КГБ СССР. 1954–1991 гг. Тайны гибели Великой державы - Олег Хлобустов

Немало вопросов руководителям КГБ задавалось по поводу 5-го управления.

Характеризуя деятельность 5 управления, председатель КГБ СССР В.А.Крючков в интервью газете «Известия» 26 октября 1989 г. впервые официально признал, что органами госбезопасности в 70-е — 80-е годы было выявлено и профилактировано более 1500 лиц, вынашивавших террористические намерения.

Летом 1989 г. в связи с происходящими в стране изменениями, а также изменениями в уголовном законодательстве, было принято решение об упразднении 5-го управления и образовании Управления КГБ СССР по защите советского конституционного строя (Управления «3»).

Законодательные изменения, в частности, касались диспозиции статьи 70 УК РСФСР. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 сентября 1989 г. правовая норма об уголовной ответственности за антисоветскую агитацию и пропаганду была упразднена. Вместо нее в этой же статье 70 УК была установлена уголовная ответственность за призывы к насильственному изменению конституционного строя.

В записке председателя КГБ СССР В.А. Крючкова в ЦК КПСС в обоснование необходимости упразднения 5-го управления и создания нового подразделения от 4 августа 1989 г. подчеркивалось:

«В условиях революционного обновления советского общества, расширения демократизации и гласности, специальные службы капиталистических стран и связанные с ними зарубежные антисоветские центры и другие организации переводят свою подрывную деятельность против СССР на новую стратегическую и тактическую платформу.

По своим целям и формам она приобретает характер борьбы против конституционных основ Союза ССР.

Путем оживления национализма, шовинизма, клерикализма западные спецслужбы и антисоветские организации активно пытаются инспирировать очаги общественной напряженности, антисоветские проявления и массовые беспорядки, подстрекать враждебные элементы к действиям, направленным на насильственное свержение советской власти.

С особой настойчивостью они стремятся сформировать легальные и нелегальные группировки антиконституционной направленности, осуществлять непосредственное руководство ими, оказывать материальную и идейную поддержку, подстрекать к экстремистским акциям».

В то же время антисоциальные элементы, «используя некоторые из самодеятельных образований, вызванных к жизни политической активностью граждан, прикрываясь лозунгами демократизации, обновления советского общества, они в антиконституционных целях ведут работу по созданию оппозиционных КПСС структур, других организационных формирований. Особенно резко активизировалась их подрывная деятельность с использованием национализма и шовинизма. В ряде мест возникшие на этой основе группировки и движения открыто проповедуют насильственные методы изменения общественного и государственного строя СССР, организуют массовые беспорядки, совершают опасные экстремистские действия, террористические проявления, другие акты насилия против должностных лиц и граждан, в том числе с применением оружия.

Изложенные обстоятельства настоятельно требуют усиления работы по надлежащей защите конституционного строя союзного советского государства, ограждению советского общества от подрывной деятельности западных спецслужб, зарубежных антисоветских организаций и их единомышленников внутри страны….

В этой связи оперативную деятельность вновь создаваемого контрразведывательного управления имеется в виду сосредоточить на решении следующих основных задач:

— срыве замыслов специальных служб капиталистических стран по созданию и использованию в антиконституционных целях организационных антисоциалистических группирований;

— пресечении преступной деятельности антисоциалистических элементов, пытающихся насильственным путем свергнуть советскую власть;

— предупреждении и пресечении террористических акций;

— предотвращении и локализации массовых беспорядков и иных противозаконных групповых действий экстремистского характера;

— выявлении и нейтрализации антисоветских националистических проявлений»[5].

По существовавшей в то время технологии принятия организационно-кадровых решений, записка председателя КГБ 11 августа была рассмотрена Политбюро ЦК КПСС и по его итогам был одобрен проект соответствующего Постановления Совета министров СССР (N 634–143 от 13 августа 1989 г.).

