Полководцы и военачальники Великой Отечественной - 1 - А. Киселев (Составитель)

В январе 1942 года управление и армейские части Шестнадцатой армии были переброшены в район Сухиничей. 29 января армия освободила город от гитлеровцев. В марте К. К. Рокоссовский был тяжело ранен.

Лишь в июле 1942 года генерал-лейтенант Рокоссовский после излечения в госпитале вновь возвратился в действующую армию, но теперь уже в качестве командующего войсками Брянского фронта. Именно в этот период военная судьба надолго свела нас вместе.

И солдаты и генералы сразу почувствовали руку опытного организатора. Одной из прекрасных черт командующего фронтом было то, что он в самых сложных условиях не только умел оценить полезную инициативу подчиненных, но и вызывал ее своей энергией, требовательностью и человеческим обхождением с людьми.

Рокоссовский не любил одиночества, стремился постоянно быть ближе к деятельности своего штаба. В период командования Брянским фронтом чаще всего мы видели его у операторов или в рабочей комнате начальника штаба М. С. Малинина. Придет, расспросит, над чем товарищи работают, какие трудности в работе испытывают, поможет своим опытом и советом, предложит продумать то или другое соображение в перспективе действий войск фронта. В нем чувствовалось огромное знание военного дела, организаторские способности и большое чувство предвидения. Как всегда спокойный, углубленный в свои мысли, он умело и творчески распределял работу между своими заместителями, начальниками родов войск, штабом, Военным советом и Политуправлением фронта. Все это создавало удивительно приятную рабочую атмосферу, каждому хотелось смелее думать, смелее действовать.

К этому следует добавить личное обаяние Рокоссовского, его демократизм. Вместе с тем это был сильный, волевой человек, требовательный и суровый в сложной обстановке, умеющий приказать и добиться безоговорочного выполнения приказа. Строгая благородная внешность, подтянутость, выражение лица задумчивое, серьезное. Немногословен, движения сдержанные, но решительные. Предельно четкий в формулировании боевых задач. Преждевременные морщины говорили о том, что командующему немало пришлось перенести в жизни.

Летом 1942 года основные события развернулись на юге. На Орловском выступе наступило относительное затишье. Командующий использовал оперативную паузу для систематической тренировки штабов всех степеней. Он покончил с беспредметными атаками, которые лишь изматывали войска и влекли за собой неоправданные потери. Работники управления и штаба фронта все дни находились в войсках. К. К. Рокоссовский сам большую часть времени проводил на боевых участках. Многих командиров полков он вскоре знал настолько, что мог дать аттестацию, не заглядывая в документы.

Метод контроля выполнения указаний у К. К. Рокоссовского тоже отличался своей оригинальностью. Обычно к исходу суток начальники управлений, командующие родами войск, офицеры-операторы возвращались в штаб по окончании работы в войсках. Существовало правило: все собираются вместе, и командующий в широком кругу генералов и офицеров проводит беседы по итогам дня. Здесь как бы творчески осмысливалось сделанное, анализировалась обстановка на фронте, выслушивались предложения и, наконец, сам командующий формулировал свои указания на ближайшие двое-трое суток. Однажды, завершив разбор итогов дня, К. К. Рокоссовский сказал, обращаясь ко мне, несколько заботливых и ободряющих слов по службе и, между прочим, поручил:

— Павел Иванович, съезди в Двести одиннадцатую, позавчера там пулеметчик сбил фашистского стервятника. Вручи герою орден Красного Знамени.

Я всегда с большим удовольствием выполнял поручения Рокоссовского. Герой-пулеметчик Иван Соляков оказался совсем юным солдатом. Он принял первую свою боевую награду с горящими восторгом глазами и не сразу поверил, что эту награду он получает от командующего войсками фронта К. К. Рокоссовского, с которым он лично беседовал в траншее первой линии обороны.

Поздней ночью на следующем подведении итогов работы, когда за чашкой чаю с Рокоссовским еще сидели его ближайшие помощники В. И. Казаков, Г. Н. Орел, А. И. Прошляков и М. С. Малинин, я, как и положено, доложил о выполнении поручения — вручить Солякову от имени командующего фронтом орден Красного Знамени. Попутно доложил результаты проверки полосы обороны, которую занимала Шестидесятая стрелковая дивизия, сформированная в Ленинском районе Москвы из добровольцев ополчения. Рассказал и об эпизоде, который меня взволновал.

При осмотре и проверке огневых средств переднего края я встретил у ручного пулемета дежурного красноармейца Баркова — на вид лет пятидесяти.

Оружие тщательно вычищено. В окопе все на своем месте, стрелковая карточка налицо, расстояние измерено, в секторе обстрела никаких препятствий.

— Видать, бывалый воин, в ту войну воевали, товарищ Барков?

— Так точно, товарищ генерал! Служил отделенным командиром, был в первом батальоне Третьего лейб-гвардии полка в 1915-м.

— Не помните ли, товарищ Барков, отделенного Павла Батова, он в вашем полку в команде пеших разведчиков служил в последнее время?

— Был такой. Убило его в разведке, мне сам Совков говорил.

— И Совкова знали?

Красноармеец смотрел с удивлением.

— Рано вы тогда меня похоронили.

— Ужели вы действительно из нашего полка, товарищ генерал?.. А Совкова как же мне не знать, таких людей запомнишь на всю жизнь — первый большевик в полку.

Ну и пошли воспоминания. Совков — путиловский рабочий в солдатской шинели — и для меня был одним из самых дорогих людей. От него впервые я услышал имя «Ленин» и научился понимать, для чего у русского солдата винтовка в руках. Совков же и вынес меня на своих плечах тяжело раненного, когда ходили в ночной поиск. Я рассказал Баркову о судьбе Совкова, который, будучи комиссаром бригады Восемнадцатой стрелковой дивизии на Северном фронте, при атаке и штурме Шенкурска шел в первой цепи атакующих. Там, под Шенкурском, поймала его белогвардейская пуля.

Как выяснилось, мой собеседник тоже прошел трудную и тяжелую школу гражданской войны. Командовал эскадроном.

— Почему же вы теперь рядовой?

— В ополчение московское записался, так вот и остался.

— Тебе же роту надо, товарищ Барков. Осилишь? Нам знающие командиры нужны.

— Нет, товарищ генерал, командовать ротой я уже отстал. Нынешнюю войну на одном «ура» не возьмешь. Пониже должность, может быть, осилю…

Когда я закончил свой рассказ о встрече с Барковым, Константин Константинович сразу же спросил:

— Кем же вы его назначили? Ведь он и батальон потянет?

— Не успел назначить. Но лучше бы ему начать с помощника командира роты, — ответил я.