Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Кисель Елена Владимировна

– Верно. Джемайя, не знаю уж, как тебя и благодарить. Ты нам помог очень сильно. Если разрешишь у тебя малость пересидеть – я вообще из долгов тебе не выберусь.

– Никаких долгов между друзьями, – широко улыбнулся слепой. Помолчал и добавил, и серебристые бельма вспыхнули острым, почти стальным блеском. – Если ты остановишь того Мастера… это я буду должен. Все наши будут тебе должны… А пока что не хочешь ли побыть моей щебетуньей? Ты расскажешь мне, что знаешь. Что было. Я расскажу тебе всё, что слышали на улицах мои пташки – авось, всё станет яснее!

Арделл кивнула и подтянула к себе пару подушечек. Устроилась поудобнее на ковре, пока хозяин наливал ей новую порцию чая. И начала тихо:

– В город мы прибыли шестого числа…

Сначала я слушал её пересказ – просто наблюдая за этой картиной из-под полуприкрытых век: варгиня, с растрепавшимися, промокшими волосами, и маленький слепой старик, друг напротив друга в чинных восточных позах, со старинными пиалами в руках. Как на иллюстрации из одной из даматских книг, пропахших пылью и пряностями. И вокруг – будто бы подземелье из восточной сказки, и течёт плавная, неспешная речь…

Потом веки потяжелели, а речей стало две, они обвивали друг друга, будто весенние ручейки, и сливались в утекающую на восход, к полнолунию, реку… И откуда-то долетали звуки дудочки, а может – это были крики ликующего на улицах народа, и нужно было заглянуть в Водную Чашу – чтобы узнать, кто это, а может – чтобы связаться с Мелони, и еще нужно было приподнять веки, чтобы смотреть и дальше – на растрепавшиеся волосы цвета спелых каштанов, на точки веснушек, на тонкие пальцы в застарелых шрамах, но поднимать веки на самом деле было незачем, я и так мог это всё видеть во сне…

Ещё во сне было море. Тянулось ласковыми волнами, заманивало мягкой синевой, и пена щекотала щёку, когда погружался в солёную, пронизанную солнечным светом глубину…

– Вставайте, господин Олкест. Утро, и у нас тысяча дел.

Вздрогнул, выныривая из сладостной глубины. Подскочил на ковре и запутался в одеяле, которое кто-то на меня набросил.

– Я что, уснул?!

– Вам это было нужно, – отозвалась Арделл спокойно. Выглядела она бодрой, будто на планёрке в питомнике. – Я и сама часик подремала. Завтрак на столе, Джемайя разбирается со своими щебетуньями, а возле дома мэра толчётся полгорода из-за нас.

– Откуда вы…

– Я туда сбегала на рассвете, осмотрелась.

– А сколько…

– Почти полдень.

Единый! Я, получается, просто отключился, а Арделл и не подумала вернуть меня в беседу, или растолкать, или…

– Вы что, подушку мне под голову подложили?!

– Хм, - Арделл от стола с завтраком скосилась иронически. – Господин Олкест, понимаю, что вы хотите быть в центре событий. Но основное действо будет ночью, и от вас будет мало толку, если будете засыпать на ходу.

– Бодрящее…

– О, спросите у Мел, как оно действует на организм, особенно на магию. Она у нас большая любительница не спать. Отучите её от этой привычки – я вам премию выпишу.

– Да вы…

– Нервничаю, – сумрачно отозвалась варгиня. – Уборная вон там, маленькая дверка за шторкой. Ешьте, а я расскажу новости.

Пока я поглощал хлеб и сыр вместе с обязательным чаем, Арделл рассказывала. Наша афера с Водными Чашами и сплетнями дала благоприятные плоды: к дому мэра примчалась куча народа, несмотря на ночь (впрочем, кто спал этой ночью?).

– Ирма и её подруги – просто чудо какое-то, – говорила Арделл с умилением. – Я совершенно уверена, что это они так всем разнесли. В общем, там весь цвет города… приезжие, зеваки, жрецы… кто-то вообще ляпнул, что мэра сразу казнить собираются, прилюдно. Устроят ему Правую Ночь, как Арианта Айлорская – Эвальду Шеннетскому. Словом, заварушка вышла отличная! Там под утро такие волнения начались…

– Вам это, кажется, нравится?