На этой правовой основе 29 августа 1989 г. был издан приказ председателя КГБ СССР N00124 об упразднении 5 управления и образовании управления «3» (Защиты конституционного строя).

Как отмечал по этому поводу первый заместитель председателя КГБ СССР генерал армии Ф.Д. Бобков, «может показаться странным, но органам госбезопасности действительно впервые за всю историю страны гласно и ясно поручена задача защиты конституционного строя». Перечисляя изложенные выше задачи нового управления, Ф.Д.Бобков назвал также борьбу с организованной преступностью. («Родина», 1989, N 11).

Начальником Управления «3» КГБ СССР был назначен Е.Ф. Иванов, а 30 января 1990 г. его сменил В.П. Воротников. Нарушая хронологический порядок изложения, отметим, что 25 сентября 1991 г. приказом ставшего председателем КГБ В.В.Бакатина Воротников был освобожден от должности, а вскоре было ликвидировано и само это управление.

Впоследствии фактическими правопреемниками управления «3» стали вначале Управление по борьбе с терроризмом (УБТ) Министерства безопасности Российской федерации (1992–1993 гг.), а затем — Департамент по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ России.

И все же, ретроспективно оценивая деятельность Управления «3» КГБ СССР с позиций сегодняшнего дня, следует объективно признать, что многие из поставленных перед ним задач оно не выполнило…

В чем, однако, заключается вина не только его сотрудников и руководителей, но и, прежде всего, политического руководства страны, проявлявшего непоследовательность и нерешительность как в защите Конституции страны, так и отстаивании официально провозглашенного политического курса.

А также уже принятым в то время, но официально не декларируемым, решением М.С. Горбачева о иной концепции перестройки советского общества[6].

На наш взгляд, важное признание причин развала Советского Союза содержится в статье бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобкова, опубликованной в январе 2005 г. в журнале «Жизнь национальностей».

В ней он подчеркивал: «в годы разгара «холодной войны» ее как войну не воспринимали. О ней говорил и писал лишь ограниченный круг партийных лекторов, да лидеры в докладах цитировали потребные выдержки в пропагандистских целях. Никто при этом не предупреждал об опасности «холодной войны» для государства.

В КГБ такую опасность понимали и в меру сил старались не только помочь руководству страны ее осознать, но и стремились донести угрозу, таящуюся в «холодной войне», до широких слоев общественности»[7].

И вновь, обращаясь к причинам конечного краха СССР, приведу на этот счет мнение Ф.Д. Бобкова:

«Лидеры упивались или наслаждались властью, отбрасывая всю информацию об угрозах извне, о процессах в стране, могущих посеять недоверие к властям, нарушить стабильность в государстве. Не только руководители государства были поражены вирусом «непобедимости». Болезнь поразила общество» [8].

Подлинной же причиной развала СССР явился пресловутый «человеческий фактор» — некомпетентность тогдашнего руководства страны, — обернувшиеся роковой «ошибкой экипажа» и «капитана корабля».

Как отмечал по этому поводу директор Института США и Канады РАН С.М. Рогов, «беспрецедентный упадок 90-х годов — результат не происков ЦРУ и Пентагона, а некомпетентной и безответственной политики тогдашних российских руководителей »[9].

А американская стратегия «сокрушения геополитического соперника» выступала лишь фоном, внешним фактором, тем не менее — мощным фактором, создававшим реальные вызовы и угрозы для СССР, противостоять которым оказалось бессильно горбачевское руководство.

Впрочем, о действительных причинах распада Советской державы еще мало кто говорил всерьез. Но, в связи с приближающимся двадцатилетним юбилеем (2011 год) «начала новой истории России», под чем понимается «прекращение существования СССР как геополитической реальности», разговор об этом, равно как и о «социальной цене», итогах и «достигнутых результатах» предстоит, несомненно, серьезный.

Равно, как и то, что нас ждет здесь немало неожиданных открытий и признаний. Но, повторюсь, это дело пока еще не столь уж и близкого будущего[10].