Последний завет Дон Хуана: магия толтеков и эзотерика духовности - Юри (Артур) Каптен (Омкаров)

Хорошим способом развить способность к дисцконцентрации будет поставить перед глазами свечу, сконцентрироваться сначала на этом пламени так, чтобы из сознания исчез весь мир, и виделось бы только пламя свечи. Во время следующей, второй фазы, наоборот, надо расфокусировать зрение так, чтобы вы видели все, кроме стоящей перед вами свечи, на 180 градусов. Это часто выражается как размытая картина, когда вы как бы и смотрите и одновременно не видите ничего конкретного. Нюансы и все остальное вы поймете сами по мере практики. Некоторое время, естественно, уйдет на то, чтобы научиться расфокусировать свое зрение.

Второй способ уйти от привлекающего внимание объекта состоит в следующем: надо начать вращать глазами так, чтобы зрачки описывали конус против часовой стрелки. Представьте, что у вас перед глазами часовой циферблат, и что ваши зрачки следуют за вращением наоборот стрелок часов.

Это часто бывает необходимо, когда вы испытываете сильное магнетическое притяжение к объектам, или не заслуживающим внимания, или когда это притяжение может нести в себе определенную духовную опасность.

Кроме того, «вывернуться из внешнего мира» вращением глаз против часовой стрелки помогает углублению вовнутрь самих себя и вхождению в состояния повышенной осознанности.

Пристальные созерцания — один из важнейших методов подготовки сновидящих. Любой читатель книг Кастанеды сразу мог заметить немало сходного в йогических концентрациях и пристальном созерцании толтеков. Однако, по меньшей мере в линиях новых видящих, пристальные созерцания — это нечто большее, чем просто длительная концентрация сознания на каком-то объекте.

Из всего кастанедовского десятикнижия эти методы, в то же время, изложены достаточно подробно лишь в одной Книге 5 (почти в самом ее конце).

Учение магов-толтеков существенно расширяет сами базисные основы для пристальных созерцания, прямо связывая эти формальные упражнения с положениями точки сборки, развитием второго внимания и структурированием намерения. Согласитесь: даже только эти аспекты чрезвычайно ценны сами по себе.

Более того, хотя учение йоги представляется наиболее детализированным в психотехнических аспектах, учение толтеков позволяет иным неофитам выйти впоследствии на более качественно высокий уровень энергетических взаимодействий человека с окружающей средой.

Чтобы это проиллюстрировать, начнем … с груды сухих листьев.

«… Нагваль научил пристальному созерцанию… Он просто учил нас пристально созерцать. Мы никогда не знали, что пристальное созерцание было способом уловить наше второе внимание. Мы думали, что пристальное созерцание было просто для забавы. Это было не так. Сновидящие должны стать пристальными созерцателями прежде, чем они смогут уловить второе внимание.

— Первая вещь, которую сделал Нагваль, это положил на землю сухой лист и заставил меня смотреть на него часами. Каждый день он приносил лист и клал его передо мной. Сначала я думала, что это был один и тот же лист, который он убирал каждый день, но потом я заметила, что листья были разные. Нагваль сказал, что когда мы осознали это, мы больше не смотрим, а пристально созерцаем.

Затем он положил передо мной кучу сухих листьев. Он велел мне разбрасывать их левой рукой и ощущать их, пристально созерцая их. Сновидящий движет листья по спирали, пристально созерцая их, а затем сновидит узоры, которые образуют листья. Нагваль сказал, что сновидец может считать, что он овладел пристальным созерцанием листьев, если он сновидит сначала узоры листьев и затем находит те же самые узоры на следующий день в своей груде сухих листьев.

Нагваль сказал, что пристальное созерцание сухих листьев укрепляет второе внимание. Если пристально созерцать груду сухих листьев часами, как он обычно заставлял делать меня, твои мысли утихают. Без мыслей внимание тоналя утихает и становится чем-то еще. Нагваль называл момент, когда второе внимание за что-то зацепляется, остановкой мира. И это точно, мир останавливается. По этой причине рядом всегда должен быть кто-то другой, когда ты пристально созерцаешь. Мы никогда не знаем о фокусах второго внимания. Поскольку мы никогда не использовали его, мы должны познакомиться с ним, прежде чем мы сможем одни отважиться на пристальное созерцание.

