляд на самодовольно улыбавшегося Оксфорда.

— Глупышка! Ты думала, что он действительно любит тебя? — произнес барон с насмешливой жалостью.

— Замолчи, Оксфорд, — ледяным тоном произнес Ралстон.

Калли повернулась к нему.

— Ты заключил пари? Относительно меня?

— Так оно и есть, — хвастливым тоном подтвердил Оксфорд, словно ему доставляло удовольствие присутствовать при этой отвратительной сцене, должной навсегда изменить ее жизнь. — Он поспорил, что ты не выйдешь за меня. А когда все стало складываться в мою пользу, он удвоил ставки и сам стал ухаживать за тобой, чтобы выиграть наверняка. Подозреваю, он также рассчитывал, что родство с вашим семейством гарантирует его сестре место в обществе.

Калли не сводила взгляда с Ралстона.

— Это правда? Ты заключил на меня пари?

Мгновение Ралстон пытался найти подходящий ответ. И в этот момент Калли все поняла.

Ралстон сделал шаг к ней, и она отпрянула, а Марианна успокаивающим жестом коснулась ее руки. Он произнес почти с отчаянием:

— Все было не так.

— Сколько?

— Калли, — шепотом произнесла Марианна, пытаясь избежать сцены, но Калли подняла руку, призывая ее молчать.

— Сколько, милорд?

Маркиз отвел глаза.

— Две тысячи фунтов.

У Калли было ощущение, словно ее ударили.

— Когда? — еле слышно произнесла она.

— Калли...

— Когда? — повторила она громче.

— В день, когда состоялся бал в честь помолвки твоей сестры.

У Калли вытянулось лицо.

— В тот день, когда ты пригласил меня танцевать.

Он широко раскрыл глаза, сопоставляя время событий.

— Калли...

— Нет. — Она покачала головой. — А когда ты удвоил ставку?

Ралстон не ответил, и она повернулась к Оксфорду.

— Когда он ее удвоил?

После некоторого колебания Оксфорд ответил:

— Во вторник.

В то утро, когда он сделал предложение. Еще совсем недавно он думал о ней как о предмете пари.

— Я должна была понять, — прошептала Калли, и голос ее прозвучал так грустно, так надрывно, что Ралстон думал, что его сердце разобьется вдребезги. — Я должна была понять, что на самом деле ты не... ты не мог...

Калли умолкла. Слезы душили ее. Она подняла на него свои огромные карие глаза и сказала:

— Я бы в любом случае помогла тебе с Джулианой. И сделала бы все, о чем бы ты меня ни попросил.

Мысль о ее давней непоколебимой преданности переполнила ее, и одинокая слеза скатилась по щеке девушки. Калли с раздражением отерла ее. Она едва слышала веселые звуки музыки, доносившиеся из зала, — так сильно стучала кровь в ее ушах. И волна знакомой неуверенности обрушилась на нее.

Она была очень, очень глупа.

Сколько раз она говорила себе, что Ралстон не для нее? Что у нее слишком заурядная внешность, она слишком пухленькая, слишком неопытная и неинтересная, чтобы пробудить в нем интерес? Сколько раз ее предупреждали? И все же она позволила себе поверить, что мечты могут стать реальностью. Что мир вдруг повернулся вокруг своей оси и Ралстон влюбился в нее. А он всего лишь... заключил пари на ее будущее. Играл ее чувствами и любовью, словно она была безделушкой, которой можно попользоваться и выбросить за ненадобностью.

Именно такой она сейчас ощущала себя.

Оказалось, очень легко поверить, что она значила для него так мало. Так соблазнительно было вернуться обратно в комфортную безликую невидимость, оставаясь неприметной девушкой у стенки, которую мало кто замечает.

И это было больнее всего.

Калли расправила плечи и произнесла абсолютно безучастным голосом:

— Вы действительно выиграли, милорд, поскольку я не только не выхожу замуж за Оксфорда, но также не выхожу замуж и за вас. Я разрываю помолвку. Вы вольны вернуться к распутной жизни, потакая своим желаниям и слабостям.

Ралстон открыл рот, чтобы ответить, чтобы задержать ее, чтобы все объяснить, но она не дала ему этой возможности.

— Я прошу вас держаться от меня как можно дальше.

И ушла, проследовав мимо Бенедикта и Оксфорда в бальный зал; Марианна поспешила за ней.

Ралстон метнулся было за Калли, его раздирали два одинаково сильных чувства — неуверенность и гордость за ее вновь обретенную силу, ее стойкую непоколебимость и нежелание идти на компромисс ради своих желаний. Ему хотелось заключить ее в объятия и рассказать всю правду.

— Оставь ее.

Эти слова жестко и неприязненно произнес граф Аллендейл, вставший между Ралстоном и входом в зал, как только Калли исчезла из виду.

— Это пари ничего не значит. Мне не нужны деньги, Аллендейл. Ты ведь это знаешь.

— Я знаю. И не понимаю, какого черта ты продолжал эту нелепую игру. — Аллендейл оставался неподвижным, бросая вызов Ралстону и решительно преграждая ему путь. — Тем не менее, маркиз, вы причинили ей боль. И если вы осмелитесь вновь подойти к ней, я дух из вас вышибу. Нам и так придется непросто после расторжения этой помолвки.

— Помолка не расторгнута. — Голос Ралстона был стальным.

— Да брось ты, Ралстон. Она этого не стоит, — грубо вмешался в разговор Оксфорд.

Ралстон повернулся, посмотрел на самодовольно улыбавшегося франта, который только что разрушил самое лучшее, что было в его жизни, и переспросил:

— Что ты сказал?

— Я сказал, что она этого не стоит, — повторил Оксфорд, не замечая, как посуровело лицо Ралстона, как напряглись его мускулы. — Конечно, самое лучшее в старых девах то, что они всегда готовы к ухаживаниям. Но ты же не станешь утверждать, что тебя и в самом деле могла заинтересовать такая заурядная и непривлекательная особа, как эта. Хотя она, пожалуй, горела желанием задрать для тебя свои юбки... и, подозреваю, это было что-то.

Ярость, горячая и стремительная, охватила Ралстона при этих словах, таких унизительных и отвратительных, оскорбляющих женщину, которую он собирался сделать своей женой. А в том, что Калли станет его женой, у него не было абсолютно никаких сомнений. Не важно, пьяный он или трезвый, но Оксфорд заплатит за свои слова.

Ралстон схватил барона за отвороты сюртука и ударил о каменную стену, ограждавшую одну сторону балкона. От сильного удара у барона перехватило дыхание, и он, задыхаясь, опустился на пол, хватаясь за грудь.

Ралстон сверху вниз посмотрел на жалкое создание у его ног и сказал:

— Ты только что поставил под сомнение честь моей будущей маркизы. Выбери себе секундантов. Встретимся на рассвете.

Оставив бессвязно лопочущего Оксфорда на полу, Ралстон развернулся на каблуках и уверенно посмотрел в лицо Бенедикту.

— Когда я с ним разберусь, я приду за твоей сестрой. И если ты собираешься не подпускать меня к ней, то тебе стоит обзавестись целой армией.