Падение «Хрустального Бастиона» - Андрей Фролов

– Уровень современных технологий позволил далеко не все, о чем мы мечтали. Искусственный интеллект, каким его представляли себе фантасты, будет выдумкой еще лет тридцать, не меньше…

Динамики шкафа заговорили неожиданно и громко, и Матвеев в очередной раз констатировал, что его нервная система разболтана до предела – от внезапности он едва не упал, почти подвернув раненую ногу. Доковылял до стула, тяжело опускаясь и придерживаясь за край стола. Бескровный, убедившись, что его больше не перебивают, продолжал:

– Переместив свое сознание в виртуальную действительность, мы не смогли до конца избавиться от бренного балласта, удерживающего нас в примитивном сообществе людей. – Снисходительность и легкое презрение, с которыми Максим рассуждал о родном мире Матвеева и Покрышкина, заставляли верить в искренность произносимых слов. – Я говорю о человеческих телах, коими нас наградил Создатель. И если функции продолжения рода, приема пищи или сна были безболезненно купированы нами на стадии подготовки к переходу, то окончательно избавиться от тел мы не смогли…

– Хочешь сказать, Максимка, – Павел глядел в плещущуюся на дне стакана водку, будто хотел что-то увидеть в ее прозрачных недрах, – что ты и твой братец-членосос сейчас лежите в гробах где-то в укромных уголках Таиланда или Канады, делая вид, что стали чистым эфиром?

– Идея понята верно, но не до конца. – Максим, казалось, решил совсем исключить эмоции из своей манеры речи. – Тел как таковых нет. Но мозг и часть центральной нервной системы все еще функционирует. Раскрывая эту тайну, я посвящаю вас в предельно ограниченный круг лиц, знающих истину.

– Возьми эту истину, засунь ее себе в анальное отверстие, затем попроси своего брата – любителя иметь интимные отношения гомосексуального характера, – протолкнуть ее поглубже, а затем оба можете отправиться на Северный полюс и пусть там с вами имеют интимные гомосексуальные отношения белые медведи, – все это Покрышкин выдал парой емких, покореживших слух Матвеева фраз.

– Я догадывался, что уникальность полученной информации не будет представлять для вас какой-либо ценности, – спокойно отреагировал Максим, не обращая внимания на отборный мат в адрес своей семьи. – Тем не менее хочу еще раз обратить внимание на следующий факт – помещенные в специальный саркофаг головной мозг и большая часть ЦНС не дают нам до конца покинуть опостылевшую Землю. Павел, вы догадываетесь, о чем это говорит?

– Это говорит о том, что вы ни черта не всесильны, – тяжко выдохнул Покрышкин, запив слова водкой, но Матвеев уже вторил ему, чувствуя на руках предательские мурашки:

– Это говорит о том, что вас можно пробудить. Или убить. Как обычного человека…

– Совершенно верно, Алексей. – Ему показалось, но голос Бескровного даже потеплел. – У вас исключительно светлый ум, даже несмотря на длительный стресс…

– Ну и какого же рожна ты несешь? – Покрышкин, вынимая из пачки еще одну сигарету, откинулся на спинку. – Думаешь, я сам не допер, что если мозг твоего ублюдочного брата лежит в какой-нибудь колбе, то ее можно расколотить? Да только какой мне с этого резон, если колба стоит в хранилище швейцарского банка на глубине двадцати метров скальной породы, да еще охраняется батальоном стрелков?

Он торопливо закурил, потирая лоб, а Матвеев вдруг загрустил – как всегда, шеф думал на полшага вперед, почти не давая повода насладиться самой крохотной победой. Леша отвернулся, стараясь скрыть досаду, как вдруг холодильник произнес нечто, заставившее их обоих застыть в прежних позах.

– Мой брат вовсе не в Швейцарии. Сейчас он в России. В Сибири. В Новосибирске, если быть точнее. И если мы хотим убить его, лучшего шанса не представится никогда.

Лицо Покрышкина переменилось. Хмельное марево, словно по приказу, испарилось из его глаз, на скулах заиграли желваки. Он одним точным движением затушил сигарету о край раковины, оборачиваясь к холодильнику.

– Конкретнее?

– Как известно, один из центральных тестовых корпусов «Игрополиса» расположен в новосибирском Академгородке, – принялся послушно отчитываться Максим, словно зубрил энциклопедическую справку. – Здесь же, в Новосибирске, располагается специальное отделение корпорации, отвечающее за окончательную проверку «Бастиона» перед выходом на прилавки. Повышенная секретность, как вы понимаете, коммерческая тайна, многоуровневая защита и особая служба безопасности с неограниченными возможностями…

Матвеев дышал тихо-тихо, чтобы не спугнуть напряженность и тяжесть момента. На лице Покрышкина не дрогнул ни один мускул – он смотрел вперед, словно бы сквозь стену кухни. Максим, четко и внятно выговаривающий каждое слово, продолжал:

– Однако мне доподлинно известно, что для настройки всех систем «Бастиона» на сознание моего брата необходим не просто дистанционный контакт через сеть, но личное присутствие… – Он сбился, будто подбирая слова. – Личное присутствие того физического, что осталось от Константина. Только войдя в резонансное… – Максим опять замешкался, раздумывая. – Говоря проще, чтобы не вдаваться в технические детали – только лично настроив исходник под свой мозг и сознание, Костя будет уверен в полном контроле новой программы. С учетом тестовых результатов, данных и отзывов от пользователей, баг-репортов и так далее. И лишь после этого новый продукт будет запущен в серийное производство, чего нам никак нельзя допустить…

– Костя приехал в Академгородок, куски его мозга бросили в специальный саркофаг, он прошел синхронизацию и финальное тестирование со своей сучьей программой, и теперь готов снова бежать в неизвестном направлении. – Покрышкин говорил жестко и чеканя согласные, словно и не было почти двухсот граммов водки, выпитых десять минут назад. – Я правильно тебя понял, Максимка?

– Уровень понимания приблизился к девяносто трем процентам, – сухо, но без издевки ответил Бескровный.

– Какой же нам с этого толк? – продолжал давить Павел. – Не думаю, что новосибирские бомбоубежища особенно отличаются от швейцарских…

– А никто и не говорил о штурме подземных хранилищ. – В этот момент Максим словно бы пожал плечами. – Речь идет о перехвате моего брата, когда он отправится в обратный путь на запад.

– Самолет? – Бровь Покрышкина задумчиво поползла вверх.

– Ни в коем случае, – отрезал Бескровный, – перелеты опасны для… для того, что от нас осталось. Только сушей. И явно не железной дорогой.

– Знаешь что-то, чего не знают другие?

– В противном случае этот разговор бы не состоялся.

– Тогда выкладывай.

– Только зная, что смогу рассчитывать на вашу помощь.