Карл, герцог - Александр Зорич

…хочет отлить – 65%;

…замучил ночной кошмар – 30%;

…очень есть хочется – 4%;

…чует близкую смерть – 1%.

Сейчас король позвонит в звоночек, да?

Карла это не смущало. За его спиной был камин. Достаточно скользнуть в него и ступить на одну нарочито приподнявшуюся плиту пола, чтобы дверь с четырьмя розами совершила обратный ход и стала непреодолимой преградой на пути преследователей (до изобретения ньютоновской механики с законом сохранения было проще и ничто не мешало девяти центнерам гранита сновать вверх-вниз по воле пружин и противовесов).

Король в звоночек не позвонил.

Король поднялся – три водоворота тьмы разошлись от него в стороны, задели Карла спиральными рукавами, разбились о стены.

Карл поднес к губам и поцеловал теплую сталь кинжала.

Людовик пошел на герцога. Карл слышал его приглушенные шаги и ему даже показалось, что он видит силуэт короля, окруженный тусклой короной – такая бывает во время полного солнечного затмения. Сейчас этот тусклый багрянец окажется от него на расстоянии вытянутой руки.

Король не сделал рокового шага. Тогда вперед шагнул Карл, выбрасывая в ударе правую руку. Вместо того, чтобы рассечь кожу и, преодолевая приятное нарастающее сопротивление, проникнуть в королевское мясо, кинжал ударился о твердую преграду, с тихим немелодичным звоном соскользнул вбок и, вывернувшись, упал на ковер. Это было очень странно. Но ещё страннее было то, что Людовик не испугался и не закричал. Он, казалось, вообще не заметил удар Карла, которым можно было свалить наземь теленка.

Король сделал ещё один шаг.

Карл наконец испугался.

Пальцы – широкие, цепкие пальцы короля, пальцы из железного дерева – сомкнулись на герцогской шее. Карл почувствовал их так явственно, словно не было на нем семи слоев шарфа, друга всех ночных убийц. Карл закричал – ужас рвался из каждой поры его существа, он не мог сдержать его, он мог взорваться.

За дверью кого-то встревоженно кликнули на шотландском и несколько раз грюкнули ручкой. Потом, на кагтонном фганцузском, потребовали: «Откройте, Ваше Величество!»

Карл уже не мог кричать – пальцы Людовика с каждым мгновением всё глубже впивались в его шею. Герцог захрипел.

Карл с четвертой попытки нащупал на съехавшем вбок (когда успел?) поясе ножны второго кинжала. Они были пусты. Да что же это?!!

«Долго ещё?» – кротко спросил Людовик.

Король определенно чувствовал себя непричастным к прогрессирующему убийству герцога Бургундского. Его Id <бессознательное (англ.).> желало обратно в теплую постель.

Снаружи дверь штурмовали подручным тараном, на все лады склоняя «Ваше Величество». Карлу показалось, что он узнает голос Сен-Поля.

Герцогу раньше в голову не приходило, что государя можно просто ударить в пах. Карл ударил.

Вот теперь Людовик проснулся и взвыл. Руки короля убрались с горла Карла, а больше герцогу ничего и не было нужно.

Он забыл, что пришел сюда, чтобы убить Людовика. Он не подумал о том, что дверь крепка и надежна, она может простоять ещё долго и теперь самое время задушить Людовика, как он и решил в беседах со своей тенью.

Перепуганной лаской Карл скользнул в камин и уютный шорох гранитной плиты за его спиной был ему слаще пробуждения, которого всё не было, которого не было и быть не могло, потому что герцог не спал.

25

«Если на мгновение допустить, что король – лунатик, и притом отменно чует в темноте врага, что король спит в кирасе, что один кинжал я потерял, а второй совсем разучился держать, и он у меня действительно вывернулся из пальцев, как у распоследнего рохли – тогда, конечно, всё ясно.» Но на самом деле в ближайшем прошлом не было ясно ровным счетом ничего, тогда как ближайшее будущее, напротив, нарисовалось вполне отчетливо.

Карлом овладело спокойствие. Он жив, король жив, можно вернуться в свою постель, заснуть, проснуться, и… Дальше тоже просто. Мир. Пусть Людовик подписывает договор и катится ко всем чертям. Ко всем, какие только есть ниже уровня моря.

Он, Карл, – не Георгий, это выяснилось. Но и Людовик – не змей, а, скорее, погремушка в безвестных лапах. Да мы и не в Вифинии, в конце концов. Пусть его.

Карл спешил. Ему начало казаться, что времени прошло значительно больше, чем, как он полагал, должна занять его экспедиция. Светляки на стенах сложились в правильный ромбический узор, но Карла это не пугало, не интересовало и не восхищало. Карл не зажигал масляной лампы – после королевского омута он начал чувствовать предметы, как нетопырь.

Когда впереди невидимый, но присутствующий, заявил о своём существовании призматический предмет, Карл замедлил шаги. Размеры угадывались плохо. Гроб, адская машина, Ковчег Завета, клавесин?

Герцог подошел к неопознанному объекту вплотную и легонько носканул его. Предмет поддался. Не очень легкий, не очень тяжелый. Это не гроб, не Ковчег Завета, не клавесин.

Карл решился, присел на корточки и возложил ладони на адскую машину. По отношению к любому артефакту всегда действует презумпция виновности, ибо неопознанное, неизвестное, непрозрачное легче вяжется с теллурическим мраком, нежели с легчайшей небесной лазурью. Нашелся, гад? На костер тебя! По крайней мере, если не доказано обратное.

Машина была облечена в форму маленького походного сундучка из твердого дерева, на стук отозвалась утробным погрюкиванием, по бокам имела вялую инкрустацию, а на крышке – два порванных металлических ушка. Когда-то здесь была ручка – и нет её.

Вот и пропажа Ганевье. Но как же раньше?.. И тогда, когда вместе с Ганевье здесь лазили, и час назад?..

Нести без ручки будет неудобно. Ну да ладно…

Карл кое-как пристроил под мышкой увесистую, но, к счастью, не очень широкую адскую машину и пошел дальше.

26

По его ощущениям, впереди не было никого и ничего, поэтому когда из мрака проступил золотистый контур льва, Карл остановился как вкопанный.

Герцог чуть помедлил и осенил льва крестным знаменем. Но от этого лев проступил из тьмы только явственней. Свой?

Карл прежде видел живого льва только один раз, в Остии. Но тот был рядом с этим как выцветший постер. Лев из Остии имел дурной запах, цвет старой подгнившей соломы, был весь больной и несчастный. Этот – жаркий, золотой, словно отлитый из солнечного расплава, с электрической гривой. Настоящий лев, оттиснутый в бытие с прецизионной скрижали своего эйдоса. Лев приоткрыл пасть и что-то сказал. Карл расслышал только слабый шелест – он продержался на пределе слышимости не более мгновения и, увы, сразу же превзошел его, канув в тишину. Но именно звук, а не созерцание алого львиного языка, уверил герцога в подлинности происходящего.