Коллоидный Мир - Антон Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Приветствую вас, господин Стрижич, — подал голос парень.
— Мы к вам с рекомендациями от Ладомысла Ладыча, господин Стрижич, — в той же тональности подхватила девчонка.
— Стригор Стрижич, из Болотного Лога, — представился я, для начала.
Ребятки еле заметно, синхронно и в одних и тех же местах покраснели. Я аж залип на секунду, не то чтобы удивляясь, но так… любуясь даже, насколько они похожие. Занятно, на самом деле.
— Ладонеж Ладыч, студент Академии, сударь, — склонил голову парень, после чего произошла еле заметная заминка.
Судя по всему, переглянувшись, родственники определялись, кто продолжит быть “говорящей головой”. Заминка ну совсем крошечная, не был бы я мной — хрен бы заметил. Но была, и роли не поменялись.
— И сестрица моя, Ладонежа Ладошна, студент Академии, — продолжил парень, тогда как девчонка совершила подобие книксена.
— Блага вам, Ладычи, — не стал зажимать блага я. — Пожалуйте ко мне, потолкуем.
Служки, как понятно, приглашение не касалось, так что он с мордой, переполненной чуйства выполненного долга, свалил вдаль.
А я завёл парочку в гостиную, думая о затейливых извивах в уме родителей этой парочки. Ну ладно — близнецы, бывает. И фамилиё у них, соответственно, родовая и одна — удивительно, но факт. Но вот одно имя — это уже явный перебор. Как ни крути. Хотя со стороны — кажется и логично, и изящно в чём-то.
Расположились на сидушках — этаких креслах-мешках, обильно уставлявших гостиную, чисто хозяйская мебеля, но, как выяснилось — довольно забавная, если туда с разбегу плюхаться. И мне, и девчонкам понравилось, в общем.
— С чем пожаловали, сударыня, сударь? — обозначил я лёгкими кивками собеседников.
— Дело в том, сударь Стрижич, что получили мы давеча, от Ладомысла Ладыча, — начал парень.
— Кузена нашего, — вставила девчонка.
— Довольно интересное послание.
— А в нём про вас, сударь Стрижич.
— Речь шла. О нужде вашей…
— Погодите, уважаемые. О какой, к лешему, нужде? — удивился я. — Не нуждаюсь я, хвала Стрибогу.
— Наверное я…
— Мы.
— Мы, неправильно выразились, сударь Стрижич. О желательной потребности вашей… Вот ведь заковыка, — задумался парень, да и выдал. — А давайте я вам послание обскажу, так толковее выйдет, а то — всё не то.
— Лучше я покажу, — выдала девчонка, вытаскивая из сумки-браслетика на руке листок.
Вставать мне было лень, так что подхватил я ветром протянутую бумаженцию, девчонке кивнул и вчитался в эту эпистолярщину. Благо была она вполне на бумаге, читаемая даже.
Любезные мои кузен и кузина!
Шлю вам слова приветствия и благие пожелания. А окромя того, хочу поведать, что намедни познакомился я с юным родовичем, который имеет некоторою нужду. Как и вы, любезные родичи мои, но иного толка. А именно, юноша сей весьма образован и разумом силён, но обитал он в местах столь отдалённых от Сотльного Града, что даже название сего места из памяти выветрилось.
На этом месте я мысленно посулил, как истинный патриот Болотного Лога, непременно сделать гадость забывчивому “Арамису”. Ну, как минимум, на спину плюнуть. Метров со ста, и ветром плевок бережно доставить, да. Ну реально, хамство какое: “из памяти выветрилось”! Наветрится на спину, тогда, посулил я.
А посему, памятуя, дражайшие родственники мои, о ваших некоторых затруднениях, рекомендую вам сего юношу навестить и предложить ему себя, в качестве наставников в быту столичном. При том, хоть возрастом Стригор Стрижич с вами схож, умом и опытом он весьма горазд, так что коли моему совету последуйте, обращайтесь со Стригором Стрижечем со всем вежеством и уважением, как с владетельным родовичем, главой Рода. Кем он, если на некоторые конфузы родовые внимания не обращать, и является.
Засим прощаюсь с вами, дражайшие родичи, остаюсь всегда ваш любящий кузен
Ладомысл Ладыч
Ну-у-у… или не буду плевать, посмотрим. Так, сложности Ладычей напротив меня очевидны — деньги. В своей состоятельности я “мушкетёров” уверил, как прямо в смысле “в средствах не нуждаюсь”, так и косвенно, просто отмахнувшись от описаний жалования, мол, неважно это.
Но возникает ощущение, что передо мной не родовичи лет семнадцати, а дети. И в письме намёки, да и само письмо, мне переданное, что, мягко говоря, странно.
Хотя, если подумать — дети, только онижедети, скорее всего. Некий конфликт в роду, устройство в академию, вот только опыта жизни у гостей с гулькин нос. При том, в “жизни столичной”, а, скорее всего, и студенческой, они жоруна съели. И при этом, согласно письму Ладомысла, воспринимают меня не как постороннего, а знакомого “по рекомендации”. Ну, по крайней мере, видится мне ситуация таковой, быстро прогонял я мысли в полутрансе.
Интрига, с письмом и смущашками… а зачем? В доверие пробиться? Опять же, вопрос — а нахрена?
Ладно, не столь важно. И так, и так наставник нужен, о чём я сам себе решил. Будет двое — не проблема. Ладомысл, при всех прочих равных, себя сволочью или ещё кем подобным не проявил. А значит — попробуем просветиться с помощью этих кузнечиков.
А информацию, по возможности, проверять я и так, и так собирался. Безоговорочно и развесив уши доверять я не буду в любом случае.
— Насколько я понял, сударыня и сударь, прибыли вы ко мне с намерением, по рекомендации Ладомысла Ладыча, просветить меня в быту и обычаях Стольного Града, на вопросы, мне неизвестные, отвечать? — уточнил я, а то мало ли что.
— Точно так, Стригор Стрижич.
— Это славно, — кивнул я. — Но обучение у вас, да и время своё потратите. Негоже сие без награды оставлять, — наградой на это мне стали весьма бодрые кивки парочки. — Так что давайте решать, сроки, сколько средств ваше участие и труды скрасит.
И стали мы решать. А я не то, чтобы поразился… ну скажем так, несколько удивился. Дело в том, что эти студентики, конечно, учились. Вот только обязательными к посещению в Академии были лишь три занятия в неделю! Причём ещё хер поймёшь какие — “клятва на нас, Стригор Стрижич, о делах учебных и академических с профанами речи не вести”, — развела руками девица, под кивки парня.
Ну… ожидаемо, хотя не желанно. Имперцы не “Учение, всем, даром! И пусть никто не уйдёт незаученным!” — а прагматики и продуманы. Собственно, на что-то такое меня ассортимент книжных лавок и натолкнул. Ограничение гимназической программой, плюс-минус. Художки и всякой популярщины тьмуща, а учебников и наставлений — шиш. А так могло быть либо
