Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - Victoria M Vinya

― Шутишь? Уровень мой квалификации вон там, у тротуара виднеется! А ты мне про ваш аналитический отдел.

― Слушай, заколебал уже со своими комплексами! Будь собой ― и просто сделай это! А уж подтянуть квалификацию тебе тем более никто не мешает. Если хочешь, конечно. ― Райнер с воодушевлением поглядел вдаль, на буйство закатных красок. ― Просто подумай: как же мы свободны! Целый мир у наших ног — столько возможностей, столько интересных мест. Да, он точно так же полон дерьма, но дышится всё равно легче.

― Это точно, ― ответил Эрен, глядя туда же, куда и Райнер. ― Свобода, сотканная из мелочей… Мне вдруг вспомнился эпизод из детства: летом 2007-го родственники папы из Дрездена позвали нас в гости, посмотреть на недавно восстановленную Фрауэнкирхе³{?}[«Церковь Богоматери» в Дрездене, одна из наиболее значительных лютеранских церквей города. Сооружена в стиле барокко в 1726—1743 годах. В годы Второй мировой войны она была полностью разрушена в ходе бомбардировок Дрездена англо-американской авиацией. Церковь была вновь открыта после восстановления в 2005 году.]. Помню, как мелким нёсся по узкой брусчатой улочке и любовался тем, как вечернее солнце освещало двух истуканов, подпирающих стены барочного здания, а впереди, над крышами домов, виднелся светло-серый купол собора. Я был так счастлив, что громко закричал и распахнул объятия целому миру ― своей настоящей свободе. ― Он сомкнул веки и улыбнулся. ― Спасибо, что веришь в меня.

― Верю. Только не проеби всё. И с резкими движениями аккуратнее, чтобы свою драгоценную Микасу не напугать.

— Я вообще-то… всегда аккуратен.

— А я вообще-то не про секс, балда.

***

— И чего такого особенного в месте, куда мы идём? — полюбопытствовала Микаса, вставляя в ухо серёжку.

— Оно может вызвать массу приятных воспоминаний.

Эрен разглядывал сувениры и фотографии на полках впервые с тех пор, как оказался в квартире Микасы. Дементьев надменно следил за ним из рамок хищным взглядом, и Эрен состроил ему в отместку дикую рожу с оскалом. Увидев столь захватывающую картину, Микаса лишь смиренно покачала головой и докрасила ресницы.

— Навеселился, горе моё? — деловито спросила она, схватив с комода сумочку.

— Горе твоё… — задумчиво повторил Эрен, пытаясь выбросить из мыслей её понурую фигуру, роняющую слёзы на могильный камень, и по-детски нахмурился.

— Чего ты там бубнишь? Идём уже. ― И вышла из спальни.

Такси отвезло их в центр города. Микаса недоверчиво озиралась по сторонам в попытке угадать, что же в этом месте должно напомнить ей о хорошем. В детстве она вместе с Эреном и Армином часто ездила сюда в книжный магазинчик, после чего они гуляли по площади или пили чай с пирожными на летней веранде углового кафе. «Вряд ли мы здесь ради того, чтобы придаваться воспоминаниями о том, как мочили ноги в фонтане и разглядывали обложки книг», — строила теории Микаса, поглаживая большим пальцем кисть Эрена.

Они подошли к большому двухэтажному зданию, куда стекалась разномастная толпа — от молодых до стариков. Эрен обернулся к Микасе, заговорщицки улыбнувшись, и потянул за собой внутрь. Из зала на верхнем этаже доносились музыка, гомон, смех ― безумный водоворот полной жизни.

Здесь танцевали.

В сердце Микасы вполз холодный страх. Чужие ноги втаптывали в паркет её задушенное прошлое, сотни рук рвали красное платье в белый горошек, в котором она кружилась на Выпускном друзей под восторженные выкрики. А ведь она могла бы танцевать и без платья! Совсем как в одну из тёплых ночей за городом, когда они с Эреном дурачились голыми под найденные на чердаке старые пластинки после неустанных занятий любовью: Микаса натянула вытащенную из пыльного сундука свадебную подвязку, а Эрен надел шляпу дедушки Жана. У них не было ничего, кроме друг друга и свободных отточенных движений. Им ничего больше и не было нужно.

