Трехтысячелетняя загадка - Игорь Шафаревич

К сожалению, объём нашей работы позволяет привести лишь некоторые отрывки из статьи Гершензона. Вот как автор характеризует всю эту эволюцию в целом:

«Глубокомысленный, сложнейший замысел — и элементарная ясность плана; основные линии так отчётливы, что их способен проследить ребёнок; но каждая определена тончайшими соображениями и служит многообразным задачам целого: таковы создания гениального художника — и так творила душа еврейского народа его внешнюю историю».

И более подробно, по этапам:

«Если всмотреться поближе, в зачатках еврейства обнаруживаются странные черты… Еврейский народ твёрдо помнил из своего детства одно: что его религия и законы образовались не обычным путём, не в прочном укоренении оседлости, а на ходу, в движении. Это была страстная, нетерпеливая воля…Сплотив из песчинок неразложимый народ, она тотчас изнутри расколола его и потом столетия дробила на части, всё мельче, пока вовсе не распылила совсем. Но новые атомы должны были быть качественными, отличались от первоначальных: в каждом из них должна была действовать народная воля. Она должна была проницать личную волю каждого индивидуума так, чтобы он, осуществляя свои эгоистические желания, самым характером своих желаний и способом их осуществления служил её целям.

Изгнание было нужно душе народной; она отрываться от земли, исторгнуть свои корни.

При Ездре и Неемии… еврейство сделал ось как бы одним твёрдым телом, не плотски — но духовно, ибо все атомы его был и теперь пропитаны единой волей.

Катастрофа 70-го года, окончательное крушение еврейского царства, не была внешним событием, но сама воля еврейства, довольно и обдуманно произвела её в вещественном мире своими духовными силами, в срок, какой она сочла благовременным.

Еврейское начало в мире кипятилось и процеживалось более тысячи лет; теперь оно было окончательно готово: крепчайший и чистый настой (…). На протяжении дальнейших веков ещё несколько раз приходилось крепче затягивать срединный узел, чтобы еврейский ум не разложился в человечестве; таково было создание Мишны во 2-м и Талмуда в 5-м веке, таков был раввинат и кагальная система.

В общем цель достигнута: еврейство не имеет земного града.

За две тысячи лет еврейство сумело порвать крепчайшие цепи, какими человек привязан к земле. Потому же, я думаю, еврейский народ стал народом подвижных профессий, народом ремёсел, торговли, обмена. Земледелие запрещено еврею его народным духом, ибо, внедряясь в землю, человек всего легче прирастает к месту и к устойчивой форме жизни. 14 млн. людей, чувствующих себя одной семьёй, разбросано по 70 странам; народ, имевший свою культуру, внутренне распылён по двадцати инородным культурам; народ, забывший родную речь и говорящий на многих чужих языках, народ-хамелеон, народ-торгаш, оторванный от природы, хиреющий в городах».

Автор задумывается и над тенденцией, значит, в каком-то смысле, над целью этой эволюции. Он подчёркивает, что она далеко небезболезненна, конфликтна:

«Не безделицей было еврейство для мира все эти двадцать веков: народы со жгучим интересом следили за ним, и чем дальше смотрели, тем ярче их взор разгорался страхом и ненавистью. В том деле, которое делает еврей, есть какая-то вечная истина, но какая страшная. Мир думал, что он казнит еврейство, а на самом деле служил ему, как он служит всякой воле. Если бы не религия, не Тора и сознание общности своей, народ не прошёл бы сомкнутым строем через такие муки. Вот последняя неподвижность: для верующего еврея — незаменимая Тора и неразложимое еврейство; для неверующего — по крайней мере последнее. Сказать ли моё предвидение? Но факты сами гласят, как открытая книга. Я вижу, что таинственная воля еврейского народа направлена к тому, чтобы разрушить и этот последний оплот…

Мне кажется, еврейство вступает ныне на последнюю стадию своего пути.

Мы уже теперь можем с уверенностью предвидеть: человек в еврействе станет нищ духом; не к этой ли цели стремится и всё человечество.

Они насытятся пищей, которой мир ещё не вкушал, ибо все мирские ценности — как бутафорские яства».

В работе Гершензона, сильно склоняющейся в мистическую сторону, можно выделить несколько конкретных положений, которые можно сопоставить с приведённым выше историческим материалом, да и фактами современной жизни.

• Неустанная, на протяжении трёх тысячелетий, выработка сплочённости еврейства, подчинения его «единой воле»: как «кипячение и процеживание настоя».

• Также движущийся в одном направлении процесс, характеризуемый терминами «отрыв от земли», «отрыв от корней», «еврейство… не имеет земного града».

• В столь тяжёлых условиях единство поддерживается религией (Тора, Галаха) и национальным самоощущением.

