Бог-Император Дюны - Фрэнк Херберт

— Это — тот Лито, которого я не знаю, — продолжил Айдахо.

— Разве я тебе этого не говорил?

— Это — тот Лито, которого ты не знаешь. — сказал Айдахо.

— Потому что он самый одинокий из всех, кого когда-либо видело наше мироздание, — сказал Монео.

— Не играй на моих чувствах, пытаясь расшевелить во мне сострадание, — сказал Айдахо.

— Игра на чувствах, да. Это очень хорошо, — кивнул Монео. — Чувства Бога-Императора — как река: плавная, когда ничто ей не препятствует, но бешеная, бурливая и пенистая при малейшем намеке на затор — не следует ему препятствовать.

Айдахо оглядел ярко освещенную комнату, посмотрел наружу во тьму, и подумал об укрощенном течении реки АЙДАХО, текущей где-то там за окнами. Опять обратив взгляд на Монео, он спросил:

— Что ты знаешь о реках?

— В моей юности я путешествовал по поручениям Лито. Я даже доверял свою жизнь плавучей скорлупке суденышка, плыл на нем сперва по реке, а затем по морю, где ни с одной стороны не видно берега, когда его пересекаешь.

Произнося это, Монео подумал, что зацепил ненароком ключик к глубокой правде Владыки Лито. Эта мысль погрузила Монео в тягучие воспоминания о той далекой планете, на которой он пересекал море от одного берега до другого. Тогда, в первый вечер их плавания, обрушился шторм и где-то в глубине корабля слышалось постоянное раздражающее тук-тук-тук работающих двигателей. Он стоял на палубе вместе с капитаном. Его ум был сосредоточен на стуке двигателя, уходящем и возвращающемся, вместе с закипающими горами зелено-черной воды, снова и снова падающей и встающей вокруг, на ухающем вниз, в провал волн, корабле. Каждый раз сокрушающий удар кулака. Безумное движение, тряска, от которой мутило… вверх… вверх-вниз! Его легкие ныли от подавленного страха. Резкие перепады корабля — и море, старающееся их потопить — дикие взрывные накаты водных масс, час за часом, белые волдыри воды, растекающейся по палубе, затем одно море, другое море и следующее, и другое…

Вот где был ключик к пониманию Бога-Императора.

«Он одновременно и шторм, и корабль».

Монео сосредоточил взгляд на Айдахо, сидящем напротив него под холодным искусственным светом. В нем ничто и не дрогнет, но сколько же в нем жажды.

— Итак, ты не поможешь мне узнать, чего же не постигли другие Данканы Айдахо, — сказал Айдахо.

— Почему же, помогу.

— Так что же я раз за разом оказывался не способным усвоить?

— Умение доверять.

Айдахо оттолкнулся от стола и бросил на Монео обжигающий взгляд. Когда Айдахо заговорил, голос его был грубым и скрежещущим:

— Я бы сказал, что доверял слишком много.

Монео был невозмутим.

— Но как именно ты доверял?

— Что ты имеешь в виду?

Монео положил руки на колени.

— Ты выбираешь друзей-мужчин за их способность сражаться и умирать за правое дело — как ты это правое дело понимаешь. Женщин выбираешь таких, которые удовлетворяют твой мужской взгляд на самого себя. Ты не делаешь никакой поправки на различия, способные происходить из доброй воли.

В дверях послышалось движение. Монео поднял взгляд как раз в то время, когда входила Сиона. Она остановилась, одна рука была бедре.

— Ну что, отец? Опять взялся за свои прежние фокусы, как я погляжу.

Айдахо рывком обернулся, чтобы поглядеть на говорившую.

Монео внимательно разглядывал дочь, ища признаки перемены. Она искупалась и переоделась в свежий черный с золотом мундир Рыбословш, но ее лицо и руки все еще хранили свидетельства ее тяжкого испытания в пустыне. Она потеряла в весе, скулы торчали. Мазь мало помогла трещинам на ее губах. На ее руках отчетливо проступали жилы. Глаза казались старческими, а выражение в них такое, какое бывает у человека, испившего свою горькую чашу до дна.

— Я слушала вас двоих, — сказала она. Она сняла руку с бедра и чуть продвинулась в комнату. — Как ты смеешь говорить о доброй воле, отец?

Айдахо, сразу отметивший ее мундир, задумчиво поджал губы. В ОФИЦЕРСКОМ ЧИНЕ? Сиона?

— Я понимаю твою горечь, — сказал Монео. — В свое время я испытывал сходные чувства.

— Неужели?

Она подошла поближе, остановилась прямо возле Айдахо, продолжавшего задумчиво ее разглядывать.

— Меня переполняет радость, что вижу тебя живой, — сказал Монео.

— До чего приятно видеть меня благополучно пристроенной на службу к Богу-Императору, — сказала она. — Ты так долго ждал, чтобы увидеть свое дитя в этой роли! Смотри, как многого я добилась, — она медленно повернулась, демонстрируя свой мундир. — Офицерша. В моем подчинении отряд всего из одного человека, но все равно я уже командир.