«Он ― это всё, что мне нужно? ― спросила вдруг себя Микаса. ― Смогла бы я ради него отказаться от того, что у меня есть сейчас?.. Боюсь слукавить перед самой собой. Или я боюсь чего-то другого?»

Она замерла около входа и нерешительно прижала к груди кулачок.

― Танцы, значит, ― пробормотала Микаса. ― Я даже не помню, когда танцевала последний раз. Это было словно в другой жизни. Мне страшно, что все присутствующие увидят, как я предала то, что мне когда-то нравилось.

― Не бойся! Я буду с тобой. К тому же они понятия не имеют, насколько ты хороша!

― Хороша? Да я, наверное, ни одной фигуры не вспомню, ни одного движения…

― Хочешь уйти? ― обняв её, спросил он. ― Я не собираюсь тебя мучить, можем отправиться в любое другое место.

― Но ты так хотел порадовать меня… Я никуда не уйду. Только, пожалуйста, не отпускай мою руку!

― Без проблем, детка.

Микаса отняла от груди кулачок и стукнула Эрена по плечу. Он засмеялся и расцеловал её.

― С ума сойти, Эрен, это ты? Я тебя целый год не видела! ― удивлённо воскликнула размалёванная блондинка, курящая едкую дешёвую сигарету рядом со входом.

― Линда? ― Он развернулся в сторону незнакомки. ― Ты же говорила, что тебя какой-то богатенький американец звал с собой! Почему ты опять тут?

― Кто это? ― шепнула ему в затылок Микаса, дёрнув за рукав куртки.

Он не ответил, лишь крепче сжал её руку.

― Мужики такие козлы, ― прозаично ответила Линда и страдальчески цокнула. ― А этот сраный Квентин козлее всех козлов! Наобещал золотые горы и бросил меня в ёбаном Сан-Франциско. Я несчастна… Угости сигареткой, малыш.

― Ты как всегда. ― Он достал для неё заветную сигарету.

― А ты, как всегда, самый милый мальчик. ― Она привстала на носочки и смачно чмокнула его в щёку, оставив малиновый с блёстками след от помады.

― Что за?.. ― Микаса брезгливо наморщилась и потащила Эрена к бару.

Они пробирались сквозь разгорячённую сутолоку под пыткой горланящей музыки. Остановившись у стойки, Микаса выдохнула и недовольно тряхнула головой.

― Кто это, чёрт побери? ― прошипела она.

― Линда-то? Проститутка из «Лотоса»: салон такой в злачном закоулке недалеко от родительского дома. Когда мне было восемь, я набросился с кулаками на одного мудака, который бил её у входа в парк. Она до сих пор благодарит меня за тот случай, хотя это даже как-то неловко… ― Он схватился за волосы на макушке.

― И как, интересно, она ещё тебя благодарила?

― Чего? Боже, нет! ― Эрен сконфузился и принялся оттирать помаду взятой со стойки салфеткой. ― Я бы никогда не стал покупать человеческое тело ― это омерзительно. Она просто стреляла у меня сигареты и рассказывала про своих ухажёров, я от нечего делать слушал. Да и вообще со многими здесь общался по той же причине. Хотя я уже год не ходил танцевать, те деньки кажутся далёкими и странными. Но, если начистоту, девчонок на одну ночь я здесь иногда клеил… ― Эрен смутился и почесал затылок.

Микаса изо всех сил делала невозмутимое лицо и беспрестанно чувствовала, как кожу обдаёт жаром. Когда утром после их воссоединения он бросил фразу о том, что заглушал чувства к ней через алкоголь и одноразовые связи, она даже не задумалась о том, что это могло взаправду случиться с её Эреном ― с трогательным дуралеем, которого сплетницы в школьной столовой называли стрёмным и отталкивающим. «И чего ты ожидала, глупая? У него была своя жизнь и, наверное, куда более насыщенная, чем твоя. Интересно, каким он был без меня? Что ж, во всяком случае, Эрен оставался собой и не бросал то, что ему нравится».

― Почему ты сказал, что те дни кажутся тебе странными?

― Потому что я ощущал себя собой и не собой одновременно. Словно преодолел жизненный порог, которого не должно было случиться… Мне всегда казалось, что за чертой девятнадцати ничего нет. Но я умер, возродился и стал делать то, что, как я думал, никогда не попробую. Да и от сильных антидепрессантов было необычное чувство искусственной эйфории, в которой искусственный я мог делать искусственные вещи и получать от них искусственное удовольствие.