• Предвидение, что и эти связи будут разрушены. На первый взгляд звучит парадоксально: что же тогда значит еврейство, если отказаться от этих двух принципов общности — религии и нации?

Но ведь, например, Радзиховский насчитывает в России примерно 600 тыс. евреев по паспорту и около трёх млн. «в еврейской сфере». Растёт число смешанных браков среди евреев, сейчас оно уже превышает половину всех браков. Так, может быть, это осуществление мечты ассимилицанистов: евреи «растворяются» в русских? Но Гершензон понимает это иначе:

«Зерно прорастает — шелуха должна лопнуть».

Он пишет:

«Кто есть еврей? — В ком действует народная сила еврейства… национальная воля, действующая в нём, сама у клонит его шаги на должный путь».

Видимо, во всём мире сложился слой, состоящий из ортодоксальных и из нерелигиозных евреев, тех, кто (по ленинскому определению) «с примесью еврейской крови», членов их семей и людей, так или иначе примыкающих к еврейству, как вообще часто люди льнут к любой власти.

Чем же объединяется весь этот слой? Шахак указывает, как на организующий центр — ортодоксальное еврейство с центром в Израиле и еврейские национальные организации в диаспоре (то есть по всему миру). Он утверждает, что Израиль контролируется раввинатом и его политика определяется в большей степени, какой говорит, «еврейской идеологией», чем геополитическими (хотя бы и империалистическими) интересами страны. Но, говорит он:

«Кроме политики Израиля, как можно думать, „еврейская идеология“ влияет и на значительные группы, если не на большинство евреев диаспоры».

Это влияние, особенно в США, как он говорит, осуществляется через еврейские организации «закрытого» (эксклюзивного) типа, которые в принципе не допускают нееврейских членов. И зная, как еврейство умеет внушить другим свои точки зрения, заразить своим настроением, можно себе представить, как велико воздействие радикального, организованного еврейства на других евреев, членов их семей и близких им людей. Например, Израиль совершает агрессивные, террористические действия против арабов, вызывая их крайнюю ненависть. А потом евреи диаспоры запугиваются угрозами, что если теперь не поддержать политику Израиля, то арабы там перережут всех евреев, да, пожалуй, начнутся еврейские погромы и по всему свету. Я хорошо помню, как лет 12 тому назад у нас в стране несколько раз возникала волна страхов близких погромов. И если сам процесс, вероятно, был искусственно организован, то истерика страха, скорее всего, была искренней.

Так что речь, по-видимому, идёт о власти (в наше время — власти над почти всем миром) некоторого слоя, в котором евреи (как бы это слово ни понимать), возможно, и не составляют большинства, но их участие необходимо для единства и дееспособности всего слоя. Уж на что Гершензон: русский интеллигент, знаток русской литературы, участник и даже организатор «Вех»; судя по многим указаниям — не религиозен, уж тем более не связан ни с каким кагалом, но и он это ярко ощущает:

«Еврейское начало неистребимо, нерастворимо никакими реактивами. Еврейский народ может без остатка раствориться в мире — и я думаю, что таки будет, но дух еврейства от этого только окрепнет».

Наконец, как понимать ту тенденцию «отрыва от земли», «отрыва от корней», которую постоянно подчёркивает Гершензон? Эти слова кажутся какой-то бессодержательной риторикой (а в статье Гершензона — аргументом в борьбе против сионизма, чему статья, в значительной части посвящена). Однако, они совпадают с тенденцией, двигавшей западный мир в течении последних веков. Это — создание так называемой «технологической цивилизации», которая начинает с уничтожения крестьянства как основной опоры жизни и строит жизнь, всё более опирающуюся на технику, так что её иногда и определяют, как стремление уничтожить природу, заменив её искусственной природой — техникой (но ведь человек — часть природы!). Теперь это прокламируется как идеология «постиндустриального общества», а реализуется так, что в биржевые спекуляции вкладывается в десятки раз больше средств, чем в реальную экономику. Эту экономическую политику настойчиво проводит «Федеральная Резервная система», ведающая выпуском долларов США. Долговременные её председатели — Поль Волькер и Аллан Гриншпан. И самые крупные состояния теперь образуются либо на биржевых спекуляциях, либо на производстве объектов «виртуальной реальности». Да и наша революция 1917 г. провозглашала «интернационализм», то есть порывала с такими «бутафорскими яствами», как родина и патриотизм. Тогда же боролись и против «буржуазной семьи». Да и «сексуальная революция», бушевавшая на Западе в 1960-е — 70-е годы, ставила ту же цель. А употребление наркотиков понималось как путь к уничтожению «буржуазной репрессивной индивидуальности». И в книге Жака Аттали, написанной 10 лет назад, предсказывается, что в XXI в. судьбу человечества будет определять новое поколение победителей и побеждённых: