Изменница - Филиппа Карр

И я рассказала Чарльзу о том, что когда-то у меня был любовник.

Теперь настала очередь Чарльза утешать меня. Его не потрясла моя исповедь, он просто сказал:

— Это вполне естественно. В ваших жилах течет горячая кровь. Думаете, я не догадываюсь об этом? Вы просто дали выход своему темпераменту…

— Но я обманула своего мужа.

— А после этого вы полюбили его еще сильнее. Вы стали еще более нежной и терпеливой по отношению к нему. Жан-Луи не найти лучшей сиделки. Он знает это и благодарен вам.

— Вы стараетесь оправдать меня, — сказала я. — Разве вы не догадываетесь, что Лотти не ребенок Жан-Луи?

— Вы в этом уверены?

— Настолько, насколько женщина может быть уверена в этом. Жан-Луи не способен иметь детей. Лотти — ребенок Жерара. Я не вынесу, если Жан-Луи узнает об этом. Он обожает и гордится Лотти. Он всегда хотел иметь детей…

Чарльз взял мои руки и поцеловал их.

— Мы оба с вами небезгрешны. Не это ли влечет нас друг к другу? Ваш грех обернулся счастьем для Жан-Луи.

— Я уверена, что вы поступили правильно. А я — нет. «Не прелюбодействуй». Сколько раз я писала в детстве эту заповедь на школьной доске и не имела понятия, что она означает. Для меня это была просто седьмая заповедь.

— «… и не убий», — сказал Чарльз.

— Чарльз, вы не совершали убийства, вы должны перестать говорить об этом.

— Как хорошо забыть о прошлом…

— Вы считаете, что это возможно?

— Да, — ответил он. — Я буду учить этому вас, а вы — меня. Мы нужны друг другу, и наступит день, когда мы будем вместе.

Чарльз крепко обнял меня, и я прижалась к нему. Мы услышали шаги в холле. Это вернулась домоправительница.

Этого невозможно было избежать. Мы оба знали. Противиться было бесполезно. Нас отчаянно тянуло друг к другу, и мы хотели хотя бы на короткий миг почувствовать себя счастливыми, уверенными в том, что можем подарить друг другу радость.

Необходимо было только дождаться возможности остаться наедине, и я знала, что такая возможность рано или поздно появится.

Домоправительница ушла навестить свою сестру и собиралась отсутствовать весь день. Чарльз не сказал мне об этом. Однако эти визиты были регулярными, примерно раз в две недели, и поэтому неизбежно случилось так, что мой очередной приход к нему за опием совпал с ее отсутствием.

В доме было тихо, и я, как только вошла, сразу поняла, что мы одни.

Чарльз встретил меня с восторженным и даже несколько игривым видом. Казалось, все его заботы отошли на задний план. Я почувствовала, что со мной происходит то же самое. Где-то там, за стенами его дома, остались мои обязанности, страхи, печаль и та ужасная жалость, которую я испытывала, сидя у постели мужа. Здесь, в этом небольшом доме, я могла испытать радость.

— Сепфора, мы не можем долго сопротивляться, тому, что должно случиться, — сказал Чарльз. Я покачала головой:

— Мне надо вернуться домой.

Но Чарльз снял с меня накидку и прижал к себе.

— Пусть это произойдет сейчас, — сказал он.

— Но я должна идти, — повторила я, однако это прозвучало не так уверенно.

Я позволила ему увести меня наверх и раздеть. Мы отдались друг другу, и я разделила с ним то жгучее желание, которое тщетно пыталась заглушить в себе.

Чарльз оказался нежным и страстным любовником, и я покорилась неизбежному.

Во второй раз я нарушила супружескую верность.

Потом мы молча лежали рядом, и я мысленно перенеслась на несколько лет назад и вспомнила Жерара. Он был легкомысленным и стремился только к удовольствию. Чарльз не позволил бы себе сблизиться со мной, если бы не питал ко мне глубоких чувств. Он был человеком серьезным.

— Настанет день, когда нам не нужно будет ни от кого скрываться, — сказал Чарльз. — Не так ли?

Он признался в том, что отношения между нами обрели новый смысл. Мы ни словом не обмолвились о Жан-Луи, ибо только его смерть могла позволить нам стать мужем и женой. Но мы знали: то, что произошло между нами, связывало нас до конца наших дней.

Теперь, когда мы стали любовниками, наше страстное влечение друг к другу воспылало жарким пламенем. Мы не ждали возможности быть вместе, а искали ее. Бывали дни, когда его домоправительница уезжала навестить свою сестру. Но мы не ограничивались только этой возможностью для встреч. Мы встречались в лесу подальше от любопытных глаз. Мы лежали на траве и разговаривали, а иногда занимались любовью.

Чарльз заметно изменился. В нем появился оптимизм и исчезла меланхолия. Он стал другим человеком. Я задавалась вопросом, не изменилась ли я сама?

Встречаясь с Изабеллой, я стала замечать, что в ее взгляде сквозит любопытство.

— Ты стала лучше выглядеть, Сепфора, — как-то сказала она. — Я рада за тебя. В последнее время ты совсем было скуксилась.

— Просто начинаю привыкать к своему положению, — ответила я, стараясь держаться уверенно и спокойно.

Я сознавала, что веду себя непорядочно. Но теперь в моей жизни появились мгновения счастья, хоть я и расплачивалась за них душевной болью. Часто, сидя у постели Жан-Луи, я испытывала острое чувство греха. Однажды муж открыл глаза и пристально посмотрел на меня.

— Ты так добра ко мне, Сепфора, — наконец, сказал он, — в тебе столько терпения. А я, наверное, стал совсем несносным. Я постоянно жду приступа боли, которая, как зверь, готова прыгнуть на меня из засады. Но достаточно мне увидеть тебя, и я чувствую себя таким счастливым. Как хорошо, что у меня есть ты…

— Ах, не надо, — сказала я, не сдержав слез. — То, что я делаю для тебя, мне в радость. Я хочу быть с тобой и сделать тебя счастливым…

Жан-Луи закрыл глаза и улыбнулся, а я подумала про себя: «Ты — лгунья и изменница!»

Однажды, выходя из леса, мы столкнулись нос к носу с Эвелиной. Она появилась неожиданно в тот момент, когда мы отряхивали прилипшие к одежде сухие листья и траву. Я содрогнулась от ужаса при мысли о том, что мы могли встретиться чуть раньше. Я заметила, что она пополнела.

— Скоро здесь созреет много ежевики, — сказала она, обращаясь к нам. — Взгляните на эти кусты. Мы взглянули на кусты.

— Прогуливаетесь по лесу? Я — тоже. Прекрасное время года для прогулок, не правда ли?

Было ли коварство в ее словах? Мне казалось, что она изменилась, или все же это была прежняя Эвелина?

— А как ваш муж? — спросила она. Я ответила, что не могу похвастаться улучшением его состояния. Если боли не беспокоят его четыре дня подряд, мы считаем, что это уже какое-то улучшение. Эвелина кивнула. Затем неожиданно улыбнулась:

— Как мило с вашей стороны, что вы устроили ту вечеринку. Всем нам она была так кстати… Между прочим, я снова жду…

— Поздравляю, — сказала я.