Князь черного заката(мгмж-2) - Марина Дементьева

- Сантане? - неосознанно повторила девушка. Своенравные кусочки головоломки не желали складываться в чёткую полную картину, не давались в руки, кололи острыми неровными краями, зло царапали пальцы. Рассыпались в густой траве - не отыщешь, не соберёшь.

- Да. Сильное то было чувство, да только несчастливое. Недолго продлилось. Недолгой была и жизнь Сантаны - восемнадцать лет всего… вот как ты сейчас. Зато яркою. Весь Предел засмотрелся, затаил дыхание. Вспыхнула, как самая светлая здезда, и померкла. Падающие звёзды, они же, перед тем, как безвозвратно раствориться во мраке, всё своё сияние отдают, пусть на краткий миг, но озаряют собой даже самую тёмную ночь. Вот и Сантана… Всем и каждому жизнь осияла, лишь одному навечно свет в глазах погасила. Тому, кто любил её больше жизни.

Маги устраивались на привал, давали отдых уставшим коням. Заключительный этап путешествия придётся совершить как простым странникам, будто и не обладают они Даром - здорово выручавшее до этого заклятье 'Прямого пути' на подступах к авалларской столице надёжно блокировалось чарами, наложенными в незапамятные времена для защиты от внезапного нападения еще самим Авалларом с товарищами. Ведьмаки восхищенно присвистывали - это ж каким сильным магом нужно быть, чтоб даже спустя такую пропасть лет колдовство не выветрилось, держалось так, будто только вчера сотворено? Ой, не врут легенды, великий ведьмак родился когда-то в этих краях. Не дал Пределу погрузиться во тьму, не опустил бессильно руки, даже когда сами боги отмахнулись безнадёжно, пустив дела на самотёк. Не надеялись на успех, могущественные. А он выиграл! И унёс с собою в вечность знание о том, какую страшную цену ему пришлось заплатить за победу.

Хранительница единства и стихия огня молча прогуливались неподалёку от лагеря, отдыхая от трясучки в карете, благоразумно не отходя от мужчин больше, чем на сотню ярдов. Шебутная по жизни авалларка, едва проведав о своём новом положении, сделалась непривычно осторожной и осмотрительной, поначалу вгоняя окружающих в состояние ступора. Чтобы у отчаянной княжны, без малейшего страха рвущейся в самое пекло, да прорезалось ни с того ни с сего сильно развитое чувство самосохранения? Куда только катится мир! Вот и сейчас хорошенько поднаторевшая во многочисленных схватках с нечистью ведьма справедливо рассудила, что хоть места вблизи Сантаны и безопасные, какая-нибудь тварь вполне может пробраться и сюда, незамеченная патрулями. А рисковать жизнью и здоровьем своего будущего ребёнка и беззащитной в бою подруги она не собиралась. Марина с каким-то странным, почти болезненным любопытством осматривалась по сторонам. Жадный пытливый взгляд юной ведьмы не укрылся от внимания удивлённой таким поведением Кристалины. С одной стороны, княжне Ланадар не мог не льстить такой неподдельный интерес и искренний восторг по отношению к красотам своей родины, но… это уж чересчур. Всему есть предел. Даже восхищению. Марина застыла, стоя по пояс в высоком ковыле, обвела раскинувшееся вокруг поле остановившимся, помертвелым взором словно бы заледеневших синих глаз. На кончиках ресниц подрагивали сверкающие в солнечном свете крошечные алмазы. Прошелестела изменившимся, прерывающимся голосом:

- Я была здесь.

- О чём ты? - изумилась Кристалина. Непонятные слова подруги не на шутку испугали авалларку. - Когда это ты успела посетить столицу? Тебя ведь из Кармаллорского замка ни на минутку не выпускали! Да и до этого… - Марина упрямо качнула головой, плеснув широкой волною каштановых кудрей. Слепо глядя вдаль. Пронзая пространство. А, может, время.

- Тогда замок не увенчивал собой скалу, и она стояла одинокая, неприкаянная, покрытая снежной побелкой… И густой связки дорог не было. Тогда здесь вообще ничего не было… Один лишь бескрайний простор. И крылатая воля. А еще - цвели маки. Целое поле маков. Алые капли крови запятнали траву. Как это было красиво… - Девушка судорожно вздохнула, не в силах произнести больше ни слова, а Кристалина лишь потрясённо хватала ртом воздух. И рада бы посмеяться над ничем не обоснованными фантазиями подруги, списать всё на богатое воображение юной ведьмы, подогретое старинной легендой о несчастной любви (авалларка успела уже горько пожалеть, что завела об этом речь)… и рада бы, но… откуда она узнала про маки?! Маки, которые еще сама Сантана, быть может, вдевала себе в косы, плела венки Аваллару. Маки, которые росли на этом лугу с незапамятных времён, уткав пёстрым ковром живописную долину, опоясанную со всех сторон шипастыми хребтами скал, будто бы задремавший дракон свернулся кольцом, положив голову на собственный хвост. Колыхались по ветру нежнейшими бутончиками яркого пламени, лепестки разлетались рдеющими угольками. И всё это огненное безумие длилось всего один короткий день в году. Вспыхивало внезапно, разгоралось поутру, чтобы на несколько волшебных часов превратить широкое поле в феерию необжигающего пожара, порадовать глаз буйным цветением, страстным танцем тонких стеблей… А ввечеру угаснуть, осыпаться миллионами искр. И так из года в год, из века в век, в одно и то же строго установленное время, будто завещано им служить безмолвным напоминанием. Чего-то. Что произошло здесь давным-давно. А четверть века тому назад исчезли. Словно бы и не было их никогда. Ни одного алого цветочка не осталось. И никто не ответит, почему так, отчего… Так откуда Марине ведомо о том, что она никак не могла видеть своими глазами, что произошло еще до её рождения? И говорить при этом так, словно бы всё же… видела?

Ярко-алые цветы почему-то совсем не напоминали ей о полях недавних сражений, залитых свежей неостывшей кровью. Лишь о земной красоте, силе жизни, цвете страсти… Податливо прогнулись гибкие стебли, а высокий ковыль колышущимся пологом сомкнулся над ними, отечески уберегая, укрывая от всего мира. Вспыхивают и гаснут разноцветные пятна перед прикрытыми глазами, бешено вращается радужная карусель. Где-то совсем близко, рукой подать, величественной рекой проплывает небо, усеянное перьями облаков, почти неотличимых от белоснежных, распущенных по ветру прядок ковыля. Это цветущие маки так безнадёжно закружили голову? Или колдовской дурман поцелуев, от которых, кажется, сами души сливаются воедино? И задыхаешься, почти теряешь рассудок, растворяясь в этой восхитительной близости, описать которую нельзя словами, можно лишь испытать её на себе. Да вот только далеко не каждому богами даётся испытать подобное. Так почему же ей дано?! Ведь она никогда не примет щедрый дар свыше! Не дерзнёт, не осмелится. Не сумеет. Почему так издевательски жестоко? Поманить распахнутыми дверями рая, которые она же сама закроет на сто ключей!