Трудность в пристальном созерцании состоит в том, чтобы научиться утихомиривать мысли. Нагваль сказал, что предпочитает обучать нас этому посредством кучи сухих листьев, т. к. мы в любое время, когда хотим пристально созерцать, можем найти все необходимые листья. Но той же цели может служить любая другая вещь.

Когда ты можешь останавливать мир, ты являешься пристальным созерцателем. А поскольку единственный способ остановки мира заключается в постоянных попытках, то Нагваль заставлял всех нас созерцать сухие листья годы и годы. Я думаю, что это наилучший способ достичь нашего второго внимания.»

На чем же основана способность разыскать листья, которые пристально созерцались, среди множества других, на них похожих? — Не только на том, что сознание созерцателя запомнило множество — пусть даже сотни — частных особенностей и деталей. Прежде всего, эти листья становились как бы «намоленными», то есть на них осадилось немалое множество нитей энергий внимания. Тем самым задача найти свои листья в груде других сухих листьев напрямую связывается со способностью практикующего видеть или хотя бы чувствовать энергии.

Далее, эти практики пристального созерцания комбинировались с самоосознаванием себя во сне, или осознанным сновидением.

«Он комбинировал пристальное созерцание сухих листьев и отыскивание наших рук в сновидении. Мне потребовалось около года, чтобы найти свои руки и четыре года, чтобы остановить мир. Нагваль сказал, что когда ты уловил свое второе внимание с помощью сухих листьев, ты делаешь пристальное созерцание и сновидение, чтобы расширять его. И это все, что касается пристального созерцания.

… Нагваль сказал, что все, что нам нужно делать, чтобы уловить наше второе внимание — это пытаться и пытаться. Все мы остановили мир путем пристального созерцания сухих листьев. Ты и Элихио были другими. Ты сделал это с помощью растений силы, но я не знаю, по какому пути следовали Нагваль с Элихио…

— Была ли груда сухих листьев единственной вещью, которую Нагваль заставлял тебя пристально созерцать?

— Когда сновидящие знают, как остановить мир, они могут пристально созерцать другие вещи; и, наконец, когда они совершенно теряют свою форму, они могут пристально созерцать все, что угодно. Я делаю это. Я могу войти во все, что угодно. Впрочем, он заставлял нас следовать определенному порядку в пристальном созерцании.»

Вторая серия пристальных созерцаний была связана с растениями:

«Сначала мы пристально созерцали небольшие растения. Нагваль предостерег нас, что маленькие растения очень опасны. Их сила сконцентрирована; они имеют очень интенсивный свет и ощущают, когда сновидящие пристально созерцают их, они немедленно приводят в движение свой свет и выбрасывают его на созерцателя. Сновидящие должны избрать один вид растений для созерцания.

— Затем мы пристально созерцали деревья. Сновидящие также имеют определенный сорт дерева для созерцания. В этом отношении ты и я сходны: мы оба являемся эвкалиптовыми созерцателями.»

Заметьте здесь довольно легко угадываемую параллель с индивидуальными деревьями в магии друидов: скорее всего, эти деревья подбирались не только по зодиакальным особенностям, но и в соответствии с другими энергетическими индивидуальными свойствами ауры учеников. Все друиды были видящими, и их особые взаимоотношения с деревьями происходили на невидимых для мирян уровнях Реальности. Кстати, здесь тоже есть прямая связь магии толтеков с шаманизмом североамериканских индейцев.

[По вопросу о том, что могут деревья, я бы отослал заинтересованных читателей к книге Дугласа Монро «Двадцать один урок Мерлина», а по второму — к трехтомнику Линн Энрюс; в России они выпущены издательством «София»].

Следующие шаги в освоении пристальных созерцаний было созерцание движущихся объектов:

«Она сказала, что Нагваль затем заставил их пристально созерцать движущиеся живые создания. Он сказал им, что маленькие насекомые были гораздо лучше. Их подвижность делала их безопасными для созерцателя, в противоположность растениям, которые извлекали свет прямо из земли.»