Черное дело - Алексей Атеев

Трубку подняла Тамара.

– А, Ванечка! – весело прощебетала она. – Как ты там?

Осипов ответил, что вроде ничего.

– Непохоже что-то. Голос у тебя какой-то вялый. Тебе бы жениться, враз повеселеешь. Сейчас, сейчас, вот он.

Трубку взял Илья.

– Какие-то проблемы?

– Тут… Принесли…

– Что принесли?

– Голову.

– Чью голову?!

– Не знаю, не разглядел… В коробке.

– Наверное, голову Ионы? Посмотри внимательно.

– Ты уж сам приезжай и смотри, это скорей по твоей части.

– Ладно, сейчас буду, только перекушу…

Поражаясь способности людей так спокойно реагировать на подобные ужасы, Осипов схватил сигареты и выскочил на балкон, где и просидел до приезда приятеля.

– Где? Показывай! – с порога приказал влетевший Безменов.

Осипов кивнул на стол.

– Слушай, ты что-то бледный, неужели напугался? И это человек, утопивший маньяка в серной кислоте. Никогда бы не поверил.

– Все несколько неожиданно…

– Да, действительно… – Безменов достал голову из коробки и внимательно на нее посмотрел. – Конечно же, это несчастный Иона. Хорошенький подарок тебе преподнесли. Так! Тут еще имеется письмо. На машинке отпечатано. «До скорой встречи», – прочитал он, – конечно, без подписи. Кто же твой любезный почитатель?

– Кончай шутить. Твой цинизм в этой ситуации неуместен.

– Ах, ах! Какие мы нервные. Запугивают тебя, вот что я скажу. Однако что же делать с головой?!

– Увези ее куда-нибудь!

– Увезу, увезу… Надо бы на экспертизу… Хотя я очень сомневаюсь, что она что-нибудь даст. В смысле отпечатков пальцев и тому подобного. Наверняка сработано чисто. И придется объяснять, где я ее взял. Начнутся вопросы. Ладно, скажу, что подкинули к воротам управления.

Он осторожно извлек голову из мешка и взял ее двумя руками. Осипов недовольно следил за его действиями.

– Да иди сюда, не бойся.

Осипов подошел и всмотрелся в умершего. Глаза мертвеца были широко раскрыты, рот разорван в беззвучном крике. Гримаса невыразимого ужаса застыла на синеватом лице. Запекшаяся кровь коркой схватила основание шеи.

– Голову я заберу с собой, а ты успокойся, лучше всего немного выпей и ложись спать. Я бы и сам с тобой за компанию, да не могу, за рулем. Еще раз повторяю: не волнуйся. До завтра.

Некоторое время Осипов курил, потом машинально посмотрел на стол. И хотя коробки уже не было, ему казалось, что она до сих пор возвышается, словно зловещее надгробье.

Вот только кому? Ионе? Или ему – Осипову?

Впрочем, Безменов прав. Нужно взять себя в руки. Он пошел на кухню. Аппетита совершенно не было. Он открыл холодильник, достал початую бутылку водки, налил себе полный стакан, залпом выпил, закусил помидором и, чувствуя, как туманятся мысли и появляется приятная расслабленность, лег в постель.

Он долго не мог уснуть. Возможно, потому, что на дворе было еще совсем светло. Балконная дверь оставалась открытой, и время от времени в комнату врывались тугие порывы прохладного воздуха. Послышались отдаленные раскаты грома, потемнело, запахло дождем, пылью. С соседнего балкона донесся слабый сладковатый аромат душистого табака и еще каких-то неизвестных Осипову цветов.

Он лежал с открытыми глазами и смотрел в окно на небо, на клубящиеся фиолетовые тучи, которые время от времени, словно изнутри, освещались яркими тревожными сполохами. Громовые раскаты становились все сильнее. Первые капли дождя ударили по оконным стеклам, по подоконнику, забарабанили по балкону. Внезапно полумрак пронзила ярчайшая вспышка и за ней последовал удар такой силы, что Осипов на миг оглох. Казалось, содрогнулся весь дом, до основания. Стало совсем темно, дождь превратился в ливень, потоки воды низвергались с неба, словно там прорвало невидимые шлюзы.

Несмотря на выпитое, успокоение так и не пришло. Осипов испытывал некое тревожное ожидание, словно вот-вот должно было случиться нечто очень важное и одновременно столь же неприятное. Тревога не убывала, а с каждой минутой только усиливалась. Он зажмурился, но, казалось, зигзаги молний проникали в самый мозг. Яркие световые пятна вспыхивали и гасли, точно кто-то пытался передать сообщение с помощью азбуки Морзе.

И тут Осипов почувствовал чье-то присутствие. Он открыл глаза. На фоне окна стоял некто, чей силуэт казался еще темнее, чем грозовое небо. В неподвижности неизвестного было что-то пугающее, словно в изваянии на могиле. Яркая вспышка молнии на мгновение осветила комнату призрачным сиреневым светом, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Осипов понял: перед ним стоит Иона Ванин. Ужас сжал сердце Осипова так, что, казалось, оно вот-вот лопнет. Все тело с ног до головы обдало лютым морозом, и оно вмиг превратилось в ледышку. Осипов неотрывно смотрел на черную фигуру у окна, не зная, как поступить. Но что может предпринять замороженный?

И тут гроза внезапно, как по команде, кончилась, и комнату залил яркий мертвенный лунный свет.

«Это сон, – понял Осипов, – не может гроза прекратиться в одно мгновение, да и луна светит так, будто на небе ни облачка. Это сон!» Он прерывисто вздохнул и мгновенно вспотел.

«Мокрый как мышь» – так мама в детстве говорила.

«Конечно, сон! Иона, скорее всего, лежит сейчас в магаданском морге на холодном цинковом столе, к тому же без головы, а голову унес Илья. Сон… Сон».

Он продолжал взирать на плод своего воображения. Сейчас, в ярком лунном свете, Иона был прекрасно виден. Взгляд его тупо уперся в Осипова. Голова была на месте, только на шее слабо виднелся рваный черный рубец. Из левой стороны груди торчал какой-то предмет, который Осипов вначале принял за авторучку, но потом понял, что именно этой железкой и был убит литературный консультант.

Вдруг Иона издал свистящий вздох. Воздух, как видимо, шел не только изо рта, но и из дыр на шее.

– Я пришел, чтобы предупредить тебя, – изрек труп и неуверенно шагнул к Осипову. От него явственно пахнуло слабым запашком тления.

«Неужели и запахи могут присниться? – подумал Осипов. – А с другой стороны, почему бы и нет?!»

– Ты стоишь на самой границе, – монотонно продолжал Иона, – еще один шаг, и обратной дороги не будет. Остановись. Прекрати бессмысленную охоту. Неужели моего примера тебе мало?! А ведь с тобой случится нечто куда более страшное. Остановись!

У Ионы был странный шамкающий голос, лицо казалось совершенно бесстрастным, и создавалось впечатление, что он даже не открывает рта, словно чревовещатель.

– Я больше не приду, – сообщил Иона, – разрешили лишь один раз. Еще шаг… Тяжело мне…

– Это с непривычки, – успокоил его Осипов, – а скажите, как там?..

Но Иона не успел поделиться своими впечатлениями, потому что исчез. В комнате вновь стало темно.