Ещё один человек - Дзиньштейн

— Ладно. Давайте адрес.

Радости майора нет предела — да и, в общем, на посту начинается деловая радостная суета.

Вскоре знаю адрес, еще раз обговорили канал радиосвязи, примерное время, ну и я откланялся. Вдогонку просили еще кошек привести, этих кроме одной, отдадут — и обещали «отблагодарить». Ну, нешто я откажусь?

Адрес оказался на Тореза… ну, неплохо. С одной стороны Сосновка, дворы широкие… и вооруженному человеку — не так много упырей. Нет, конечно без нужды соваться не стал бы… Но не сказать, что я прям сильно озадачился. Хотел было сразу свернуть, но вовремя себя одернул. Опоздать я больше себе не позволю, но и торопиться не следует. Подкатив поближе, даю сигнал. Вскоре в окне вижу кого-то. Приоткрыв верхний люк, ору

— Эй! Живы там? Как дела?

— …вы! …лохо!

Слышно хреново, подкатываю ближе, сшибая начинающих подходить на шум упырей

— Что у вас там?

— Воды мало, и дети болеют! С животами что-то!

Ебена мать. Дети. Опять.

— До завтра, до дня продержитесь?

— …не знаю… наверное… попытаемся. У них температура и несет. Не знаю.

— Я сейчас. Погодите. Скоро буду. До вечера подождете?

— Да, до вечера точно.

— Зомби у вас там много?

— Не очень. Перед дверью с этажа несколько стоят.

— Ясно. Ждите. Подъеду, посигналю.

— Хорошо, спасибо!

Сразу связался с военными, рассказал, они сказали, мол, решат. Договорились, что подъеду после трех, бронегруппа вернется, и они могут посвободнее людей распределить, а пока что они на стреме. Ладно, после трех так после трех…

Еду на обратку, и глядя по сторонам, ловлю идею. Сгребя отвалом нескольких стоящих упырей, уже отработанно сдаю задом прямо в витрину. Маленький магазинчик околовоенной фигни «Старый прапор». Внутри ждало некоторое разочарование — кто-то уже пошустрил. Скорее всего, кто-то из персонала. В общем, улов был несерьезный. Я рассчитывал найти всякие арбалеты или мегамощные рогатки… но в итоге разжился богатой коллекцией пневматических пистолетов, да грудой изувеченного оружия — макетов. Не знаю, я не специалист…. Но что-то не похоже, чтобы из этого хлама можно было сделать что-то стоящее. По крайней мере, я не сумею. А жаль. Впрочем, сгрузил все в машину. Насчет пневматики появилась простая идея — потренироваться! Набрал и все припасы к ней. Уже собираясь сматываться, наткнулся, что называется, взглядом. Прямо посередине, на виду, висела шашка в ножнах. Снял, покрутил, в руках, вытащил… Однако, настоящая. И острая довольно… да и подточить не проблема. Не, конечно, мысль дикая… но почему и нет? Вспомнились все рассказы, в том числе и знакомых «казачков»… вполне себе серьезное оружие. И если и по мертвой башке попадет… А, наплевать, что цирк на конях, — беру!

Прихватил еще старинную германскую каску, с пикой наверху — зачетная штука! Буду в такой по замку ходить, перед зверьем красоваться.

Дома меня встретили веселые Мухтар и котейко, и возмущенный черный.

Не обращая внимания на них, по — быстрому разгрузился. Пневматику оставил, а шашку тут же пустил в оборот. Нацепил через плечо ножны, попробовал… И начал махать. Выходило красиво, но пару раз едва не рубанул себя по ноге. Решил быть проще, и махать крест-накрест не исхищряясь. Потом поставил несколько поддонов и брусьев, и стал их рубить… не, «рубить», вот так точнее. Рука гудела, шашка так и норовила застрять в мишени или вылететь из руки, и я понимал, что толку от такого будет мало. Однако постепенно, приноровившись, сумел выработать нужное — ворочать всем корпусом, в поясе, а свободная рука с крепко зажатой шашкой просто летает, направляя удар. Сразу стало получаться лучше. Потом вспомнил как рассказывали про удар «с протягом» — вроде как на себя тянуть шашку, не рубить а резать. Постепенно и это освоил — стало получаться совсем хорошо! Поддоны разлетались в щепки, от брусьев отлетали здоровенные куски. Наверное, достаточно — если место позволит размахнуться, то без вариантов упырю кранты. И длинная все же — не так страшно.

Мухтар снисходительно наблюдал издалека. Котейко с любопытством обнюхивал свежие щепки. Черный, мерзко-злобно урчал временами, возмущенно глядя на меня.

Впрочем, когда выяснилось, что порций в обед меньше, чем рыл, и меньше именно на наглое черное кошачье — возмущение испарилось. Порция нашлась. Зажарил картошки на сале, с луком. Безумно вредно, жиру аж на палец вытопилось, зажарилось до корочки и хруста… и столь же безумно вкусно. Сожрал урча, догнался грудинкой. Естественно, вылакал бадью чая — ну, как я без него?

Собираясь к воякам, подумал, и вспомнил еще об одной вещи. И ехал уже не с пустыми руками, очень осторожно. Подрулил к самому посту, застав там нервную суету. Выяснилось, что все отменяется — бронегруппа, вроде, получила информацию, где могут быть бандиты, но пока точно не ясно, два бэтээра начнут поиск, и прикрывать грузовики поедет бэтээр отсюда. А на посту останется танчик, или как его называл майор, бэха, сам майор, башенный стрелок, и двое бойцов. Облом полный. На вопрос — до скольки? — майор ответил хмуро, что если поиск затянется, а скорее всего так оно и будет — то дотемна. То есть — не получается сегодня.

— Блять. Товарищ майор. Там дети. Болеют. Дети.

— Еб твою мать, умник! Я что, по-твоему, могу бросить все и рвануть туда? Мы сынок — в армии, пусть и говеной, пусть и в просраной стране. Но мы не махновцы, и если есть приказ, он должен быть выполнен.

— Но там же ваши!

— А это не должно иметь значения. В лагерях и пунктах приема беженцев сотни людей и детей голодают и болеют. И умирают. И дети тоже. И бронегруппа пошла в Окей за продуктами и прочим нужным. А в тех трех домах, что спалили бандиты — тоже были люди. И дети. Так что не надо тут. И не надо про «свои» — все это говно — майор сделал широкий жест рукой — все это — в большой мере именно от того, что СВОЕ шло вперед главного. Если мы сейчас каждый начнем за свое хвататься — все вместе пропадем.

— Ну, не каждый же…

— Да? А только я, к примеру, да? А остальные нет. А я их, стало быть, лучше, потому мне можно, так? Или ты? Да? Так?

— Нет, не так, тарьщмайор…

— А раз не так — не пори хуйни и перестань наконец ебать мне мозги, щегол — майор отворачивается, он и так раздражен, и весьма расстроен, надо сказать. Такое впечатление, что он ОЧЕНЬ волнуется за тех людей. С чего бы? Сказал что его никого там нет… Ладно…

— Тарьщмайор, а можно еще секундочку?

— Да. Чего?

— А там, в НИИ, ну или еще где… ну… короче, где выжившие…

— Ну?

— Там дети есть?