Убийство Моцарта - Дэвид Вейс

– Где бы мы могли послушать музыку Моцарта, господин Рааб? Предпочтительно оперу.

Господин Рааб учтиво поклонился, – без сомнения, этот американец человек состоятельный, раз снял весь этаж, даже не спросив о цене, – и ответил:

– К сожалению, господин Отис, в Зальцбурге нет оперы.

– На родине Моцарта нет оперы? – удивился Джэсон.

– По этой причине, господин Отис, он и уехал из Зальцбурга в Вену.

– Но, должно быть, в Зальцбурге часто исполняют его музыку?

Хозяин грустно покачал головой.

– Не так уж часто, господин Отис. Жителей Зальцбурга всегда обижало, что Моцарт презрел родной город, да к тому же следует сказать, что музыкальностью они не отличаются. Об этом говорил сам Моцарт.

– Вы его знали?

– Почти все люди моего поколения его знали. Я родился в 1754, за два года до него. Зальцбург маленький город, и Моцарт принес ему славу. Я скрипач, правда, любитель. Сегодня мы устраиваем концерт в доме доктора Фредюнга, он дирижер нашего камерного оркестра, мы будем играть Моцарта. Если вы захотите нас послушать, мы будем рады.

– Неужели Моцарта в Зальцбурге больше нигде не играют?

– В декабре у нас мало приезжих, а местные жители почти не интересуются музыкой. Большинство чтят Моцарта за то, что он прославил Зальцбург, но равнодушны к его сочинениям. Многим он просто непонятен.

– А его вдова не посетит ваш концерт?

– Ни в коем случае. Она мало бывает в обществе.

– Моцарт не любил Зальцбург. Почему же она живет здесь?

– Ниссен говорит, что тут ему лучше работается. К тому же в Вене госпожу Ниссен беспокоят расспросами о Моцарте. А в Зальцбурге до этого никому нет дела. Здесь Моцарт не диковинка. Да и жизнь здесь дешевле.

– Вы знакомы с её сестрами?

– Я встречался с ними.

– Они живут с госпожой Ниссен?

– Да, если не ошибаюсь. Они ведут уединенный образ жизни. А почему бы вам не навестить сестру Моцарта, госпожу Анну Марию фон Бертольд цу Зонненбург?

– Непременно навещу. Она дружна с вдовой Моцарта?

– Не слишком. Мне кажется, Наннерль никогда не простила ему брака с Вебер. Когда он женился, об этом шло много разговоров.

– А что говорили в Зальцбурге о смерти Моцарта? Господин Рааб пожал плечами.

– Ничего. Смерть косила в те дни многих. Да и в наше время мало что изменилось. Больше половины венцев не доживают до двадцати лет. Тиф, оспа, дизентерия и чахотка свирепствуют в Вене. Поэтому я и живу здесь.

– Говорят, Моцарт умер от болезни почек.

– От чего бы ни умер, какая разница! У нас тут говорили, что от нервной лихорадки. Мало ли что выдумают доктора, лишь бы скрыть свое невежество. Вы окажете нам большую честь, господин Отис, если посетите наш концерт.

Пока Рааб писал им адрес, Джэсон приметил сидящего у двери человека, который не спускал с них взгляда. Джэсон с беспокойством спросил у Рааба:

– Кто это?

– Один из постояльцев.

– Уж не следит ли он за мной?

– У вас разве нелады с властями? – встревожился хозяин.

– Нет, – вмешалась Дебора. – Просто нас обокрали в Вене, вполне понятно, что муж остерегается.

– В Вене это часто случается, – сказал Рааб. – У нас в Зальцбурге больше порядка. У меня приличная гостиница. Я не сдаю комнат кому попало.

Незнакомец не двигался с места.

– Как его имя, вы не знаете? – спросил Джэсон.

– Бош. Он приехал в один день с вами. И снял комнату под вашей. Скажите, господин Отис, вы находитесь под надзором властей? Неприятности мне ни к чему.

– Меня привела сюда любовь к музыке. Что тут может быть предосудительного?

– Кто знает. В наши дни полиция строго следит за всем.

– Соблюдать осторожность разумно, – похвалила Дебора. – У вас много постояльцев в это время года?

– Нет, мало. Но у нас часто останавливаются проездом в Линц, Вену, Инсбрук, Аугсбург и даже Мангейм и Мюнхен. Видимо, господин Бош впервые видит американцев, потому и любопытствует. Многие жители Зальцбурга в жизни не встречали американцев.

– Я вам нужен, господин Отис? – раздалось у Джэсона над ухом.

Джэсон вздрогнул. Откуда появился Ганс? Уж не подслушивал ли он их разговор?

– Чего тебе надо? – холодно спросил Джэсон.

– У меня в Зальцбурге есть друзья, господин Отис, я хотел бы с ними повидаться.

– Ты же говорил, что никогда здесь не бывал.

– Это сущая правда, господин Отис. Они переехали сюда из Мангейма.

– А ты знаешь вон того господина? – спросила Дебора.

– Никогда не встречал! – Ганс был сама правдивость. И, тем не менее, Дебора могла поклясться, что они обменялись взглядами.

– Вечером ты нам понадобишься, – сказал Джэсон, – повезешь нас на концерт, а сейчас иди.

Доктор Фредюнг жил в красивом доме у подножия Ноннберга, неподалеку от Констанцы, и Рааб встретил Джэсона и Дебору у дверей. Хозяин поджидал их в музыкальной комнате, где были расставлены кресла для большого числа гостей.

Гостеприимный доктор не скрывал своего удовольствия и объявил, что присутствие американских гостей на столь скромном музыкальном собрании для него большая честь.

Джэсон обратил внимание на сильные и гибкие руки Фредюнга, скорее руки музыканта, чем врача. Невысокий, как большинство венцев, Фредюнг был в возрасте Рааба и, несмотря на белые как снег волосы, выглядел моложе хозяина гостиницы и отличался удивительным для семидесятилетнего старика свежим цветом лица.

Большой поклонник Моцарта, доктор Фредюнг избрал для концерта три его сочинения: контрданс си-бемоль мажор, дивертисмент си-бемоль мажор и симфонию си-бемоль мажор.

– Все эти вещи написаны в Зальцбурге, – сказал Рааб, усаживаясь рядом с Деборой и Джэсоном.

– Отчего он выбрал вещи в одной тональности? – спросил Джэсон.

– Это упрощает исполнение. Доктор предпочитает не рисковать.

– А разве вы не будете играть? – удивился Джэсон.

– У меня что-то с желудком.

– Может быть, вам стоит лечь в постель?

– Нет. Колики и другие желудочные болезни не редкость в нашем городе. К тому же доктор считает, что хорошая музыка лучшее лекарство.

Впервые музыка Моцарта оставила Джэсона равнодушным. Фредюнг чрезмерно бурно дирижировал, а музыканты проявили полную беспомощность. Рааб был снисходителен, назвав музыкантов любителями, скорее они были просто нерадивыми учениками. Однако после концерта Фредюнг, как должное, принимал аплодисменты, и Джэсон подумал: чего тут терзаться, надо хвалить, да и все тут. И он подтолкнул Дебору, с задумчивым видом сидевшую рядом, приглашая ее присоединиться к аплодисментам. Джэсону хотелось посоветовать всем скрипачам этого оркестра чаще играть упражнения, но когда доктор поинтересовался его мнением, он ответил: