Магиня для эмиссара - Надежда Кузьмина

Пока приводила себя в порядок — я собиралась пойти поиграть и позаниматься с Соль, но являться Винте в таком виде значило подать дурной пример, Холт присел за стол и достал лист с непонятной схемой, напоминавшей то ли паутину, то ли развесистое родословное древо кого-то дюже знатного. Десятки кругов, в каждом — имя. И между ними — чёрточки взаимосвязей. Разные. Жирные чёрные линии. Тонкие чёрные линии. Пунктиры.

— Что это?

— Сама видишь. Наши фигуранты и то, как они связаны между собой. Это только те, кто проживает в столице и каким-то боком причастен к этой истории. Подписывал назначения нечестных чиновников, игнорировал жалобы, покрывал явное мошенничество со страховками кораблей и т. п.

Гм. Да тут их…

Холт верно понял моё выражение лица:

— Много, да? Я б сказал, это не просто злоупотребление властью ради наживы. Предполагаю, здесь большее…

— А почему линии разные?

— Жирные — точно установленная связь: неоднократно оказанные услуги, родство, партнёрство. Тонкие — известные разовые контакты. Пунктир — мои предположения. Но видишь, какая путаница?

— Мм-м… — я пригляделась. — Рейн, если поменять вот эти два имени местами, то уберутся длинные тонкие через весь рисунок, и всё станет выглядеть попроще.

Холт всмотрелся.

— Согласен. Ещё идеи будут?

— Да. Думаю, все имена надо написать на отдельных кружочках плотной бумаги. И тогда, меняя их расположение друг относительно друга, нужно будет перерисовывать только связи.

Муж заинтересованно прищурился.

— А ещё?

— А ещё разбей на группы по какому-нибудь осмысленному ключевому признаку и промаркируй кружочки с именами цветом. Вдруг увидим что-то новое?

То, что правильный способ представления данных — это наполовину решённая задача, ньер Рассел вдолбил в мою голову намертво.

— И по какому принципу предлагаешь делить?

— Кто бы знал… — задумалась я. — Родство. Учились в одной семинарии, так сказать — однокашники. Или держат деньги в одном банке. А ещё стоит проверить сделки с недвижимостью — не продавал ли или не уступал ли кто-то кому-то чего-то хорошего по льготной цене… Тогда будет хоть видно, кто с кем расплачивался.

— И откуда у меня такая умная жена? — наклонил голову набок Холт.

— Нанял? — невинно осведомилась я.

Рейн засмеялся.

В другой спальне Винта в новых штанах и с блюдом антипедагогичных, но таких полезных для улучшения настроения пирожков с повидлом прямо на кровати листала мой учебник. Я подняла бровь.

— Тё… ой, ньера Сита, я аккуратно! Пирожки беру левой, а страницы листаю правой! Откуда у вас эта книжка?

— От мамы, — честно сказала я.

— А у вас мама тоже магиней была?

— Была. И, Винта, послушай меня. Попробуй говорить потише, хорошо? Мы же не на рынке, где стоит шум да гам. Как думаешь, хорошо ли, если половина этажа услышит, что у наших мам были магические способности?

— Ой! — Винта виновато уставилась на меня, прикрыв рот ладошкой с обгрызенными ногтями.

Я кивнула:

— Да, важность сохранения тайн ты уже хорошо понимаешь. А ещё юные, — улыбнулась, — и даже не очень юные ньеры не голосят, как рыбные торговки на пристани. Мягкость тона и мелодичность голоса не мешают нам быть не менее крутыми, чем самые суровые, побывавшие в невероятных переделках, насквозь просоленные морские волки.

Винта неуверенно улыбнулась в ответ на мою не слишком удачную шутку.

— Винта, скажи, тебе нужно сделать в Сафрине что-нибудь ещё? Через пару дней мы уедем и не вернемся сюда долго.

— Я хотела Воблу побить, думаю, это он меня ловцам продал.

— Ловцов больше не будет. И, знаешь что, вставай и иди к ньеру Рейну. Расскажи ему всё-всё-всё, что знаешь и о ловцах, и об остальном. Это поможет сделать так, чтобы больше девочки могли не бояться ходить по улицам в юбках.

— И отомстить за маму…

— И отомстить за маму, — согласилась я.

— Иду. Я кое-что слышала, всё расскажу!

Оказалось, что после того, как Винту выгнали из дома, та где только не искала ночлег. И одним из хороших мест оказался сеновал на чердаке конюшни большого постоялого двора. Забиралась туда через узкое чердачное окошко Винта по вечерам, после того, как лошадям раздавали на ночь сено. Мало того, сообразительная девочка ещё и догадалась накидать скорлупы от орехов под приставленной к сеновалу лестницей. Как кто наступит — у него под ногами трещит, и можно успеть спрятаться в углу или выскользнуть на крышу.

Несколько раз Винту спугивали любовные парочки или зашедшие в поисках тепла выпивохи. Но один раз она стала свидетельницей разговора важного приезжего господина с кем-то из местных.

В тот весенний вечер на улице лил дождь. Поэтому, когда внизу раздался хруст скорлупы под сапогами, девочка просто юркнула в угол, прикрывшись сеном.

Мужчины прошли в конец коридора и остановились прямо под ней. Видеть собеседников через дощатое перекрытие Винта не могла, а вот слышала разговор прекрасно.

Пересказать дословно, о чём шла речь, спустя полгода у Винты не вышло. Она честно морщила лоб, пытаясь сосредоточиться. Рейн подсел к ней, взял маленькие ладошки в свои руки, передавая уверенность и одобрение:

— Не волнуйся. Просто давай по порядку…

По порядку было так. Один лебезил, а другой вёл себя важно, слова не произносил, а ронял, как брошенные нищему от щедрот монеты. Первый, заискивая, называл второго «высоко…» — тут Винта запуталась. То ли «…превосходительством», то ли «…благородием». Что-то длинное. И имя было — Фы…, Фе… — какое-то чудное, затейливое. Винта такого раньше не слышала. Но «Ф» там точно было.

Рейн тоже задумался, потом пожал плечами.

Сначала девочка не поняла, что речь идёт о поставке девушек в Симиру. Их — похохатывая, словно хорошо пошутили, — называли «розы Сафрины», или просто «наши розочки». А потом, когда речь зашла о «непокорных — секите, но так, чтоб шрамов не осталось. Или привяжите к кровати на денёк и отдайте экипажу — а остальных смотреть заставьте», до Винты дошло. Ещё упоминался какой-то ньер Ке… Кей… — во! — Кейрист, который опасен и которого надо убрать вместе с семьей.

— Пропавший агент, — вслух вздохнул муж.

Договорились до того, что следующий перевод денег — пятьдесят тысяч соленов — подобострастный тип пообещал отправить через «Банк корабелов Равсела» не позднее конца мая. Название банка Винта запомнила, потому что именно в нём мама хранила их небольшие сбережения.

Под конец тот, который важный, пообещал безопасность и бездействие со стороны властей и сказал, что завтра покинет Сафрину, мол, надоел ему этот дождливый захолустный городишко. Второй кивал и поддакивал.