Вычисляя звезды - Мэри Робинетт Коваль

– …И поэтому мы разговаривали с Натаниэлем. Разговаривали совсем немного. В основном о ракетах. В следующем семестре соседом по комнате моего подопечного стал другой парень. – Боже, в моих словах едва ли наблюдался хоть какой-то смысл. – Я не видела Натаниэля… Я не видела Натаниэля до самой войны, а тогда я уже вошла в состав «ОС». Я уже переправила несколько самолетов и была откомандирована на переподготовку в Нью-Мексико. А там был он. И он меня узнал. К тому времени я уже львиную долю своей застенчивости растеряла, и мы с ним снова разговорились о ракетах.

Комната кружилась вокруг меня, и взгляд мой категорически отказывался сфокусироваться хоть на чем-либо передо мной, и даже держать глаза открытыми от меня требовало неимоверных усилий.

– В третий раз мы встретились с ним в Лэнгли, в НАКА. Я была в гостях у своего отца. Я имею в виду, меня с собой туда взял мой отец. И Натаниэль оказался там. Опять мы говорили с ним о ракетах, и он задавал мне вопросы о траекториях, и я ему отвечала…

Удержаться на своем месте мне стоило немалых усилий, и в пальцы мне впились края кресла.

Падали ли с кресел в ходе подобных испытаний другие женщины? Или мужчины?

– Я ему отвечала вполне сносно, и он предложил мне работу. Он не имел на то права… Отдел вычислений ведь находился вне его компетенции. Он был инженером, хотя и не просто инженером, а ведущим инженером.

Я наверняка знала, что нас, женщин, подвергают точно таким же испытаниям, как и мужчин, а Стетсон Паркер с успехом прошел этот тест. Ему, несомненно, как и мне, тоже что-то брызнули в ухо, и он с собой совладал. Совладаю с собой и я.

– Позже он признался, что в общем-то хотел, чтобы я работала в инженерном отделе, но тогда бы он по этическим соображениям не смог пригласить меня на свидание.

От дверной ручки отражался безудержно яркий луч света. Я сосредоточила свой взгляд на нем и только на нем, заставляя свое сознание вращать комнату вокруг этой точки. Мне это удалось, хотя, признаюсь, помогло лишь отчасти.

– Мне никогда прежде даже в голову не приходило, что женщина может быть инженером, а вычислительный отдел состоял исключительно из женщин, так что оказаться там для меня было совершенно естественным. Я проработала там два месяца, прежде чем он предложил мне пойти с ним на рождественскую вечеринку. Тогда я сообщила ему, что я – еврейка. Оказалось, что он – тоже еврей, но вечеринка та была корпоративной, и мы…

Передо мной очутилась миссис Род и щелкнула секундомером.

– Замечательно, миссис Йорк. Четыре минуты и тридцать восемь секунд. Великолепный результат. Теперь глаза можете закрыть.

Темнота поначалу показалась мне верхом блаженства, но комната все же продолжила вращаться у меня в мозгу, но теперь уже постоянно сбавляя обороты.

– Что вы со мной сотворили?

– Вылили в ушной проход суперохлажденную воду, и она заморозила вам внутреннее ухо. То был тест на равновесие, он позволил нам проверить вашу координацию с ослабленным вестибулярным аппаратом. Теперь мы с нетерпением ждем, когда ваши глаза перестанут сами собой закатываться, что послужит несомненным признаком того, что вы вновь полностью обрели самоконтроль.

– И я смогла сосредоточиться только через четыре минуты и тридцать восемь секунд?

В самолете такая задержка на то, чтобы собраться с мыслями, несомненно, меня бы угробила.

– Да, но вы были в состоянии вполне себе сносно функционировать все это время. Наденьте, пожалуйста, рубашку, но оставьте кардиомониторы прикрепленными. Они потребуются нам для следующего теста. – Что-то матерчатое, предположительно, моя рубашка, упало мне на колени. – И спасибо вам, что успешно справились с рвотными позывами.

Остаток дня прошел в том же непонятном и неприятном русле.

Был, например, стол, привязав к которому меня перевернули вверх ногами и держали в таком состоянии в течение минут пяти, а затем рывком привели поверхность стола в горизонтальное положение – хотели посмотреть, не отключусь ли я от внезапной смены ориентации. Была еще беговая дорожка, у которой во время бега с нарастающей скоростью поднималась передняя часть, имитируя подъем в крутую гору. Были еще и другие испытания, некоторые из которых представляются мне даже менее подходящими к обнародованию, чем подробности моего визита к гинекологу, и о коих я, ясное дело, умолчу.

Когда я была потной, полностью выдохшейся и донельзя раздраженной, мне подсунули письменный тест по орбитальной механике, но уж с ним-то я, несмотря на усталость, справилась играючи.

С каждым раундом нас, участниц отбора, оставалось все меньше и меньше, а я, например, как убедилась из собственного досье несколько позже, пробежку «в горку» прошла с натяжкой, однако у тех из нас, кто не выбыл, присутствовали, как это ни странно, одновременно и дух товарищества, и яростное желание обойти всех своих конкурентов. В конце концов, все мы были пилотами и пилотами отменными.

30

34 ЖЕНЩИНЫ ПРОШЛИ ЭТАП ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОТБОРА, И МНОГИЕ ИЗ НИХ, ВЕСЬМА ВЕРОЯТНО, ВСКОРОСТИ СТАНУТ АСТРОНАВТАМИ

КАНЗАС-СИТИ, штат Канзас, 16 мая 1957 года Агентство Ассошиэйтед Пресс

После предварительного тестирования в качестве астронавтов для лунной Программы специально созданной комиссией МАК были отобраны тридцать четыре женщины. Все тридцать четыре являются искуснейшими пилотами самолетов самых различных типов и конструкций, возраст претенденток варьируется от 23 до 38 лет.

К четвертому дню испытаний нас осталось всего лишь двадцать одна. Бетти и Николь, как и Сабиха, все еще присутствовали в игре. Иногда все мы – все претендентки – оказывались в одной и той же комнате для тестирования, но чаще, подобно проверке вестибулярного аппарата, испытание было индивидуальным.

После того как мне на глазные яблоки положили специальные металлические грузики, с помощью которых выяснили, что глаукома пока не моя болезнь, я вошла в комнату для собеседований. За столом там восседал Стетсон Паркер, по сторонам от него располагались Бенкоски и директор Клемонс.

– Идиотизм полный! – Клемонс в сердцах швырнул ручку на стол. – Мы ж ее как облупленную знаем. С чего нам тут ее кандидатуру обсуждать?

– Должна ли я… – Я оглянулась на дверь. – Следует ли мне послать за следующей?..

– Нет. – Паркер откинулся на спинку кресла. – Думаю, нам надлежит неукоснительно следовать протоколу, а иначе нас, чего доброго, обвинят в фаворитизме. Так что, пожалуйста, присядьте, миссис Йорк, и расскажите нам, почему вы непременно хотите стать астронавтом.

Фаворитизм. В его-то устах. Ха. Уж кто бы такое говорил!