Могучая крепость - Дэвид Вебер

потому, что отцу Халису не хватало энтузиазма или описательного дара для выполнения этой задачи, а просто потому, что воображению Кориса никогда не давали ничего, что можно было бы использовать для сравнения. Если бы кто-нибудь спросил его, он бы просто-напросто отбросил возможность того, что кто-то когда-нибудь сможет двигаться быстрее, скажем, пятнадцати миль в час. Честно говоря, даже это показалось бы почти невозможным, за исключением, возможно, спринта на специально выведенных лошадях. Хлещущие ящерицы были даже быстрее, когда они атаковали — он слышал оценки, согласно которым их скорость во время броска достигала сорока миль в час — но ни один человек никогда не ездил на хлещущей ящерице… за исключением очень редких случаев в некоторых баснях, цель которых состояла в том, чтобы продемонстрировать неразумность такой попытки.

Теперь, когда ледяные брызги разлетались, как алмазная пыль, из-под визжащих полозьев буера, а невероятная вибрация проникала в него через ступни и ноги, Корис, наконец, испытал то, что пытался объяснить ему Теннир, и уголок сознания графа вернулся к прошлому, утомительному пятидневному путешествию, которое привело его к этому моменту.

* * *

Сплошное, медленное, мучительное страдание от их путешествия по долине Рейворт, где она образовывала открытую букву «V» с севера на юг в самом сердце Гор Вилочковой Кости, только сделало описания Теннира о скорости его ледяного буера ещё менее правдоподобными. Единственным спасительным аспектом поездки, как ни странно, были снежные погодные условия, с которыми они были вынуждены справляться. Огромные сани, которые раздобыл Теннир, показали удивительно хорошую скорость — действительно, лучшую скорость, чем показали бы кареты или даже всадники, если бы они смогли проехать по этим зимним дорогам — при использовании последовательно сменявшихся упряжек шестиногих снежных ящериц, которых младший священник организовал через семафорную систему Церкви.

Снежные ящерицы, в отличие от пассажиров саней, совсем не возражали против ледяной температуры и снега. Их толстые шкуры обеспечивали почти идеальную изоляцию (не говоря уже о том, что Корис обнаружил на одной из почтовых станций, в которых они ночевали, самые греховно чувственные ковры, по которым когда-либо ходил босиком человек), а их огромные ноги с перепонками на лапах несли их даже по самому глубокому снегу. Они были значительно меньше горных ящериц, используемых для тягловых целей в более умеренном климате, но они были почти вдвое больше хорошей верховой лошади. И хотя им было бы трудно сравниться с лошадью в спринте, они обладали всей выносливостью ящериц, что означало, что они могли почти бесконечно поддерживать темп, который быстро истощил бы или даже убил любую лошадь.

Снежные ящерицы были бы совершенно счастливы, пробираясь прямо сквозь зубы бурана в Горах Вилочковой Косточки. Если бы ветер стал слишком сильным даже для них, они просто свернулись бы в огромные шары — по возможности, по двое или по трое, прижимаясь друг к другу — и позволили бы воющему ветру укрыть их уютным снежным одеялом. Человеческие существа, к сожалению, были несколько хуже утеплены, и поэтому, даже с помощью снежных ящериц, Корис и Теннир трижды оказывались связанными неблагоприятными погодными условиями — один раз почти на три дня. В основном они пользовались почтовыми станциями Церкви, так как большинство постоялых дворов (которые оказались значительно больше тех, к которым привык Корис), похоже, закрыли свои двери на зиму. По его предположению, это было неудивительно, учитывая, что погода, несомненно, вдохновила всех, кроме самых выносливых — или самых сумасшедших — путешественников, остаться дома до весны. Даже почтовые отделения были больше и несколько роскошнее, чем он ожидал, но, учитывая количество высокопоставленных церковников, которые часто путешествовали этим маршрутом, он понял, что не должен был особенно удивляться этому открытию.

Задержки с погодой были достаточно неприятными, несмотря на комфорт почтовых станций, так что не помогали даже короткие зимние дни, хотя снежные ящерицы были совершенно счастливы продолжать движение даже в почти полной темноте. Они каждый день растягивали время в пути, насколько могли, но всё же были участки — даже в защищённой и (относительно) низменной долине — где дороги были слишком извилистыми, крутыми и обледенелыми, чтобы кто-нибудь, кроме идиота, мог двигаться по ним в темноте. Учитывая всё это, граф не был особенно удивлён, обнаружив, что первоначальная оценка Теннира того, сколько времени займёт поездка, на самом деле была довольно оптимистичной.

Несмотря на это, они наконец добрались до Лейквью, снова (неизбежно) в разгар густого снегопада. К тому времени, когда они прибыли, уже наступила ночь, и здания древнего города, казалось, сбились в кучу, сгорбив плечи и крыши от непогоды. Большинство окон в городе были закрыты от холода ставнями, но свет ламп, льющийся из других, превращал падающие снежинки в танцующий, кружащийся гобелен, сотканный невидимыми духами. Сани, в которых они путешествовали, резко замедлились, как только они достигли улиц Лейквью, но темнота и непогода уже заставили большинство жителей города укрыться в домах, и они быстро добрались до «Архангельского Отдыха», постоялого двора на окраине гавани, где для них были зарезервированы комнаты.

Это было огромное заведение, высотой в целых шесть этажей, с роскошными спальными комнатами и полноценным рестораном на первом этаже. На самом деле, «Архангельский Отдых» затмевал всё, что Корис когда-либо видел в Корисанде, и даже самую большую из огромных гостиниц, мимо которых они проезжали по пути из Фейрстока. Если уж на то пошло, он был практически уверен, что оно было больше всего, что он когда-либо видел где-либо, за исключением собора в какой-нибудь столице. Едва ли казалось уместным описывать его просто как «постоялый двор», и он предположил, что именно поэтому кто-то придумал слово «гостиница» для его описания.

Однако в данный момент он явно работал с сильно сокращённым количеством персонала. Он упомянул об этом Танниру, и младший священник хмыкнул.

— В течение лета здесь обычно полно народу, — объяснил он. — На самом деле, они конечно хотели бы, чтобы у них было ещё больше комнат для сдачи в аренду. Разве вы не заметили, какими большими были постоялые дворы вдоль столбовой дороги? — Корис кивнул, а Теннир пожал плечами. — Ну, это потому, что обычно, когда всё не покрыто льдом и снегом, тысячи паломников пользуются столбовой дорогой, чтобы добраться до Храма или из него в тот или иной момент времени. В конце концов, всем им нужно где-то переночевать, и все дороги к озеру Пэй с юга сходятся здесь, что делает Лейквью конечной остановкой на берегу озера для тех, кто едет в Зион или Храм по дороге, точно так же, как