Булавин 1-2(СИ) - Василий Сахаров

  Можно задать резонный вопрос, а причем тут возвращение основных сил под командованием Кумшацкого и то, что наша флотилия вернулась раньше? А притом, что мы и они шли к родным берегам с победой, а значит, с добычей, и вот здесь, кто первым с купцами сторговался, тот наибольшую прибыль и поимел. Харько Нечос и я это сразу сообразили, а вот Гаврюша Старченка нет, вместо того чтобы делом заняться, загулял, отмечая успех, и потому понес убытки. Впрочем, это его проблемы, а о себе расскажу по порядку.

  В Астрахани наша эскадра появилась восемнадцатого сентября, и встретили нас как героев, ибо каждый горожанин мог видеть, что мы в походе преуспели. Груженные добычей суда, восемь расшив и восемь бусов, пристали к берегу, и из этих плавсредств моими были одна расшива и два торговых судна. Для молодого атамана ватажников этот огромный успех. И вот, под приветственные крики собравшихся в порту астраханцев, казаки и люди Старченки сходят на берег и, получив на руки немного денег, отправляются гулять. Однако меня это не касается, и вместе с десятком людей, своими односумами, десятниками и помощниками, я остаюсь на расшиве и жду местных купцов.

  Тороватые и предприимчивые люди не промедлили и, торопясь опередить своих конкурентов, один за другим помчались на причалы. Понятно, что в торговле мои познания пока не очень велики, но я слышал о том, что взят Ардебиль и вскоре армия Кумшацкого вернется к родным берегам и, исходя из этой информации, принимал за хабар цену предлагаемую торговцами. При этом мои заместители Борисов и Рубцов были не согласны с таким подходом, но я был твердо убежден в правильности своих действий, смог настоять на своем и потому не прогадал.

  Двое суток я сидел на самом большом трофейном бусе и в треть, а то и в четверть цены, за наличку скидывал дуван. Так, семьсот рулонов кутни ушли за семьсот пятьдесят рублей. Золотую, серебряную и фаянсовую посуду, набитую в девять объемных джутовых мешков, отдал за шестьсот восемьдесят рублей. Кипы шелка сырца, рулоны шагреневой кожи, сафьяна и шелка за пятьсот рублей. Ковры и дорогую одежду сбагрил за триста. Краски, которые умели очень хорошо делать и производить в Персии, обошлись купцам еще в четыреста двадцать рублей. Ну, а всякие иные дорогие мелочи, оружие, украшения и драгоценные камни остались при мне. На оружие имеется задумка, а на камни в Астрахани цены нет, и отдавать их за десятую часть истинной стоимости я посчитал глупостью, благо, товар этот легкий и много места не занимает.

  И вот, только я проводил последних гостей, которые забрали сами трофейные суда вместе с персидской командой, за один дали сто пятьдесят рублей, за другой двести, как на горизонте появились многочисленные паруса. Это возвращались астраханцы и донские казаки. И поняв, что мне очень вовремя удалось сбыть весь свой товар, я с огромным облегчением вытер со лба трудовой пот. Затем, сошел с уже ставшего чужим буса на причал, и рядом с собой увидел Харько Нечоса, который смотрел на приближающийся флот, и счастливо улыбался.

  - Как дела, атаман? - Спросил я у Харько.

  - Неплохо, атаман, - ответил он и кивнул на бус, за моей спиной. - Избавился?

  - Да.

  - Удачно.

  - Это точно. Сейчас Кумшацкий причалит, и вся торговля рухнет, как ее и не было.

  - Угу, - согласился Нечос и предложил: - Пройдемся, поговорим?

  - Давай. Пока народ не набежал, минут двадцать имеется.

  Мы встали плечом к плечу, неспешно двинулись по причалу, и запорожец, поинтересовался:

  - Какие планы на весну?

  - Ну, - сделав вид, что задумался, я потянул время и сказал: - думаю, что война продолжится. Поэтому зиму проведу в Черкасске, а по весне дополнительно наберу людей, возьму еще две расшивы и снова в море выйду. Что это, один краткий поход? Добычу и славу получили, а с басурманами толком и не повоевали, да и рубли, имеют свойство быстро заканчиваться.

  - Я тоже так считаю, и хотел бы, чтобы весной ты снова вместе со мной пошел.

  - Лично я не против, но чтобы без людей Старченки, и вообще без разбойников, хоть чьих. Если идем вместе, то только с теми, кто подчиняется нам без всяких условий и в бою крепко стоит.

  - Так и будет.

  Мы с Нечосом ударили по рукам, и я подтвердил:

  - Договорились. Встречаемся в Черкасске.

  - Середина февраля пойдет?

  - Отлично.

