Чемульпо-Владивосток - Александр Чернов

   Единственным возражением Николая, выслушавшего рассказ о гемофилии и ее лечении во время ожидания медицинских светил, было, что все его дочери абсолютно здоровы! За что Его Величество нарвался на краткое изложение курса генетики для чайников, о наследовании разного вида хромосомами разных видов генетических болезней. Ход оказался весьма удачным - наука высокого градуса крепости подействовала на самодержца не хуже мистики Распутинского разлива - и там и тут ни фига не понятно, но звучит умно. Впоследствии Вадик иногда пользовался этим приемом.

   Оставшиеся пару часов, пока рыскавшие по Питеру курьеры собирали медиков, Вадик использовал, чтобы рассказать о не вошедших в отчеты подробностях боя у Чемульпо. Царь узнал о "бесчестной" мине Берлинга и "разведенном" командире английского крейсера, о задуманной охоте на итальянские крейсера, о "фиктивной" гибели "Варяга", а так же в общих чертах был посвящен в ближайшие планы Руднева/Карпышева и выявленные в ходе ИХ русско-японской войны проблемы в армии и на флоте.

   Несмотря на вторично испытанное душевное потрясение, Николай сумел довольно-таки быстро собраться, и с интересом вникал в подробности болячек русских вооруженных сил по версии Петровича, как и в способы избавления от них. Идея увести из под носа у вероломно напавших на Россию врагов два броненосных крейсера была им всецело одобрена. Судя по всему, царь простачком не был. Быстро смекнув, сколь страшным, точным и убийственно эффективным оружием может оказаться "феномен послезнания", он тут же пришел и к логическому выводу о том, что у Империи отныне появилась САМАЯ ГЛАВНАЯ тайна.

   Но долго концентрироваться на военных делах он не смог. Поперекладывав из стопки в стопку карандаши, самодержец неожиданно резко встал из-за стола, извинился, и, вызвав адъютанта попросил его угостить Вадима цейлонским чаем. После чего предложив Банщикову чувствовать себя как дома, царь вышел в одну из арок, ведущих к дверям будуара Александры Федоровны...

   Вернувшись минут через двадцать, Николай пребывал в явно приподнятом настроении:

   - Знаете, доктор, я пока не понял до конца, кто Вы, откуда Вы, и чего Вы добиваетесь на самом деле. Но Императрица только что подтвердила мне, что она на самом деле непраздна. Она не хотела мне говорить, пока сама не была на сто проентов уверена. И еще из-за древнего суеверия - мол, в первые три месяца лучше никому не рассказывать.

   Пожалуй, я начинаю Вам верить, Михаил Лаврентьевич, - Николай улыбнулся, и как то совсем по-новому, без прежней, вчерашней отрешенности небожителя или резко сменившей ее настороженности сегодня утром, взглянул на Банщикова, - Так что там у нас по поводу "Варяга"? Если изловит итальянцев, поведет их прямиком во Владивосток? Помню. И про экипажи и про телеграфы с Черного моря. По поводу полномочий Руднева и производства Всеволода Федоровича в контр-адмиралы - не волнуйтесь. В данных обстоятельствах это вполне логичное решение. Об этом я уже распорядился, и Владивостокский отряд крейсеров будет подчинен ему.

   А сейчас давайте, все-таки, пригласим медиков. Ведь если, действительно, у него будет ЭТА болезнь...- Николай не договорил фразы, но Вадим успел заметиь, как по его лицу проскользнуло какое-то затравленное, обреченное выражение, - Все уже прибыли, я полагаю...

   В присутствии спешно собраных по столице именитых коллег, Вадик резко сменил тон: никакой фантастики или мистики, главное - убедить известнейших профессионалов. С царем заранее договорились, что об истинной природе доктора никто, кроме самого императора, знать не должен.

   - В морском путешествии на Дальний Восток я заинтересовался исследованием привыкания русских матросов к тропическому климату. Как вы знаете, господа, условия работы в кочегарнях даже на самых современных судах крайне тяжелы. Проблема эта встанет тем острее, чем больше и чаще будут присутствовать наши паровые суда в тропических морях, и поэтому вызывала у меня особый интерес.

   В числе прочих экспериментов, я брал у наших моряков в разных широтах по две-три капельки крови для исследования, в надежде обнаружить изменения, вызываемые климатом. Сравнивал их между собой и с пробами крови аборигенов тропиков.

