Drang nach Osten по-Русски. Книга четвёртая - Виктор Зайцев

Сам царь Василий особое внимание уделял северному морскому пути, активно обустраивая северные порты и устья северных рек, понимал важность и объёмы доставки грузов по великим сибирским рекам. Пароходы по рекам уже ходили, причём свои, русские пароходы, построенные в Нижнем Новгороде и Перми. За первые годы своего правления Василий Четвёртый выстроил целую сеть взлётных полей по югу Сибири, посредством которых происходило быстрое сообщение и доставка важных грузов из европейской части Руси в Сибирь и на Дальний Восток. Подобно тридцатым годам двадцатого века, русский народ активно осваивал самолёты, максимально используя их в хозяйстве. Полторы сотни закупленных в Новороссии грузовых и почтовых самолётов напряжённо трудились на благо Московской Руси.

И всё это происходило на фоне продолжающегося промышленного роста, строительства электростанций и заводов, закладки новых шахт и обогатительных комбинатов. Магаданцы после окончания войны и наведения порядка, максимально вкладывались в модернизацию Московской Руси, стараясь поставлять туда новейшую технику и оборудование. Понимая, что союз, сложившийся в Европе, через пару-тройку десятилетий вполне способен распасться, магаданцы старались максимально обезопасить будущую Россию от любых политических сюрпризов. В-первую очередь, созданием независимой промышленности, ориентированной именно на русскую специфику. Как получилось с паровозами и пароходами, например. В Европе, с её недостатком лесов, магаданцы изначально развивали ДВС, работающие на бензине и дизельном топливе, в силу близости нефтяных районов Румынии и Ближнего Востока. На Руси, при огромных запасах древесины и каменного угля, с труднодоступными запасами нефти, русы решили развивать паровозы, полностью однотипные с тепловозами, за исключением самого двигателя.

И, как показал опыт, эта затея удалась, эксплуатация русских паровозов выходила настолько дешевле, чем тепловозов, что их активно закупали даже французы и персы. Аналогично получилось с пароходами, моментально завоевавшими сердца населения одной шестой части мировой суши. Неприхотливые, надёжные, рабочие «лошадки», паровозы и пароходы собственного, русского производства, трудились повсеместно, от Белого моря, до Каспия и Чёрного моря. От Балтийского побережья, до Владивостока и Маньчжурии. Дошло до того, что Новороссия закупала русские пароходы для Северной Америки и Центральной Африки, с их неразвитыми топливными структурами. Так, что, определённый сегмент в международном разделении труда Московская Русь прочно заняла, перед магаданцами стояла задача обучения необходимого количества научно-инженерных кадров будущей России. Что, впрочем, после строительства в Москве университета, несколько утратило актуальность.

Поскольку, Московская Русь развивалась без помех, в исторически верном направлении, русы, последние годы максимально занялись Новороссией. Государство, созданное из сотен маленьких княжеств, графств и герцогств, населённое сотнями народностей и племенных родов, требовалось самыми жёсткими мерами укрепить, создавая монолит, способный выдержать века единого развития. Связующим раствором в этом строительстве было православие, а инструментами были, как обычно, кнут и пряник. В своей жестокости магаданцы не забывали, что в их истории, население Европы за семнадцатый век пережило десятки войн и эпидемий, поэтому не боялись перегнуть палку. Фактически, за образец был взят старый немецкий лозунг «Дранг нах остен», с помощью которого веками германцами ассимилировались славяне. Не просто ассимилировались, а менялась национальная ориентация и мировоззрение целых народов за пару поколений.

Германские рыцари запрещали покоренным славянским племенам разговаривать на родном языке, молиться своим богам, вести привычный образ жизни. Немцы сразу меняли названия деревень, рек, гор и лесов на германский лад, обучали покорённую молодёжь германскому языку и новой вере, жестоко преследуя инакомыслие. Вплоть до показательных казней непокорных и продажи в рабство их последователей. Немцы веками насаждали в Европе законопослушание и наушничество, истребляя всякую мысль о личной свободе и национальной независимости. И, как показала история, они добились больших успехов, несмотря на две проигранные мировые войны, в отличие от русских, не проигравших ни одной мировой войны. За что русские получили культ блатной песни, блатной жаргон, привычку неповиновения властям, какими бы они не были. До начала двадцать первого века работники культуры России продолжают воспевать преступников в фильмах, песнях, книгах. Надо ли удивляться, что молодёжь идёт не к станку или в научную лабораторию, а к наркотикам и «блатной романтике»?

Семьдесят лет советской власти уголовники были «социально близкими», то есть, официальная власть Советского Союза к ним относилась лучше, нежели к крестьянам и учёным, имевшим смелость говорить правду. Всего семьдесят лет, по историческим меркам ничтожно малое время. Однако, этого хватило, чтобы подавляющее большинство населения огромной страны прониклось «блатной романтикой» настолько, что потеряло инстинкт самосохранения. Казалось бы, неглупые люди в кинематографе, год из года продолжают снимать сериалы, прославляющие «честных воров», вроде пресловутой «Бригады», «Некста», и прочих многочисленных «Воров».

Что, торговля наркотиками, проституция и рэкет, когда-то были честным бизнесом? Или все эти страшно «порядочные» и справедливые воры в законе работают на заводах и фабриках? Или артисты с режиссёрами глупее нас, и, не знают, откуда у воров и бандитов деньги, украденные и отобранные у простых работяг? Даже через четверть века после окончания советской власти, ни сценаристы, ни режиссёры, не задумываются, что они творят! О каком «добром и вечном» они говорят в многочисленных интервью, когда сами прикладывают массу усилий для оболванивания русской молодёжи? Или всем этим наглым лгунам деньги дороже совести и будущего России? Сколько десятилетий будет выправляться сбитая советской властью психология русского человека, если официальные радиостудии под вывеской шансона рекламируют исключительно тюремную лирику преступников?

Обо всём этом много думали и говорили магаданцы давно, ещё с момента, как оказались в шестнадцатом веке. Благо, два бывших оперуполномоченных уголовного розыска ясно представляли себе настоящее лицо уголовников, а провинциальные инженеры и учителя оказались нормальными людьми, которых волновало будущее своих детей, внуков и России. Именно поэтому магаданцы изначально договорились делать ставку на порядочных людей, а любых уголовников давить самым жёстким образом. Чем, собственно и занимались шесть десятилетий, пытаясь искоренить любую жалость к романтическому образу разбойника или вора. Без всяких терзаний все барды, воспевавшие «Робин Гудов», после первого предупреждения отправлялись на каторгу, к своим любимым уголовникам. Любые книги о благородных разбойниках безжалостно уничтожались, с их авторами проводилась строгая разъяснительная работа.