«Если», 1997 № 06 - Хейфорд Пирс

Вдобавок революциям нужны и свои «агитпропы». Роль последнего в движении киберпанков добровольно и не без вызова взял на себя Брюс Стерлинг. Как писатель он уступает Гибсону: романы Стерлинга «Шизматрица» (1985), «Острова в сети» (1988) и многочисленные рассказы привлекли внимание — и только. Зато подлинным манифестом движения, его знаменем стала собранная «зав. агитпропом» антология «Очки-зеркалки» (1986), а также его полемические статьи, написанные остроумно, страстно и наступательно.

Произведения Джорджа Эффинджера, Руди Ракера, Пэт Кэдиган, Джека Вомака, Льюиса Шайнера, Джона Ширли и ряда других — это все киберпанк. Так считают апологеты. Или иной взгляд: просто разнообразные, не всегда бесспорные образцы science fiction, действие которых чаще всего происходит в близком будущем, а значительное место в сюжете занимает упомянутая электронная «квазиреальность» — так считают те, кто не разделяет партийную «генеральную линию».

То, что движение, едва отметив пятилетие, оказалось изрядно «подпорчено» духом ревизионизма, подтвердил любопытный роман, написанный в соавторстве Гибсоном и Стерлингом, — «Дифференциальная машина» (1990). От соединения таких полукритических масс следовало ожидать не менее, чем цепной реакции с последующим атомным взрывом. А вышел стильный и добротный роман «просто» литературы — без привычных для киберпанка слэнга, агрессивности, неврастении и клипового стиля. Роман был обращен в альтернативный XX век, ставший весьма необычным в результате постройки парового компьютера в середине столетия XIX-го (реальному Чарлзу Бэббиджу, как известно, этого сделать не удалось).

Неожиданный роман культовых соавторов немедленно породил неологизм — «паропанк». Итак, в канун нового века и тысячелетия мысль свободно путешествующих в пространстве-времени фантастов вновь потянулась в Европу (чаще всего Англию) века прошлого.

Почему именно в Англию? Может быть, потому что это родина технического прогресса, сообщившего знакомый облик нашему «сегодня», да и современной научной фантастики, если вести отсчет от романов Уэллса? Забавный поворот, ничего не скажешь. Дети компьютерной эры, увлеченные, как все дети, техническими игрушками, сами того не заметив, отправились за истиной в канун века прежнего. Когда, действительно, все и началось!

А пророками паропанка следует назвать двух авторов, дебютировавших в 1980-е годы, — Джеймса Блэйлока и Тима Пауэрса[13]. Первого прославили такие романы, как «Гомункулус» (1986) и «Машина доктора Кельвина» (1992), а второго — «Обед во дворце Отступника» (1979) и особенно «Врата Анубиса» (1983). И их обоих — совместная элегантная литературная мистификация: «изобретение» не существовавшего английского поэта Вильяма Эшблесса; на него ссылаются герои «Гомункулуса», он становится героем «Врат Анубиса», а его стихи обильно «цитируются» и Блэйлоком, и Пауэрсом! По-истине, более ироничной контрреволюции в среде агрессивного и «левозадвинутого» (имея в виду ответственное за логическое мышление левое полушарие) киберпанка трудно было придумать…

Еще одно недоразумение, всегда случавшееся в революционной спешке, это сгоряча записанный в киберпанки Майкл Суэнвик, автор достаточно разносторонний, а потому гуляющий сам по себе. Его еще можно было посчитать «попутчиком» после ранних романов «Вакуумные цветы» (1987) и «Яйцо грифона» (1990), где дело происходит во вполне каноническом киберпанко-вом мире; но ничего подобного не встретишь в лучшем пока произведении писателя «Станции прилива» (1991) или в популярной у нас еще больше, чем на Западе, «Дочери Железного Дракона» (1993). В обоих случаях снова можно говорить, скорее, о богатом, полифоничном и высококультурном произведении «просто» литературы, лишь замаскированной под НФ и фэнтези.

А теперь — о второй революции. О ней скажу и вовсе бегло, хотя у автора этих строк и накипело «за поруганную» НФ, и когда-нибудь к разговору придется вернуться обязательно.

Эту революцию совершили авторы-женщины. Точнее, те из них, кто натерпелся за столетия от мужиков, а точнее, от pigs («боровы-шовинисты»). Пришло время разобраться со сложившейся практикой распределения половых ролей. Или, как предпочитают изъясняться революционерки, избегая ненавистного для них слова sex, — «родовых» (gender).

О том, насколько мощным сегодня выглядит женский батальон особого назначения в фантастике, уже говорилось в предыдущей статье. Однако далеко не все из писательниц ярые феминистки. Чтобы не углубляться в эти взрывоопасные материи, приведу лишь два примера. Например, к нашумевшему роману Джоан Виндж «Снежная королева» (1980) ярлык «феминистский» можно приклеить с тем же успехом, как «самец-мачо» к автору его очевидного литературного прототипа (для тех, кто не в курсе: Ганс Христиан Андерсен до гробовой доски сохранил невинность…). И роман, и его менее удачные продолжения (когда-нибудь они кончатся, эти серии?!) можно, конечно, назвать дамской фантастикой, но тогда, значит, всю любовь, эмоции и психологию нужно окончательно и безоговорочно определить в чисто «дамские» занятия.

А вот другой пример — творчество Шери Теппер, новой претендентки на звание Первой Дамы научной фантастики, при том, что она начала писать, разменяв шестой десяток! Ранние книги Теппер образца начала 80-х представляли собой очередную суперсерию «планетарных мелодрам» в духе Брэдли, написанных с подчеркнуто «женской» точки зрения. И подчеркнуто умеренной: то есть, мужики, конечно же, изначально во всем виноваты, но куда ж без них-то?.. А затем появилась трилогия о Марджори Уэстрайдинг — «Трава» (1989), «Собирая камни» (1990), «Интермедия» (1992) — и вот тут-то на вековечных мучителей спустили всех собак! Будущая галактическая цивилизация несет на себе родимые пятна «мужского шовинизма» с его жадностью, эмоциональной тупостью, экологическим обскурантизмом (отношение мужчин к Природе, по мнению автора, полностью определяется их отношением ко всем другим объектам женского рода) плюс еще и религиозный фундаментализм… Ясно, что справиться с этим кошмаром, принявшим космический характер, под силу только женщинам, покончившим с романтическими грезами о прекрасных принцах!

И что в результате?

Ни киберпанковая, ни феминистская революции в англоязычной фантастике больших потрясений не вызвали. Экс-Золушка чувствует себя вполне уютно на золотом троне и о романтической истории с туфелькой предпочитает не вспоминать. И вообще, голову ей сейчас вскружили иные принцы: кино, телевидение, «ролевые» компьютерные игры…

А теперь вернемся снова к параллели: канун XX века — канун нового тысячелетия. Уэллс — и… снова Уэллс? Как заканчивался прошлый век и начинался двадцатый в научной фантастике? Не только «Машиной времени», но и уэллсовской же «Войной миров» (между прочим, время справлять очередные «юбилейные» сто лет: роман вышел в 1897-м!). Тогда Марс заставил думающих читателей вглядеться в «облик грядущего», которое было не за горами…