  Больше в этом году мы с запорожским атаманом не виделись. Он перетянул свои расшивы на другой причал, а моя осталась на месте, благо, никому особо не мешала и места занимала немного.

  Нечос ушел, а я остался наблюдать за прибытием нашего победоносного флота. А когда толпа встречающих людей и вернувшихся с огромнейшей добычей казаков и солдат схлынула, я поднялся к себе на борт и погрузился в мир цифр. Предстояла дележка дувана, и во всех расчетах требовалось соблюсти максимальную точность, а то случалось такое, что за неумение считать деньги, атаман терял уважение среди казаков, и это почти всегда приводило к концу его карьерного роста.

  В общем, я сел под закрытый навес, облокотился на мешок денег, взял перо, чернила, лист не очень хорошей персидской бумаги, и приступил к общему подсчету имеющихся у нас средств. За всю добычу, исключая драгоценности и оружие, наша ватага выручила три тысячи рублей. Минус триста рубликов на припасы и сотню за расшиву. Остается две тысячи шестьсот рубликов. Понимаю, что где-нибудь в столице России, наш дуван ушел бы за двадцать пять тысяч, но где та Москва, а где Астрахань, так что надо радоваться тому, что имеется, и быть довольным.

  И надо сказать, я доволен, тем более что имеется десять мешков серебряных персидских абасси, а чтобы было понятно, какова стоимость этой монеты, то приведу некоторые сравнения. Один абасси это двадцать копеек, соответственно, один рубль стоит пять абасси. В каждом мешке один туман - ровно две тысячи пятьсот монет без всякого обмана, и получается, что у меня двадцать пять тысяч абасси, в переводе на привычные расклады, пять тысяч рублей. Плюсуем деньги астраханских купцов-перекупщиков и персидскую монету, и в итоге выходит семь тысяч шестьсот рублей. Царь Петр, помнится, на все Войско Донское выделял двадцать тысяч в год, а тут три восьмых от этой суммы на восемьдесят человек, включая погибших казаков и матросов расшивы. Как ни посмотри, а круто выходит.

  Подсчет наличных денежных средств проведен, теперь насчет дележа разберемся. У меня восемьдесят человек ватажников и значит такое же количество долей, плюс двойная доля погибшим, тяжелораненым и десятникам, четверная помощникам и десять моих. Выходит сто семнадцать частей, опять же без ценных подарков и драгоценностей. Делим все это столбиком и одна доля соответствует шестидесяти четырем рублям девяносто копейкам. Округляем до шестидесяти четырех и получаем превосходную долю, которая будет выдана личному составу рублями и абасси.

  - Хух!

  Второй раз за день я вытер трудовой пот и, выйдя на палубу, приказал десятникам и помощникам завтра утром собрать казаков на раздел добычи.

   "Наконец-то", - подумали мои боевые товарищи и умчались в город, собирать по кабакам, тавернам, шалманам и притонам наших воинов.

  Вечер прошел в блаженном ничегонеделанье, погулять по Астрахани сил не было, ночь проспал аки младенец невинный, а поутру, только вышел на палубу, обнаружил всю свою ватагу, сосредоточившуюся вдоль бортов. У многих пропитые лица, у других, наоборот, как только из бани вышли, свежие и розовые, но все они собрались ради одной цели. Каждый жаждал получить на руки свое серебро и, понимая, что в данном конкретном случае, тянуть резину не стоит, я быстро обмылся, оделся, прицепил на пояс шашку и вышел под мачту.

  - Здорово ночевали, атаманы-молодцы!

  Я начал с приветствия, и ответ был обычным, как в регулярных казачьих полках:

  - Слава Богу!

  - Наш поход окончен. До весны я буду в Черкасске и кто желает, тот через Царицын отправляется со мной. Весной мы вернемся и снова на море погуляем. Но перед этим, как водится, я перед вами отчитаюсь за свои дела и мы раздуваним хабар. Никто не против?

  - Нет!

  - Правильно!

  - Сначала деньги, а про будущие походы потом поговорим!

  - Давай отчет!

  Слово ватаги, особенно после похода, для атамана закон, и я отчитался за все. Полчаса соловьем разливался, и обошлось без недовольства, а когда озвучил сумму одной доли, то меня за малым на руках не стали качать. Казаки народ ушлый и грамотный, так что без подсказок понимали, как ловко я добычу сбыл. И пока настрой среди ватажников был радостный, и они были настроены на самый оптимистичный лад, я задвинул тему насчет драгоценных камней. Казаки почесали головы, решение мое одобрили, и теперь я имею уверенность в том, что за зиму они не разбегутся кто куда, обязательно вернутся под мою руку, и не сами придут, а с односумами своими.