Монео заставил себя говорить холодно и профессионально.

— Садись.

— Предпочитаю постоять, — она поглядела на лицо Айдахо. — А, Данкан Айдахо, предназначенный мне самец. Не находишь это интересным, Данкан? По словам Владыки Лито, я стану в свое время ВПОЛНЕ ПОДХОДЯЩЕЙ для принятия команды над всей организацией Рыбословш. До сих пор у меня в подчинении только одна. Ты знаешь женщину по имени Найла, Данкан?

Айдахо кивнул.

— Да, неужели? А мне думается, возможно, и я ее НЕ ЗНАЮ, — Сиона поглядела на Монео. — Знаю ли я ее, отец?

Монео пожал плечами.

— Но ты говоришь о доверии, отец, — сказал Сиона. — Что создает могущественного министра — доверие?

Айдахо повернулся, чтобы поглядеть, какой эффект произведут эти слова на мажордома. По лицу Монео было видно, что он с трудом справляется со вспыхнувшими в нем чувствами.

«Гнев? Нет… Что-то другое».

— Я доверяю Богу-Императору, — ответил Монео. — И в надежде, что это вас обоих сколько-то вразумит, я должен сейчас передать вам его пожелание.

— Его ПОЖЕЛАНИЕ, — язвительно откликнулась Сиона. — Ты слышишь, Данкан? Приказания Бога-Императора теперь называются пожеланиями.

— Говори то, что должен сказать, — сказал Айдахо. — Я понимаю: выбора у нас практически нет, что он там ни желает.

— У тебя всегда есть выбор, — сказал Монео.

— Не слушай его, — сказала Сиона. — Он известный трюкач. Они ожидают, что мы падем в объятия друг друга и от нас произойдут такие же, как мой отец. Твой потомок — мой отец!

Монео побледнел. Уцепившись обоими руками за край стола, он наклонился вперед.

— Вы оба дураки! Но я стараюсь вас спасти. Несмотря на вас самих, я постараюсь вас спасти.

Айдахо увидел, что у Монео дрожат щеки, увидел напряженность его взгляда, и это его странно тронуло.

— Я не его племенной жеребец, но я тебя выслушаю.

— Как всегда ошибка, — сказал Сиона.

— Тише, женщина, — проговорил Айдахо.

Она поглядела поверх головы Айдахо.

— Не обращайся ко мне так, или я закручу твою шею между твоих лодыжек!

Айдахо жестко напрягся и начал поворачиваться.

Монео скорчил гримасу и махнул рукой Айдахо, чтобы тот оставался сидеть.

— Предупреждаю тебя, Данкан, — она даже и не на такое способна. Даже я ей не ровня, а ты ведь помнишь, что было, когда ты пытался напасть на меня?

Айдахо сделал быстрый глубокий вдох, медленно выдохнул, затем проговорил:

— Говори то, что должен сказать.

Сиона примостилась на краю стола Монео и поглядела на них обоих.

— Вот так намного лучше, — произнесла она. — Дозволь ему высказать то, что он должен, но не слушайся его.

Айдахо плотно сжал губы.

Монео разжал пальцы, стискивавшие край стола, откинулся назад и перевел взгляд с Айдахо на Сиону.

— Я почти завершил приготовления к свадьбе Бога-Императора и Хви Нори. Я хочу, чтобы во время этих торжеств вы оба находились где-нибудь подальше.

Сиона бросила на Монео вопрошающий взгляд.

— Твоя идея или его?

— Моя! — Монео твердо выдержал взгляд дочери. — У вас что, нет чувства чести и долга? Неужели вас ничему не научило пребывание с ним?

— О, я поняла некогда постигнутое тобой, отец, и я дала слово, которое буду держать.

— Значит, ты будешь командовать Рыбословшами?

— Когда он ДОВЕРИТ их под мою команду. Ты ведь знаешь, отец, что он намного хитроумнее тебя.

— Куда ты нас отошлешь? — спросил Айдахо.

— При условии, что мы согласны уехать, — усомнилась Сиона.

— Есть небольшая деревушка музейных Свободных на краю Сарьера, — отвечал Монео. — Она называется Туоно. Деревушка довольно опрятная, находится в тени Стены, прямо под стеной протекает река, там есть колодец, и тамошняя еда хороша.

«Туоно?» — удивился Айдахо. Название звучало знакомо.

— На пути к съетчу Табр было хранилище воды — Туоно, — вспомнил он.

— А ночи длинные и нет никаких развлечений, — подсказала Сиона.

Айдахо метнул на нее острый взгляд. Она ответила ему таким же взглядом.

— Он хочет, чтобы мы спарились, и Червь был удовлетворен, — продолжила она. — Он хочет детей в моем животе, новые жизни, чтобы их корежить и уродовать. Я скорей увижу его мертвым, чем преподнесу ему их!