Суета сует. Бегство из Вампирского Узла - С. Сомтоу

Едва слышно прозвучали первые аккорды. Небесные звуки струн полились из колонок. Прекрасная музыка, медленная и торжественная. Над стадионом сгустилась полутьма – город вокруг все еще светился ночными огнями. На небе едва виднелась пара звезд; ночной Бангкок окутан смогом. Грохот дорожного движения доносился даже сюда. Среди всего этого разнообразия звуков можно было услышать пронзительный вой сирен, рев мотоциклов без глушителей... и даже где-то вдалеке, едва различимый – рев слонов. Все эти звуки казались неотъемлемой частью музыки, а потом из колонок раздался голос... низкий голос Белы Лугоши... слушайте их... детей ночи... какая дивная у них музыка... Это было совсем не похоже на голос живого человека. Его засэмплировали из старого фильма и записали несколько дорожек, одна поверх другой, пока он не начал звучать словно шепот прибоя... и только один человек из всех, собравшихся в этот вечер на стадионе, знал, что это был голос самого Дракулы, что в нем таилась опасность...

Одинокий луч света пронзил темноту.

И высветил Тимми Валентайна. Он стоял, одинокий, угрюмый, заряженный темной энергией зала. Гул толпы превратился в рев, а потом – в громовой грохот: Тимми, Тимми, Тимми. И над всем этим ревом плыли протяжные звуки струн. Меркнущий идол все еще покорял своей сверхъестественной красотой. Его волосы, длинные в восьмидесятых, теперь были пострижены очень коротко, за исключением одного локона, ниспадавшего на бледный лоб. Его глаза не нуждались в каком-либо макияже: большие, блестящие, словно огромные драгоценные камни, и такие странно уязвимые. Он был во всем черном, и лишь белизна его кожи пробивалась сквозь разорванную, незастегнутую рубашку и дыры в джинсах. Бриллиант в его левом ухе... даже на таком расстоянии он сверкал, переливаясь светом.

Тимми улыбнулся.

Одна эта улыбка подняла новую волну бешеных аплодисментов.

Музыканты – невидимые для зрителей, чтобы не отвлекать внимание от роскошного одиночества Тимми – заиграли вступление к «Вампирскому Узлу».

И Тимми запел.

18

Растворившись в воздухе

Ночь

Да, думал Пи-Джей, сама песня по нынешним меркам – никчемная. Слова в стиле кантри-вестерн, а мелодия слишком слащавая и агрессивная одновременно. Но, с другой стороны, сейчас кто-нибудь помнит хоть одну песню начала восьмидесятых? А «Вампирский Узел» – на все сто процентов продукт того времени. Но парень пел так, что казалось, сейчас у него пойдет горлом кровь, и от этого песня казалась прекрасной.

Можно даже сказать, что теперь в нем появилось какое-то напряжение, которого не было раньше... эти длинные фразы, которые раньше выходили вообще без пауз, даже на то, чтобы сделать вдох... а теперь ему приходится беречь воздух, следить за диафрагмой и делать все то, о чем всю жизнь беспокоятся смертные исполнители. И у него хорошо получается, черт побери! – думал Пи-Джей, сидя в будке, расположенной на вершине башни, от которой шли подвесные мостки – прямо над сценой, от одного края стадиона до другого.

Все шло гладко... но оно было рядом, это зловещее «что-то». Он уже чувствовал его запах. Запах смерти. Сперва он подумал, что это Памина... он знал, что Памина прилетела в Бангкок, он чувствовал ее присутствие в городе, когда дух «наоборота» завладел его разумом... однако смерть, которая подкрадывалась к нему под покровом теней, – это была не Памина, нет... уже совсем рядом... может быть, за кулисами... когда Пи-Джей закрывал глаза, то чувствовал каждого человека на стадионе, чувствовал каждую душу... они были как пламя свечей, танцующее, трепещущее... но среди них была одна свечка, и ее пламя было не обжигающим, как остальные, а леденяще-холодным. Где-то там. Кто-то... Но кто? Неужели они еще не разобрались со всеми бессмертными? Да, Памина выпала из их поля зрения... но ведь она не вампир... не настоящий вампир... она не может сама создавать новых вампиров.

Так кто же это мог быть?

А музыка была такая красивая...

Теперь звучала длинная оркестровая интерлюдия. Тимми сдвинулся с места, луч света сдвинулся вместе с ним. Тимми метался по сцене. Свет следовал за ним. Его танец казался таким безмятежным и отрешенным в этом звуковом шторме орущих синтезаторов и гремящих тарелок симфонического оркестра... Тимми махнул толпе, и та ответила ему ревом... а потом он запел:

Не важно, поедешь ли ты автостопом

Или заплатишь сполна.

Я буду ждать на Вампирском Узле

И выпью душу твою до дна...

Невидимые музыканты все наращивали темп, а потом все как будто оборвалось: и музыка, и голос Тимми, – они растворились в технодымке Джианьяна. Следующая песня тоже была одним из первых хитов Тимми... «Приходи ко мне в гроб». Мы с Хит выросли на этих песнях, и посмотрите – где сейчас мы и где Тимми...

Бессмертная тварь переместилась.

В воздухе разлилась неестественная прохлада. Да, было жарко: около 27 градусов. Но Пи-Джею все равно было холодно. Это его «оборотное» состояние меняло все ощущения на прямо противоположные. Откуда оно появилось? Еще немного – и он просто не выдержит. Нужно немедленно что-то делать. Что есть прямая противоположность смерти? Ну, кроме жизни...

Любовь.

Он оглядел трибуны, ища взглядом Хит.

А вот и она.

Болтает с кем-то из местной элиты, потягивая шампанское из бокала. Похоже, пока все нормально, разве что...

Там... среди зрителей... Памина Ротштайн. Пробирается сквозь толпу решительным шагом – в сторону зоны VIP... бесцеремонно толкает всех, кто стоит у нее на пути, лезет вверх, цепляясь за перила...

Тянется к...

Пи-Джей встал из-за пульта. Его ноги сами ступили на подвесные мостки. Все плыло перед глазами... Началась новая песня. Это был не Тимми. Одна из тех тайских групп, которые выступали на разогреве. Пока они пели, заполняя паузу, Тимми переодевался. Пи-Джей не спешил – иначе он просто грохнется вниз. Вот, уже близко. Еще пара шагов и – вниз по шесту, а мысли бегут задом наперед... не надо ни о чем думать, не думай, просто иди, падай, падай, падай...

Кувырком – на ковровую дорожку. Прямо в толпу неистовствующих фанатов. Мимо проехал торговец с тележкой, уставленной прохладительными напитками... какие-то американцы, тоже пришедшие на концерт, таращились на Пи-Джея и тыкали в него пальцами... он свалился прямо на двух парней, и это смягчило его падение. Памина была уже далеко... За ней, за ней... нет, он все-таки упустил ее из виду. За ней, спиной вперед. В сторону выхода, вниз по крутым ступенькам, в коридор, который идет вокруг всего стадиона: металлические перилла, стальной пол, глухие шаги гулким эхо разносились вокруг... вот и она. Идет прямо ему навстречу.