Русское сопротивление. Война с антихристом - Олег Анатольевич Платонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знаменательный факт. Некоторое время начальником Ухто-Ижемского лагеря сразу же после Иоссель-Мороза был еще один пламенный еврейский революционер Цесарский, бывший помощник Ежова. Этот тоже с особой ненавистью относился к священникам, но, чувствуя скорый арест, беспробудно пил.
«На бескрайних просторах Печоры, – вспоминал бывший заключенный, – эти лагерные начальники чувствовали себя чем-то вроде удельных князей, хозяевами не только лагеря, но и всего окрестного свободного населения. Известие о расстреле двух этих преступников в Москве вместе с Ягодой было воспринято как должное, как справедливое возмездие»…
Свой вклад в разрушение Печорского края внесли и масоны. После 1917 года группа масонов во главе с личным секретарем А. Ф. Керенского Питиримом Сорокиным приезжала сюда, чтобы отделить его от России, создав независимое государство Коми. Сам Питирим Сорокин рассчитывал стать основателем и премьер-министром нового безрелигиозного государства, которое полностью перечеркнет результат освоения этого края русскими. Однако против попытки масонского реформатора создать такое государство выступили сами коми. Сорокин со своими сторонниками вынужден был бежать.
То, что в 1920—30-е годы разрушили еврейские большевики, создавалось здесь русскими с XII века. Места эти назывались Югорской землей. В конце XV века строится городок, названный Пустозерском, ставший центром освоения всего Печорского края и портом, связывающим Печору с Сибирью. В XIX веке в Пустозерске были три храма, улицы с двухэтажными деревянными избами.
С XVI века Пустозерск – место ссылки государственных преступников. Пятнадцать лет здесь провел в заключении, а затем был казнен за «хулу на царя» протопоп Аввакум с «соузниками» – Епифанием, попом Лазарем и дьяконом Федором. За покушение на царскую власть сюда были сосланы боярин Артамон Матвеев, а при Петре I князь Василий Голицын (позднее переведен на Пинегу). В XVIII веке подходы к Пустозерску со стороны моря затягивает песком, и городок теряет свое прежнее значение, превратившись в село.
Плывем сюда на катере по Печоре. Крутые берега с поломанными тонкими деревьями. Чувствуется приближение тундры. Селений почт нет, иногда встречаются заброшенные черные избы. Мрачно и сурово. Потом несколько часов пешком по лесу к деревне Устье, а от нее на моторке по Городецкому озеру. Берега заросли невысокой травой, поднялись выше – и вот перед нами то, что осталось от русского форпоста на Крайнем Севере. Еле видны обвалившиеся срубы, упавшие кресты. Крест упал и на месте казни протопопа Аввакума. Ни одной церкви, даже в руинах! В конце 20—30-х годов ХХ века эти места находились во власти ГУЛАГа. Пустозерск использовался им для хозяйственных целей. Рассказывают, что один из лагерных начальников продал в соседнюю деревню под сарай сруб Преображенской церкви (построенной в первой половине XIX века).
После того как Пустозерск потерял былое значение, его роль перешла к селу Усть-Цильма, возникшему еще в XVII веке при впадении реки Цильмы в Печору. От своеобразного села, как его описывал Максимов, сохранилось мало. Облик села обезличен. Тон задают советские бараки и поломанная деревянная мостовая.
Деревянная церковь Николая Чудотворца перестроена под клуб, колокольню разрушили, а стоявшую рядом старообрядческую церковь разобрали «на хозяйственные нужды». Усть-Цильма одно из немногих мест, в котором сохранился древнерусский обычай Горка, когда на Петров день 12 июля женщины в старинных одеждах сходятся с пением на лужайке у реки, а все село собирается сюда веселиться как на праздник. Среди песен много было православных духовных стихов. В 20—30-е годы Горку за пение этих песен запретили. Но женщины все равно собирались по домам и пели свои старинные песни. Так как праздник Горки не совпадал с нашим маршрутом, то я по совету местных жителей пошел послушать северные песни на дому. Договорились с одной известной певуньей Марфой Николаевной Тирановой, пригласившей своих подруг, а сам я пришел с бутылкой сладкого вина и конфетами. Несколько часов подряд слушали спокойные, протяжные северные песни, без надрыва и резких нот…
В Усть-Цильме сохранилось немало старообрядцев, есть и такие, которые с «мирскими» и разговаривать не хотят и пить не дадут из своей посуды. Собираются они друг у друга, а чаще у того, «где больше святых (икон)», подолгу молятся. Усть-Цилма с XVIII века стала гнездом раскольников поморского согласия беспоповского толка. Отвергая священников, они предпочитали наставников-мирян, не имевших благодати на проведение служб. Вместо церкви у старообрядцев-поморцев существовал своего рода религиозный клуб. Усть-Цильмские раскольники были связаны с выговскими скитами. На словах защищая Православную веру, поморцы-беспоповцы на самом деле все дальше отходили от нее. То, что я увидел, путешествуя по рекам Цильме и Пижме, было настоящей гибелью веры. И «явреи» здесь в данном случае были ни при чем. Мне рассказывали, что они, напротив, поддерживали старообрядцев в пику православным.
Для старообрядцев поморского согласия места эти считаются священными. Здесь на реке Пижме в начале XVIII века был основан выходцами из Выга старообрядческий Великопоженский скит. В 1743 году в нем затворились и совершили самосожжение 86 человек. Впоследствии скит был восстановлен и закрыт уже в середине XIX века. На этом месте сейчас деревня Скитская. Где по реке, где пешком добираемся до Степановской, а через реку уже Скитская. Могильники среди рощи, где похоронены старообрядческие мученики, когда-то давно к ним совершалось паломничество. Сейчас полная тишина. Как будто все забыли это место.
Последняя часовня в Скитском стояла на месте самосожжения, но позже была перенесены в Замеженье и перестроена под жилой дом. Старую веру здесь уже мало кто поддерживает, несколько оставшихся старообрядцев собираются для молитвы в амбаре или рядом с ним. У них он играет роль часовни.
Остановились у самой старой жительницы Скитского Феодосьи Федотовны Осташевой, она пригласила своих соседок, а я записывал их рассказы. Вот один из них:
«Царя мы не чтили, так уж повелось издавна, но при царе нам жилось лучше. Молиться нам не запрещали, жили, как хотели. Была богатая часовня. Нашу общину поддерживало Преображенское кладбище в Москве, а деньги давал лично богач Рябушинский, также поморского согласия. Наставником общины перед революцией был Ефрем Кирилов, родственник Рябушинского по жене. Кирилов торговал мехом и сильно разбогател. Главной его мечтой было установить свою власть над всей тундрой. Он даже обращался к царю с просьбой продать ему эти земли. Но получил категорический отказ. По легенде, Кирилов спрятал в этих местах не только
