Путешествие Иранон (СИ) - Мелисса Альсури

— Я не думала, что там такое…

Голос предательски сорвался на всхлип. Сгорая от стыда, я вновь уткнулась в одежду Давида, успокаивая себя запахом корицы и кориандра.

— Глупышка, будем тебя откармливать значит.

— Не надо…

— Надо-надо. И вещи новые купим, а то ты выглядишь, как уличная попрошайка.

— Неправда…

— Правда-правда, Алан, подтверди.

— Подтверждаю и знаю место, где можно вкусно поесть. Раскормим Иранон настолько, чтобы я не смог ее поднять и унести.

Позади послышался шорох одежды, и мне на плечи лег еще теплый плотный китель Алана. Шмыгнув носом, я хотела было возразить, но Давид тут же потянул меня к самоходной карете, коих в Санктуме было не счесть. Черная, похожая на мой домик машина работала на больших магических кристаллах и была роскошью в том же Кадате. Она не нуждалась в подпитке долгое время, позволяя обходиться в пути без животных на привязи.

Отвлеченная от собственных переживаний я, как маленький ребенок, с удивлением рассматривала новое средство передвижения, пока Давид помогал мне забраться внутрь и усаживал у окна на большие мягкие диваны, рассчитанные на четверых человек. Водителя и пассажиров отделяла перегородка, окна были закрыты непроницаемой тканью.

— Ой, красота какая.

Сдвинув бархатную шторку, я выглянула на улицу со светлыми зданиями и широкой мостовой.

Алан, оказавшись напротив, кивнул на кожаный браслет на моей руке.

— Ты его даже носишь, я думал, что сразу потеряешь.

— Конечно, ношу! И берегу его, между прочим, он уже один раз спас мне жизнь.

— Это когда?

— От оборотня в землях Тирио. Он уже топор занес, когда почувствовал твой запах.

Я рассказывала это с нескрываемой гордостью, чувствуя безусловный вклад Алана в мое спасение, но стоило мне повернуться к Давиду, как вся моя уверенность куда-то испарилась. Изогнув бровь, он смотрел на меня с укором.

— Надо же, как интересно, надеюсь, ты расскажешь подробнее о своих приключениях.

— Да, конечно.

Стушевавшись, я поспешила отодвинуться подальше от южанина и, проигнорировав улыбку Алана, вновь отвернулась к окну.

Прогулка

За стеклом насколько хватало глаз простирались светлые опрятные улочки Санктума, расцвеченные еще не завядшими яркими бутонами цветочных клумб, что обязательным украшением выстраивались под окнами и на краю чистеньких тротуаров из серого камня. По дорожкам среди остатков гирлянд из мелкого магического камня на самых главных улочках города сновали люди в дорогих и строгих костюмах, переливающихся блестящих платьях прямого фасона, добротных «тройках» из тонкой шерсти и твида. Рабочие, мелкие предприниматели, посыльные и дети в однотонных нарядах школ болтали, бежали по делам и останавливались у подсвеченных огромных витрин магазинов с деревянными манекенами, кадками с домашними цветами и украшениями из драгоценных металлов. На первых этажах вдоль пути чаще всего располагались маленькие лавки, пивнушки, кафе и магазинчики. Где-то предлагали пошив и ремонт одежды, украсив входные двери плакатом с акцией, чуть дальше две девицы в зеленоватых свободных нарядах спорили о чем-то, то и дело указывая на новомодное платье с необычным кроем и серебристой тканью. За ними с крыльца цветочной лавки еле-еле спускался мужчина, обняв руками большой керамический горшок с раскидистым гибискусом. Продавщица, выглядывая из-за двери, приложила ладонь к губам, переживая за покупателя, но помочь не решалась. Вперевалочку, не видя ступенек, мужчина кое-как добрался до земли, едва не сбив прохожего с ног и мазнув кустом по чьему-то лицу. Столица жила, столица развивалась и в своем довольствии словно нежилась под последними теплыми лучами осени, хвастаясь своей красотой и показывая себя с самой лучшей из сторон. Фасады с вырезанными из камня вечно цветущими лепестками неведомых растений, умытые недавним дождем, поблескивали на солнце. Сложные решетчатые окна, выстроенные из растительных форм, мягко обрамляли прозрачное, как слеза, стекло, за которым виднелись дорогие тяжелые шторы с кисточками и богатым рисунком. Уютные дворы с поистине искусными садами стеснительно выглядывали из-за витиеватых фасадов, притягивая внимание куполами дорогих оранжерей, кованых беседок и ротонд на любой вкус и цвет. Они, все как на один вкус, были облачены в краснющие покрывала дикого винограда, будто в паутину, сплетенную неведомым пауком. Я засматривалась на Санктум, мне он представлялся большой неведомой клумбой с внимательным садовником, который, несмотря на многообразие форм, точно знал, как сделать это место поистине гармоничным и прекрасным. В зеленых тенистых парках хотелось гулять, в кофейнях пропасть хотя бы на полдня, пробуя все-все-все пирожные на витрине, и конечно примерить хотя бы одно безумно дорогое платье, обшитое чуть дрожащими пайетками, чтобы целую вечность крутиться перед зеркалом, любуясь их переливами. Чтобы попробовать всё, наверняка уйдет немало времени, чтобы получить всё, нужно иметь немало денег. Я была в Сантуме до этого лишь однажды и с караваном тети. Тогда я почти ничего не успела подглядеть и почти не гуляла, но дала себе обещание при следующей поездке зайти и хотя бы раз выпить чашку местного кофе в тех местах, где прямо перед тобой жарят и молят зерна, раскрывающие свой таинственный фруктовый привкус. Стоит ли об этом попросить Давида? — Что подглядела, кудряшка? Мягкий, чуть ли не мурчащий, как у кота, голос послышался совсем рядом с ухом, заставив меня смутиться. Подсев ко мне ближе, он едва не прижался к спине и, выглянув из-за плеча, как ни в чем не бывало показал на проплывающий мимо магазин сладостей. — Отвести тебя сначала поесть или за одеждой? Вжав голову в плечи, я стиснула в руках подол кофты и постаралась не заикаться при ответе — Т-тебе виднее, я еще не была тут нигде, совсем нигде, не была, вот… — Ты голодна? — Еще не совсем. — Тогда сначала за новым платьем. Позволишь мне застегнуть что-то на спине…?Пальцы Давида невесомо коснулись вдоль позвоночника, но даже это заставило меня вздрогнуть. — Нет уж! Позади послышался смешок, южанин отодвинулся, довольный произведенным эффектом, и тут же положил руку над спинкой моего сидения. — Годы идут, но ты остаешься неизменной, Иранон, и так же, как раньше, мило краснеешь. — Ты отвратителен. — Иранон, садись со мной, обещаю не приставать. Подавшись вперед, Алан протянул мне ладонь, и недолго думая я приняла его предложение, пересев от Давида. Здесь в окошко не заглядывало солнце, но и шею больше