Прямые пути - Алексей Дуров

— А на ком они ездят, раз всадники? — спросил тысячник вольников.

— Друг на друге, — ответил разведчик. — Хотя могут и на крупных животных.

Он еще кое-что полезное рассказывал. Например, что цветов там будет действительно много и они съедобны, кроме тех, которые горчат. И что воду можно пить любую, не боясь желудочных болезней — тамошние хвори не приспособлены к человеческим телам. Много рассказывал.

Выйдя из шатра, Тарджи бормотал сам для себя:

— Куда же нас несет. И зачем…

К тому, что встретится в мире огненных цветов, разведчик подготовить не смог. Или не захотел по каким-то своим причинам. Прошли, а там ночь, что само по себе необычно, до сих пор колдуны подгадывали переход так, чтобы был день. А тут еще и темнота не полная, скорее густые сумерки, потому что небо слабенько светилось желтым. Иные, кто посуевернее, испугались. Тарджи — нет, сотникам бояться не положено. Наоборот, постарался успокоить напуганных: раз предупредил разведчик, что мир другой, то все здесь будет по-другому. Степняцкий сотник поглядел на небо с прищуром:

— Это зарево. Свет снизу идет и освещает низкие облака. Это при степных пожарах бывает.

Десятник из вольников потянул носом:

— А разве что горит? Дымом-то не пахнет.

Степняк пожал плечами. Но он оказался прав насчет зарева. Когда войско двинулось через ближайший холм, то стали попадаться здешние цветы — вроде кустов с верхушками из спутанных нитей, в точности, как на показанных разведчиком картинках. И нити светились — слабо, как гнилушки, однако если цветов собрать много, то на зарево хватит. Что и подтвердилось: выехав на холм, Тарджи увидел целое светящееся поле. Нити действительно были съедобны, по вкусу напоминали кому морскую капусту, кому малосольные огурцы. Особенно нравились лошадям, даже те, что горчили. Кроме того, здесь и трава росла — мелкая, ветвистая, как укроп, и очень жесткая, лошади ее не ели. А больше никаких растений не встретилось, не то, что в родном мире.

Рассвело здесь быстро, как в жарких странах. Солнца не увидели за облаками, но вроде бы обычный свет. Обнаружилось, что трава серая с легкой прозеленью, а цветы — белесые.

Потом встретили сутулых. Раньше всех — отправленная впереди войска морская конница, она всегда первой встречает неведомую опасность. Имперский разведчик в предыдущем мире рассказал про сутулых так мало, что мог вообще не стараться. Не передали слова и картинки ни мягких стремительных движений, ни переливчато-серого цвета кожи, благодаря которому сутулых трудно разглядеть среди здешних цветов, ни особого запаха. Кое-что можно было и объяснить, но разведчик то ли не знал, то ли не захотел. Например, про огромную силу сутулых — не знал? А ведь Тарджи узнал с первой встречи. Все виденные им сутулые держали в правой руке оружие, хотя бы камень, у самых первых как раз камни были и сразу полетели в людей. Бросали сутулые неправильными, вернее — необычными для человека движениями, через верх снизу. На расстояние полета стрелы, пришлось от камней уворачиваться. Тарджи в тот раз отвел сотню, сутулые погнались, и довольно быстро, но, к счастью, оказались медленнее лошадей. Сколько раз потом скорость выручала.

Не успел Тарджи доложить, что сутулые на самом деле враги, как случился первый бой — из ближайших зарослей цветов появились несколько сот сутулых и атаковали конницу. Хорошо шли, слаженно — самой настоящей лавой. Войско людей быстро перестроилось, выдвинулись горные лучники. Принялись бить залпами из шумных самострелов, и оказалось не менее действенно, чем против людей — хоть сутулые и бежали, пригнувшись, а над собой держали плотные связки травы, прикрываясь ими от свинцовых снарядиков, как щитами, но слишком большие мишени, горные лучники даже с приличного расстояния выцеливали незащищенные места. Сутулые падали десятками, но просто смыкали ряды. Только когда их осталось вдесятеро меньше начального количества, попытались отступить, точнее — убежать. Имперские легкие конники догоняли их и расстреливали из луков. Некоторые сутулые успели метнуть нечто вроде коротких костяных копий, утяжеленных камнями, но люди легко уворачивались или прикрывались щитами. Изначально само нападение сотнями против тысяч — глупое. Хотя отвага внушала уважение.

Многие отправились посмотреть на убитых противников, и обнаружили, что трупы очень быстро разлагаются. Плоть не гниет, как в родном мире, а ссыхается и рассыпается в бурый вонючий порошок. На глазах все заканчивается, котелок закипеть не успеет. Остаются кости, и они не распадаются совсем, разве что сжечь, когда высохнут. И странный же костяк у сутулых — хребта нет, ребра продольные, многому и названия не придумано до сих пор.

Как-то вольники попытались эти кости сварить — говорят, что не собирались есть отвар, а так, проверяли на всякий случай. Полдня кипятили воду, но котел больше навара дал, кости остались такими же белыми и твердыми. Колдун из книгочеев — имперский предгорник Тильх, — придумал объяснение:

— Видимо, так здесь проходило развитие, что выживали только самые несъедобные существа. Плоть разлагается немедленно, а кости слишком тверды. В нашем мире выживают сильнейшие, но, возможно, для нас все еще впереди.

— Скорее, самые приспособленные, чем сильнейшие, — возразил имперский дворянин.

— Это точно, — согласился знакомый Тарджи вольник Нунг Муха. — Слыхал я, как на каторге в империи меднолицых в голодные зимы выживали не самые сильные, а самые щуплые, кому меньше есть надо.

— Смотря, что считать силой, — примирился колдун. — Как вы думаете, можно ли с ними… договориться?

— Боюсь, что нет, — тихо заметил дворянин, глядя на пику, что валялась рядом с ближайшим костяком.

Понятны сомнения — все оружие сутулых было сделано из высушенных костей собратьев. Пика — из предплечья руки, ее даже заострять не пришлось, потому что пальцы у сутулых из одной только плоти, вроде щупалец, а у кости предплечья кончик очень острый и выступает наружу между пальцев. Если сутулый умирает, то очень скоро можно подобрать его кость-пику и с ней идти в бой. Кроме того, часто попадается и кость обработанная — обточенная и, видимо, высушенная, потому что гораздо прочнее сырой. Почти как сталь. Из ног были сделаны утяжеленные камнями метательные копья, из спинных пластин — короткие мечи, из плоской но толстой грудной кости — не то топор, не то клевец. Из остального — разнообразные маленькие клинки и шипы.

Тогда многие удивились, почему нет раненых, но подумали, что их успели добить другие сутулые.

Зачем-то в тот раз попытались все кости сжечь. Свежие горели плохо, а высушенные — оружие — хорошо, хотя воняли жутко.