Обольстительная леди - Гэлен Фоули

— Не волнуйся, Рэкфорд, все в порядке, — сказала Джесинда, заметив, что муж побледнел. — Я спокойно воспринимаю все слова твоего отца. По крайней мере он говорит их мне в лицо, а не за глаза. Он, безусловно, настоящее чудовище, но мне кажется, что подобным образом он пытается подружиться с нами.

Труро усмехнулся правой стороной рта и стал похож на старого пирата.

— Убирайся отсюда, негодница! — воскликнул он.

— Хорошо, мы уходим. Пусть чудовище отдохнет. Надеюсь, это пойдет на пользу его здоровью.

Рэкфорд обнял жену за талию, и они вышли из комнаты маркиза. Остановившись в коридоре, лорд хотел принести извинения супруге за недостойное поведение отца, но она с улыбкой отмахнулась, не желая ничего слушать.

— Мы немедленно уезжаем, — заявил Рэкфорд.

— Нет, мы останемся здесь, — возразила Джесинда. — Неужели ты хочешь расписаться в собственной слабости? Маркиз обрадуется, узнав, что сумел изгнать нас из дома за десять минут! Пойдем лучше на кухню. Мне не терпится попробовать знаменитые корнуоллские сливки.

Тяжело вздохнув, Рэкфорд покачал головой. Джесинда не переставала удивлять его. Засмеявшись, она взяла мужа под руку, и они направились во владения миссис Ландри.

Вскоре они сидели за деревянным разделочным столом в кухне. Сквозь открытое окно в помещение проникал прохладный вечерний воздух. Старая кухарка суетилась вокруг гостей, не умолкая ни на секунду. Она рассказывала о местных жителях, о свадьбах и детях, родившихся за время отсутствия Рэкфорда. Он с интересом слушал старушку, чувствуя, как в его памяти оживают воспоминания детства. Они настраивали Рэкфорда на мрачный лад, и, чтобы не выдать своих чувств, он заставлял себя улыбаться.

Довольная собой, миссис Ландри поставила перед молодоженами две глубокие тарелки со сливками и полила их теплой темной патокой.

— Угощайтесь, — сказала кухарка. — Это ваше любимое лакомство, мистер Билли. Помнится, пятнадцать лет назад вы обожали это блюдо. Бывало, вас за уши не оттащишь от сливок!

— Как вкусно! — с восторгом воскликнула Джесинда, попробовав угощение.

Но Рэкфорд, опустив глаза, вдруг замер. Его взор туманился от слез. Ему вспомнилась вплоть до мельчайших подробностей та ужасная ночь, когда отец избил его в присутствии школьных товарищей. Рэкфорда бросило в дрожь. Он лихорадочно сжимал ложку в побелевших от напряжения пальцах, словно это было оружие.

— Билли, — промолвила Джесинда, заметив, что он смотрит перед собой невидящим взглядом, и дотронулась до его руки, — что с тобой?

— Извините… Я не могу… Простите!

Он резко встал из-за стола и, стиснув зубы, быстро вышел, чувствуя, что вот-вот разрыдается. Комок подступил к горлу, глаза заволокла пелена слез. Рэкфорд не владел собой.

— Билли! — услышал он за спиной тревожный голос жены и звук ее шагов.

Но когда она догнала его и хотела погладить по плечу, он отстранился.

— Я хочу побыть немного один. Пойду прогуляюсь, а ты посиди пока здесь.

— Я пойду с тобой, — решительно заявила Джесинда.

— Нет! Не беспокойся, со мной все в порядке.

— Что с тобой происходит?

Рэкфорд молча повернулся и зашагал прочь. Засунув руки в карманы, он долго бродил в сгустившихся сумерках по берегу океана.

Джесинда проводила мужа растерянным взглядом и вернулась на кухню. Отношения, царившие в семье маркиза Труро, ей не нравились. Она видела, что Рэкфорд чем-то сильно подавлен, и не хотела оставлять его надолго одного. Поблагодарив расстроенную неожиданным уходом Билли миссис Ландри, Джесинда направилась к комнате маркиза Труро.

На ее тихий стук в дверь ответил доктор. Маркиз еше не спал. Пообещав мистеру Плимптону, что она не задержится долго в спальне больного, девушка переступила порог.

— Зачем вы снова пришли? Что вам надо на этот раз? — хриплым голосом спросил лорд Труро, когда она опустилась в кресло, стоявшее рядом с его кроватью.

— Вы и ваш сын напоминаете мне старую поговорку о косе и камне, — сказала она.

— Гм. Он всегда был чертовски упрямым.

Джесинда усмехнулась, а затем выражение ее лица вновь стало суровым.

— Милорд, вы заставляете Уильяма глубоко страдать. Он хороший человек, и я подозреваю, что в душе вы гордитесь им.

Маркиз фыркнул и хотел что-то возразить, но Джесинда заговорила снова.

— Умоляю вас признаться ему в этом. Мистер Плимптон наверняка объяснил вам, в каком серьезном положении вы находитесь. Возможно, это ваш последний шанс примириться с сыном. Билли было очень непросто решиться приехать сюда. Но я настояла, сказав, что он должен дать вам возможность попросить прощения.

— Попросить прощения! — дрожащим голосом воскликнул маркиз. — Ах ты, дерзкая девчонка!

Он попытался сесть на постели, но тут же, охнув от боли, вновь откинулся на подушки.

— Вы знаете, чему учил меня мой отец, леди Рэкфорд? — сердито поглядывая на Джесинду, продолжал он. — Никогда ни у кого не проси прощения, не уставал повторять он! Какой в этом смысл? Ведь извинения всегда запаздывают и причиненное зло уже невозможно исправить.

— Вы ошибаетесь, еще не все потеряно, милорд. Может быть, вы и не заслуживаете прощения, но ваш сын заслуживает доброго слова. Он приехал сюда, чтобы услышать от своего отца напутствие.

— Я спас ему жизнь. Надеюсь, вы знаете об этом? Я вытащил его из Ньюгейтской тюрьмы.

— По мнению Уильяма, вы сделали это прежде всего в своих интересах, а вовсе не потому, что заботились о нем, — возразила Джесинда.

— Значит, по-вашему, я не забочусь о нем? — возмутился маркиз. — Разве вы не видели роскошную коляску, которую я купил ему, и породистых лошадей? Разве не говорил он вам, что я даю ему на расходы сто пятьдесят фунтов в неделю?

— Все это так, но неужели вы не можете наконец признать тот факт, что вы любите его? Сказать, что вы рады видеть его? Вы не обманете меня, я вижу, как вы смотрите на него, хотя Рэкфорд этого не замечает. Я знаю, что вы гордитесь им и по-своему любите сына. Но он не догадывается об этом. Я уверена, что вы найдете в себе мужество и произнесете несколько простых слов, которые изменят его отношение к вам. Тем самым вы спасете собственную душу.

— Вы жестоки, — промолвил старик, запрокинув голову на подушки. — Оставьте меня! Мистер Плимптон, проводите мою дочь.

Джесинда замерла от неожиданности, услышав его слова. Маркиз признал ее членом своей семьи! От избытка чувств она крепко пожала ему правую руку — ту самую, которая так часто поднималась на маленького Билли и разбивала в кровь его лицо. Джесинда встала. Слезы застилали глаза, и она изо всех сил старалась сдержать их.

— Помилуй вас Бог, лорд Труро. Я буду молиться за вас, — промолвила она и, шурша юбками, быстро вышла из комнаты больного.