– Успокаивать их выскочил сам Тербенно, так что он, по крайней мере, жив. Хуже другое, -–варгиня слегка пристукнула костяшками пальцев по столу. – Мне с ним поговорить не удалось, а выглядел он ну просто очень довольным, что уже как-то навевает тревогу…

– О, Единый! – С учётом всего, что я уже успел понять об этом законнике – его довольный вид пугал меня больше Чуда Энкера и варга-ренегата вместе взятых.

– Да-а… На улицах спокойно, только нойя и прорицатели твердят что-то о восходе Луны Мастера.

Странно это: Мастер-ренегат, Луна Мастера… Впрочем, месяц посвящен Ирлу Всемастеру, а сейчас уже восьмое число, значит…

– Они о полнолунии?

– О нем, да. Меня скорее тревожит слово «восход». Я-то думала – они со своим представлением до полуночи дотянут. Но они с чего-то передумали.

Арделл в задумчивости играла кончиком своего кнута – эта её привычка раздражала. Чёрный хлыст щупальца извивался в пальцах, и отвести от него глаза было невозможно.

– Может, они опасаются, что прибудут другие законники? Кстати, а из Корпуса Акантора никто…

– Никто, – отозвалась Арделл тихо. – Видите ли, вир возле Энкера как-то очень внезапно перестал работать. Если кто-то попытается добраться до города через водный портал – его просто выкинет там же, где он вошел. Джемайя говорит – такое можно сделать при помощи мощного артефакта.

Сколько понадобится Корпусу Акантора, чтобы добраться из центра Кайетты по воздуху до Энкера? А если не по воздуху, если к ближайшему от Энкера водному порталу, а уже оттуда – на лодке или пешком, то…

– Город умирает, - сказала Арделл, обращаясь к кнуту.

– Что?

– Джемайя рассказал кое-что. Старик любит сплетни, так что поведал немало интересного насчет состояния города и мэра Сирлена Тоу. Ах, да….

Варгиня нырнула под стол, вынырнула уже со своей сумкой, покопалась в ней и бросила на стол пару газет.

– «Вейгордский вир», всё, что смогла достать.

Почему-то я не люблю газеты: в них не бывает благородства, солидности и древности книг. Шуршащие и крикливые свёртки, пестрящие ошибками и неумелыми каламбурами.

Сирлен Тоу – на четвёртой странице. Круглое лицо, на пухлых щеках – бакенбарды, пенсне на хрящеватом носу – и растерянный вид отставного профессора Академии, который случайно забрел в кабинет мэра и теперь понятия не имеет – что со всем этим делать.

– Он здесь практически с Энкера – предыдущего мэра сместили после Резни. Сначала сделал неплохую славу городу: на паломниках, прорицателях и прочем, что было связано с тем днём. Это во многом усилиями Сирлена Тоу Ребенка из Энкера нарекли Десятым Чудом Кайетты. Постройка храмов, театры, куклы, представления с алапардами… Но с годами город начал умирать. Тоу протащил кучу своих родственников на все городские должности. Поборы. Штрафы. Торговцы и мастеровые начали разоряться и покидать город. А аппетиты мэра и его семейки росли, так что…

– Одного не понимаю – куда они в таком случае девают украденное, – буркнул я, вглядываясь в глаза местного главы города. Жалобные, беспомощные, удивлённые глаза. – Я видел дом мэра – и он не так уж…

– Особняки в Вейгорд-тэне и на Бирюзовом Побережье. Бумажные фабрики в Ирмелее, корабли в Вольной Тильвии, торговля пряностями с Даматой… Джемайя говорит, торговцы много интересного болтают о том, что и кому принадлежит.

– И его или их… не пытались остановить? Понимаю, что в Энкере некому, но… король?

Портрет Илая Вейгордского укоризненно с первой полосы печально и вдохновенно взирал из-под кудрей, только маленькие усики-пёрышки под носом портили поэтический облик и придавали королю вид трагикомический. Казалось, они даже дёргались возмущённо: бороться с казнокрадами? Ну, что за скука, я тут о народе радею.

– Об этом Джемайя знает мало. Но ведь Тербенно говорил, что какие-то расследования велись – и тогда Тоу прикрылся родством с королевой.

Величественно взирает с соседней страницы королева Ревелейна Вейгордская, черноглазая, гордая красавица из южной высшей знати. Наверняка рядом с портретом будет что-то о балах, светских приёмах и визитах. От портрета веет холодом, недовольством: не сметь меня впутывать!