   Увы, изменений состава крови в зависимости от климата мне выявить не удалось. Зато обнаружилась другая совершено поразительная вещь: судя по всему, мне опытным путем удалось обнаружить наличие четвертой группы крови у человека. Кроме уже известных трех: несколько лет назад наш австрийский коллега Карл Ландштейнер опубликовал доклад об открытии им именно 3-х групп крови.

   Его слушатели заворожено хлопали ресницами...

   - Конечно, практикуя в качестве военного врача, я немало времени уделил изучению трудов Николая Ивановича Пирогова. Как, вне всякого сомнения, известно уважаемым коллегам, Николай Иванович подчёркивал пользу переливания крови при некоторых видах ранений. Однако, изучив описанную мировую практику, я пришёл к выводу, что подобные переливания всегда производились чисто эмпирически, случайным образом выбирая донора - человека, отдающего кровь для переливания. В результате случалось, что после этой процедуры раненые умирали, хотя, казалось бы, нет никаких причин для летального исхода.

   Я рискнул предположить, что существует, возможно, некий фактор, нами не учитываемый, который позволяет узнать, от кого можно брать кровь для переливания конкретному пациенту. И моё предположение полностью подтвердилось. Продолжив работу по описанной Ландштейнером методике, я и обнаружил ещё одну группу! Причем встречающуюся много реже, чем три других.

   Таким образом, господа, на сегодня мы можем утверждать, что российской медицинской науке известно 4 группы крови! Следовательно, и я в этом практически уверен, происходившие ранее трагедии при переливании имели место вследствие незнания особенностей этой 4-й группы крови хомо сапиенс. Очевидно, что переливая пациенту именно кровь одной с ним группы, мы имеем весьма большие шансы на успех переливания.

   Далее. Из истории медицинской науки мы знаем, что впервые переливание в России произвёл гражданскй генерал-штаб-доктор Андрей Мартынович Вольф в 1832 году, когда он переливанием крови спас жизнь роженице с кровотечением. Но массовому использованию переливания крови мешает, вдобавок, как ни парадоксально это звучит, её свёртываемость. Она сводит на нет все попытки хранения крови и не позволяет переливать большие её объёмы, а небольшие не дают необходимого эффекта.

   Я лично несколько раз пробовал сохранить свою кровь. Но всегда она сворачивалась! Это вынудило меня пуститься на поиски препарата, который мог бы блокировать свёртывание. Эмпирическим путём я добавлял в капли крови различные вещества, рассчитывая найти способное дать нужный результат. И, господа, мне вновь повезло! Я обнаружил это вещество!

   Это цитрат натрия, или, иначе говоря, натриевая соль лимонной кислоты. Я не до конца ещё понимаю, как именно действует это вещество, но оно даёт необходимый эффект! Более того - оно безвредно для человека: из 12 случаев переливаний, что я уже произвёл, лишь однажды я наблюдал у пациента озноб, который я могу объяснить только реакцией на так называемый консервант, так как температуры у пациента не было, равно как и других признаков интоксикации организма...

   В последнем моём плавании, на паровом катере до Шанхая, у одного из раненых матросов нашего крейсера - комендора Оченькова - открылось кровотечение из осколочной раны. Хотя мне и удалось остановить его посредством наложения жгута, матрос терял силы на глазах. По счастью, он еще на "Варяге" был одним из участников моих экспериментов, и я знал, что группа крови этого человека совпадает с моей. В итоге я произвёл, так сказать, прямое переливание. И несмотря на некие антисанитарные условия и сложности, эффект был поразительный, господа...

   - Если мы промедлим, то переливание крови введут в массовую медицинскую практику и без нас. Чтобы не потерять приоритет, и научиться спасать больных с врожденными заболеваниями крови (при этих словах Николай болезненно дернулся) нужно сделать следующее, - Вадик перешёл к изложению практических подробностей...

   В итоге его слушатели план одобрили как в целом, так и в частностях. Вдохновленный и одновременно напуганный самодержец пообещал всемерное содействие, включая выделение подходящего здания и шефства над проектом одного из гвардейских полков. Это на первых порах автоматом решало проблему поиска доноров...

   Когда доктора удалялись из дворца, оживлённо обсуждая детали предстоящей работы, с ними вместе был милостиво отпущен и Вадик: на сегодня впечатлений императору вполне хватило. Как-то само собой получилось, что охрипший и оголодавший герой дня отправился не в гостиницу, а на ужин к Боткину, где и заночевал у него в одной из гостевых спален. Постоянным собственным углом в Петербурге он пока не успел обзавестись...