Путь. Книга вторая - Анюта Соколова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очень трудно привыкнуть к тому, что дети растут. И вырастают. Мне приходится сделать над собой усилие.
– Дани… Я не считаю тебя ребёнком.
Только для него я всё равно отец. Иначе чем объяснить, что он утыкается мне в грудь – точь-в-точь, как Дэрэк.
– Джээд… я же застал её с Ридленом… в Орже. У нас комнаты рядом! И я маг! Хороший…
Я обнимаю его. Серебристо-пепельные волосы дарят обманчивое ощущение, что ко мне прижимается мой принц. Ростом Дани тоже с Дэрэка… Только тело не обманешь – магия начинает тихонько ворчать, приходится шикнуть на неё.
– Ты отличный маг. Выше среднего уровня. Даже выдающийся. Дани… как я тебя понимаю! Ты не представляешь, сколько всего приходится невольно видеть и слышать мне! Чувствовать, ощущать, предвидеть… Знать, чёрт побери!
Вплоть до собственной смерти… Хотя обычно такое всё-таки скрыто. Есть глухое предчувствие беды – как перед Мариником. Правда, отец клянётся, что тогда я, скорее, почувствовал его боль, нежели угадал сам. Во всяком случае, больше таких испытаний мне не выпадало.
– Мне за папу обидно… и за тебя.
Я поражён до глубины души:
– Дани, за меня-то почему? Я во всём и виноват… ты на меня злиться должен.
Он трёт глаза и пытается улыбнуться:
– Слушай, ты когда перестанешь во всём себя винить? Сколько себя помню – ты всегда больше всех переживал. Мама с папой поругаются – на тебя смотреть страшно: ходишь как пришибленный… Ты их, что ли, к Обряду принуждал? Или ты сына Дорсина маме в постель подсунул?! Джэд, я на самом деле большой уже! Всё понимаю! И как тебе непросто жить, думая, что семью разрушил, и как папа всё это время мучился, и даже то, что мама страдала… Но вы же с папой не обманывали никого! Мама в любой момент могла уйти, ничего её не удерживало…
Да, он вырос. Потому я отвечаю искренне:
– Вы с сестрёнкой были маленькие.
Дани мотает головой:
– Синеглазый, мы с Аль у тебя на руках выросли… У меня все лучшие воспоминания – как ты с нами возишься, со мной больше других… Разве что моя кровать в детской башни принца Соледжа стояла! И то, сколько раз Зара меня, уже сонного, у вас с папой забирала и к себе относила! Я сестрёнке завидовал страшно, они с Мэль вместе спали, их никто на ночь не разлучал… Джэд, кого и когда в Саоре останавливали дети? Это же не Земля, не Артреск, где, кроме родителей, маленькие никому не нужны! Аскаль же не зря систему Наставничества ввела! Наши Наставники – те же отцы и матери, с трёх лет и до пятнадцати, а у некоторых и на всю жизнь. Вон, Ариэль чуть что к Лионель бегает! Мэль без Илины и недели не протянет… Мама просто за папу цеплялась, пользовалась его чувством вины… ну и тем, что у тебя духу не хватало откровенно всё сказать. Был бы ты девушкой, давно бы честно заявил: Дэрэк, разрывай Обряд, забирай детей, женись на мне, хватит дурью маяться!
– Дани! – глупо улыбаюсь я. – Я, вообще-то, сам могу жениться на ком угодно!
– Ты и замуж прекрасно пошёл!
– Скажи ещё, что я на девчонку похож!
– Нет, – спокойно отвечает он, – женщины могут быть жестокими. Беспощадными, безжалостными. Особенно в том, что касается их любви к мужчине. В тебе этого ничего нет. Из вас четверых ты самый уязвимый. Папа и Эльги – они защищены силой своих чувств. Они любую гадость выслушают, на тебя посмотрят, улыбнутся – и через секунду забудут. Мама ответную колкость скажет, почище, и будет считать, что её несправедливо обидели. А тебе и говорить ничего не надо, ты и так живёшь с сознанием, что перед всеми виноват. Что раз у тебя власть, сила, возможность – ты просто обязан всех беречь, опекать, защищать. Должен сносить несправедливые упрёки, терпеть до бесконечности… Не имеешь права пойти к любимому человеку и сказать: твоя жена тебе изменяет у всех на виду, брось её!
Мне остаётся прижаться к Дани и вздохнуть…
– Давай о чём-нибудь другом поговорим. О зачёте по Высшей магии, например. Или о том, что я тебя старше в два с половиной раза… Это мне положено тебе наставления давать, как сыну.
– Вот именно! Кто тебе это, кроме сына, скажет? Папа мог бы, так он сам не знает!
Промолчать невозможно.
– Он узнал сегодня… и разорвал Обряд. Вернее, разорвал я, как Хранитель. Дейзи, как нарочно, ему сегодня всё сразу после церемонии выложила, Дэрэк психанул, даже откладывать не захотел. Он собирался с вами потом поговорить, завтра, после бала. Не хотел Мэль торжественный день портить. Ты не говори пока сёстрам, ладно?
– Аль скажу, – Дани упреждающе протягивает руку. – Она собирается сегодня с мамой объясняться… Пусть знает, что уже не нужно.
– Она?..
– Тоже в курсе. Ей вовсе мерзко пришлось. Ридлен же вроде как за ней ухаживал, к ней в Орж приходил. Когда ты их вдвоём застукал, она сыну Дорсина ясно дала понять: ничего между ними нет и не будет. А тот ходит! Аль проследила… Примчалась ко мне, в слезах… мы к тебе направились, но тут папа заболел, всем не до того уже стало… Мы остыли немножко и решили: до Посвящения будем молчать, а потом с тобой посоветуемся – у кого вперёд получится.
– Дани… почему со мной?!
Наш мальчик усмехается настолько на меня похоже, что я начинаю всерьёз задумываться – не передаётся ли наследственность вместе с магией по воздуху?
– Синеглазый, а с кем?! Папа, как ты правильно сказал, только психануть может. Лионель в обморок упадёт, Зара провозгласит своё коронное «я же предупреждала!», бабушка ещё лет десять назад сказала маме: «не дашь внуку свободу – сама себя накажешь». И потом… Они все расспрашивать будут. Ахать, сочувствовать. Ты же… Помнишь, лет в восемь я папин меч тайком стащил? Обжёгся, конечно. Мама меня неделю ругала и потом месяц упрекала. Через два месяца я его снова осваивать полез… нарвался на тебя. Как сейчас помню – ты от души чертыхнулся, затем на своей руке показал возможные магические ожоги и их последствия – с разъяснениями, не торопясь, чтобы я всё хорошо рассмотрел. После чего взял с меня обещание одному к мечу не прикасаться… И никогда больше мне об этом не напоминал и другим не рассказывал! Джэд, у меня даже мысли потом не появлялось ослушаться! А потом, когда ты меня учил боль блокировать, чувствительность отключать, и я убедился, что до конца всё равно закрыться нельзя… Я
