Эпоха альтернативно живых - Едика Кабаг

Кстати, как ни странно – Овулев подсказывает, правда редко, толковые вещи. Вполне логично он предложил укрыть от озона и ультрафиолета, перенести под землю, содержимое библиотек. Знания – это единственное, что я могу предложить верхним. Это была фантастическая операция. Библиотеку МГУ несколько тысяч голов МАТЕРИАЛА, под присмотром измененных, разумеется, перенесли буквально за один день. С Технической библиотекой вышла неприятность – верхние тоже начали охоту за знаниями. Видимо, первоначальное накопление капитала закончилась. Шутка. Но это было фантастическое зрелище – я не пожалел времени, наблюдая, как несколько человек уходили по крышам от моих измененных. Конечно, я предпочел бы, чтобы то, что они похитили, досталось мне, но.. Игра есть игра – в данном раунде они победили.

Я потерял несколько измененных, но получил невероятное наслаждение, наблюдая за прорывом красноармейцев. Ничего, бОльшую часть библиотек Города я всё-таки перенес к себе, но Овулев начал меня беспокоить. Несмотря на некоторую пользу, я склоняюсь к мысли, что он стал крупной ошибкой моей кадровой политики, потому как на роль переговорщика с верхними он не подходит абсолютно. Как выяснилось, он далеко не в чести у большинства выживших, более того, обычно хладнокровные красноармейцы испытывают к нему просто патологическую неприязнь. Видимо, надо будет повнимательнее посмотреть его дела за последний десяток лет. Попытка наладить контакт с группой, обосновавшейся в Матвеевском, провалилась – его даже не стали слушать, а просто начали убивать. Убивать жестоко и медленно, я уже успел поднять в памяти некоторых товарищей подобные фрагменты из кино. И, если бы не четверо ИЗМЕНЕННЫХ, которых к нему приставил Чекист в качестве охраны, его бы забили насмерть. Теперь я понимаю, что глупо было отправлять переговорщика в сопровождении тех, кто олицетворяет ужас.

Как оказалось, в его правозащитной деятельности немало страниц, которые не согласуются с моральными принципами большинства. Ну что же, это моя ошибка, и я ее пренепременно исправлю. Возможно, когда его отправлю на переговоры в следующий раз, я сниму с него защиту. Пусть ИЗМЕНЕННЫЕ, которые его охраняют, утилизируют его на глазах у людей. Пожалуй, это добавит мне немало очков в переговорах – уничтожив столь одиозную личность, я совершу то, о чем мечтают многие из верхних.

Все идет по плану. За малым исключением – я стал видеть сны. Сначала это были какие-то обрывочные картинки: пиво, сваренное почему-то из шишек, полированный до блеска стальной шлем, какая-то неуклюжая, но явно очень прочная машина… Но однажды я увидел до невероятности отчетливый сон. Мне приснился Распутин. Он стоял на Красной площади в развевающемся черном плаще. и глаза его, прикрытые бельмами, были разного цвета: один красный, а другой – синий. Маленькие, похожие на аптечные пилюли, они впивались в меня, и я чувствовал этот взгляд.

Вокруг его ног крутилась снежная метель, волосы развевались. В одной руке он держал серп, в другой – молот. И он заговорил.

«Нет жизни вечной, есть мука вечная. Жизнь– страдание, вечная жизнь– это вечное страдание. Бойся железа в железных руках, бойся тех, кто придет, закрытый железом. Мертвые дадут жизнь железному чудовищу, которое придет, чтобы уничтожить живых мертвых. Будешь мертвым – погибнешь, станешь живым -спасешься. Пятеро встретятся, четверо продолжат, трое придут, двое – уничтожат. Земля не спасет, вода не скроет, воздух оградит. Найди пятерых. Если сможешь». Он махнул рукой, сказал «Поехали!», развернулся, и тяжело ступая, скрылся в направлении Кутафьей башни.

Невероятная реальность этого видения и колдовская слава Распутина заставила меня всерьез отнестись к его словам. Но вот кто эти пятеро, что за железное чудовище, при чем здесь воздух? Загадка. В моем мире сейчас все течет по накатанной колее, поэтому решению этой загадки я посвящу День Шестой.

Первый год Белого дракона, 28 августа Тульская область рядом с селом Новое Глазово

– И чего ты так на меня смотришь? – Толя бодро крутил руль своего возвращенца.

– А с какого перепугу, ты думаешь, что на тебя? – Я поспешно отвернул взгляд и уставился в окно, вроде, я рассматриваю поля или леса.

– А что не заметно, что ли? Нет-нет, да и зыркнешь.

– Ну, эта, мне интересно очень, вроде как «мазай» твой, ну, немного странный какой-то. Что-то не то в нем.

– Да? И что же?

– Я вот понять не могу, какие-то приборы странные, не автомобильные вроде, да движок, вроде, иначе звучит. Не?

– А-а-а. Так ты про это. – Пряник с какой-то нежностью погладил панель приборов. – Знаешь, брат, это спасибо нашему механу, он хоть и не русский совсем, но мастер от бога. Он мне этот «мазай» по винтику перебрал. Новую систему зажигания впендюрил, двигло родное снял, с седельного «маза» воткнул. А то был бы я как ХБСка. А теперь прям как настоящий. Только механ, наш где-то за пару недель до нашествия парусных танков пропал. Сначала, к нам приехал один типок на джипе-иномарке. Ну, которые в «Кэмел-трофи» участвуют, а потом наш механ пропал. Странно так, вещи его целые, а самого нету.

– Странно и не говори. – Я хмыкнул, покачал головой. Спрашивать, что такое ХБСка не стал, куда механ пропал рассуждать не будем, хватит и так вопросов. Надо решать насущные проблемы. – Со мной расплачиваться завтра будем, ага. Сейчас на ночевку встаем где-нить.

– И то верно. – Толя свернул с трассы, переключил передачу, и машина затряслась по ухабам проселочной грунтовки.

Как говорится в сказках, долго ли, коротко ли, а точнее минут через сорок, Толя нашел полянку на опушке, и объявил привал. Будем разбивать лагерь. Пряник поставил свой «маз» за кустами, между двух деревьев, выпросил у меня маск-сеть. Принялся камуфлировать свой грузовик. Я решил поставить шалаш, да и собрать хворосту для костра.

Хорошо в сказках, или в фильмах, раз и готово. Две минуты и лагерь, три минуты и костер, пять минут и еда готова. В жизни все не так, часа два применения страшных магических заклинаний и посылов к такой-то матери, суета, мельтешение по поляне, вот через что мы прошли, пока лагерь был разбит. Подогретая на костре тушенка с гречкой сморила Пряника и он отправился спать к себе в МАЗ, я остался у огня. Звуки ночных насекомых, треск костра навевали невеселые мысли. Только своеобразная «работа» по отстрелу зомби позволяла мне отвлечься. Но моменты отдыха мой разум возвращался к тому, что произошло с моими друзьями примерно месяц назад никак не выходило у меня из головы. А ведь это я виноват в случившемся, из-за меня они все погибли. Я посмотрел на горящий огонь, и отшатнулся. Оттуда, очень четко, проступили их лица. Два брата и она смотрели на меня с сожалением, с тоской, словно звали куда-то. В ушах зашумело, и я провалился во тьму.