Хроники Фрая - Стивен Фрай

Лондон волновал меня необычайно. Компакт-диски, капуччино и круассаны были верхом утонченности, символами близившегося великого социального и политического перелома. Процесс джентрификации, уже начавший изменять самые убогие кварталы Ислингтона и Фулема, презрительно именовался «круассанофикацией» — теми, кого пугали надвигавшиеся перемены. Фолклендский конфликт превратил Маргарет Тэтчер из самого непопулярного за последние пятьдесят лет премьер-министра в самого популярного со времен Черчилля. В море политики начала подниматься волна патриотизма и уверенности в своих силах. Довольно скоро ей предстояло стать цунами престижных расходов для тех, кому повезло оседлать эту волну, и потопом долгов и лишений для жертв «суровых реальностей рынка», как предпочитали называть сопутствующие монетаризму беды Кит Джозеф и фридманьянцы. Мне и хотелось бы сказать, что я уделял в то время больше внимания политике, интересовался ею и испытывал в связи с ней гневные чувства. Дымные хмельные ночи, которые я проводил с Беном Элтоном в баре отеля «Мидленд», сделали многое для того, чтобы избавить меня от инстинктивной боязни Лейбористской партии и неприязни к ней; совершеннейшая вульгарность и непристойная мелочность Маргарет Тэтчер и многих ее министров сильно мешали мне проникнуться какой-либо приязнью к ней, не говоря уж о восхищении, однако взгляд мой устремлялся либо внутрь меня, либо на подворачивавшиеся мне возможности, и оттого мне было не до размышлений о чем-то другом. Если я стану сейчас с чрезмерным усердием распекать себя за сей изъян, столь незначительный и простительный в молодом человеке, это будет выглядеть неубедительно. После пережитого мной в отрочестве мне было трудно винить себя за то, что я с удовольствием принимал блага, которые теперь сыпались на мою голову настоящим дождем.

Хрустальный куб[137]

Работы у меня хватало — мюзикл, фильм, роль в постановке «Сорока лет службы», — однако нам с Хью хотелось и дальше сочинять и играть вместе. Несмотря на урон, который нанесла нашей уверенности в себе поразительная плодовитость Бена, мы все еще надеялись (а в потаенных глубинах душ наших даже и верили), что у нас есть будущее в мире комедии. И Ричард Армитаж отправил нас на переговоры в Би-би-си.

В те дни «Управление легких развлечений» делилось на два отдела: «Комедии» и «Варьете». Комические сериалы и скетч-шоу выступали под флагом «Комедии», а программы наподобие «Игры поколения» и «Магического шоу Пола Даниэлса» относились к разряду «Варьете». Управление возглавлял веселый краснолицый мужчина, сильно смахивавший на массовика-затейника из дома отдыха или натурщика, с которого Дональд Мак-Гилл срисовал, работая над почтовыми открытками со сценками из курортной жизни, подвыпившего мужа. Мужчину этого звали Джим Моир, что было, кстати сказать, настоящим именем Вика Ривеса, хотя в то время, в 1983-м примерно, Вик Ривес ничем еще прославиться не успел. Мы с Хью свели с Джимом Моиром знакомство на крикетном уик-энде в Стеббинге. В тот раз он сказал нам с точно выверенной интонацией блэкпулского конферансье: «Я вас сейчас познакомлю с женой, только вы не смейтесь».

Теперь Хью и меня провели в его кабинет. Он усадил нас на софу, стоявшую напротив его стола, и спросил, есть у нас какие-либо замыслы комедийного толка. Правда, вопрос этот сформулирован был довольно затейливо — скорее всего, он представлял собой что-то вроде: «Стяните штаны и покажите мне ваши концы», ибо так выглядела в переводе на язык Джима фраза: «О чем вы хотели бы поговорить?» Джим привычно использовал красочные, замысловатые метафоры, поражавшие не знакомых с ним людей голой прямотой лексики. «Давайте-ка спустим на стол, смешаем нашу малафью и обмажемся ею с головы до ног» следовало истолковывать как вопрос: «Не поработать ли нам вместе?» Я долгое время полагал, что Моир разговаривал подобным манером только с мужчинами, однако не так давно Дон Френч и Дженнифер Сондерс заверили меня, что, беседуя с ними, он тоже выбором слов не затруднялся. Бену Элтону только еще предстояло тогда сочинить, а Мэлу Смиту сыграть в комедийном сериале «Грязные деньги и кошачий лаз» главу «Управления легких развлечений» по имени Джамбо Смрад. Надеюсь, мой рассказ о языке Моира не создаст у вас превратного представления о нем. Человека такого рода легко недооценить, однако от тех, кто работал с Моиром, я не слышал о нем ни одного плохого слова. За последние сорок лет в Би-би-си не было более проницательного, одаренного, лояльного, честного и успешного руководителя — и уж тем более наделенного столь ослепительным вербальным воображением.

Мы с Хью покинули его кабинет несколько оглушенными, но и получившими заказ. Джон Килби, постановщик телеверсии «Подпольных записей», собирался ставить пробный выпуск нового шоу, а придумать его предлагалось нам. И мы предложили сериал, который должен был называться «Хрустальный куб», — пародийный тележурнал, в каждом выпуске которого проводилось бы исследование того или иного явления: нам предстояло «заглядывать в хрустальный куб». Хью, Эмма, Пол Ширер и я должны были стать постоянными участниками шоу, а кроме того, мы намеревались привлекать других актеров в качестве полурегулярных гостей.

Снова приехав в Манчестер, чтобы сниматься в продолжении «На природе», мы стали отдавать свободное время сочинению скетчей для «Хрустального куба». Теперь мы были свободны от боязни не поспеть за редкостно плодовитым Беном и написали сценарий за срок, который для нас был коротким, хотя Бену он показался бы свидетельством нестерпимого творческого тупика. И сценарий у нас получился очень неплохой. Я считаю, что вправе сказать это, поскольку на Би-би-си решили одним только пробным выпуском и ограничиться; с учетом и этого обстоятельства, и моей архетипически британской гордыни неудачника, я, сказав, что остался доволен нашей работой, вряд ли покажусь вам бахвалом. Сейчас этот пробный выпуск, как и большинство ему подобных, пылится где-то в YouTube. Если вам удастся отыскать его, вы увидите, что первые сорок секунд идут без звука. Помимо технических накладок, вы заметите также, что и в рассуждении комичности там далеко не все в порядке. Мы были молоды, неуклюжи и нередко неумелы, и все-таки в этом выпуске присутствовало несколько ростков хороших идей, пытавшихся пробиться к свету и воздуху. Джон Сэвидент, широко известный ныне благодаря его работе в «Улице коронации», великолепно исполнил роль епископа Хорли, Артур Бостром, которому предстояло стать в «Алло, алло!» офицером Грабтри, сыграл замечательно тупого подопытного генетических экспериментов, а Робби Колтрейн был, как всегда, безупречен в роли нелепого кинорежиссера-мачо.