Рассвет Короля (ЛП) - Роберт Энтони Сальваторе

Громфу не нужно было отвечать, Киммуриэль все понял. Почти все волшебники Мензоберранзана были мужчинами. Правда, волшебники женского пола тоже были, но большинство из них были, прежде всего, жрицами, которые изучали тайное искусство, в дополнение к их долгому обучению в Арак-Тинилит. И так, желание Леди Ллос захватить область Мистры принесло надежду многим мужчинам Мензоберранзана, принесло кажущуюся свободу Дому Ксорларрин, Благородному Дому, где мужчины были в состоянии достигнуть такой видной высоты, потому что это был единственный благородный Дом, где тайное волшебство не оставалось подвластным только божественному волшебству жриц.

На протяжении всей истории Мензоберранзана тайные искусства оставались достоянием мужчин, их единственной ступенькой на иерархической лестнице города, но теперь даже это станет принадлежать Верховным Матерям. Их дочери станут доминировать в Магике и все, что будет оставлено мужчинам, это Милли-Магтир, школа воинов.

Сестра Громфа, Верховная Мать Бэнр, сейчас была сильна, как сказал Громф. Добавление Дома До'Урден на Правящем Совете дало ей, в сущности, два голоса из восьми и союзы, которые она сформировала с другими Домами на Совете, гарантировали ей скорый неограниченный контроль.

— Достаточно контроля, чтобы сделать посмешище из всего этого, — ответил Громф, и Киммуриэль был доволен фактом, что архимаг просто прочитал его мысли. Он не ставил преград, ибо мог легко остановить вторжение, и отсутствие псионической блокировки действительно было приглашением, тем, на которое Громф был в состоянии ответить.

— Высмеять Дом До'Урден, высмеять Правящий Совет, — пояснил Громф. — Они все понимают это, особенно Верховные Матери Мез'Баррис и Баррисон Дель'Армго. Верховная Мать Бэнр показала им, что будет дергать за ниточки, и они будут служить марионетками, и ничто не делает это более очевидным для Верховных Матерей чем то, когда Далия, Верховная Мать Дартиир До'Урден, входит в Зал Совета и садится за стол Ллос.

«Ни одна не пойдет против нее, — понял Киммуриэль. — Не теперь».

— Это всегда временное явление в Мензоберранзане, не так ли? — спросил Громф, прочитав эту мысль, и Киммуриэль счел слова и тон старого волшебника интересными, даже соблазнительными.

Власть Квентл укрепилась бы с победой в Серебряных Пределах, но возможно были некоторые в Мензоберранзане — и действительно, учитывая спор о Тсэбрэке, некоторые и в Кью'Ксорларрине — кто не был в восторге от этой перспективы.

И возможно были некоторые в пастве Ллос, которые надеялись уже не столь рьяно как прежде, что она заполучит власть Мистры, как свою собственную.

— Верховная Мать Зирит непреклонна в решении оставить Тсэбрэка в своем молодом городе, — рассуждал Киммуриэль.

— Ее сын, Равель, заменит его в Доме До'Урден.

Взмахом руки Киммуриэль закончил все телепатические вторжения, на которые Громф мог бы решиться с этого момента. Псионик выглядел задумчиво, когда попытался раскрутить тонкие намеки и выводы из этой самой удивительной встречи. Двое из детей Зирит заняли бы высокое положение в Доме До'Урден, с Равелем как Волшебником Дома и Сарибель как Первой Жрицей.

Киммуриэлю пришло в голову, что даже такая необычная договоренность не предоставила бы Зирит власть, которую она могла бы ожидать.

Поскольку Далия, названная Верховной Матерью Дартиир, управляла Домом До'Урден, и такой была сила насмешки Верховной Матери Бэнр, что любой предпринимающий попытку покушения на жизнь Далии, рискует получить ответ от Дома Бэнр, и возможно даже от Леди Ллос, которая была, очевидно — так как это была такая насмешка над всем, что Мензоберранзан знал и во что верил — довольна выбором Верховной Матери Бэнр для Восьмого места на Правящем Совете.

И Мать Дартиир была безвольной марионеткой Верховной Матери Бэнр.

Киммуриэль бросил хитрый взгляд на Громфа, компаньона Метиля Эль-Видденвельпа.

Или она была?

ГЛАВА 18

Рев дракона

Город был построен дворфами в незапамятные времена, и с тех пор оставался одним из самых сильных укреплений на всей поверхности Фаэруна. Двойные стены, окружавшие Сандабар, скрывали глубокий ров, полный голодных гигантских плотоядных угрей, а лестницы и проходы, закрепленные должным образом, соединяли сторожевые посты, и легко удалялись, если часть города была потеряна, что не случалось никогда за всю славную историю этого места.

И так, могучий Сандабар декадами противостоял обстрелу, непрерывным нападениям орд орков и других грязных монстров и даже редким атакам белых драконов. Тысячи защитников были мертвы, также несколько тысяч серьезно ранены, и еще несколько тысяч получили травмы и они бежали за помощью к жрецами, когда была возможность их побеспокоить. Действительно, почти половина из двадцати пяти тысяч граждан Сандабара была ранена в той или иной степени, и у всех животы рычали от голода, в то время как запасы продолжали уменьшаться.

Большие пещеры-зернохранилища под городом были доступны, но минимально, когда рыцарь-капитан Алейна Бригхтланце, командир Серебряных рыцарей из соседнего города Серебристая Луна, приняла управление обороной города по просьбе короля Огненного Шлема. Это, без сомнения, была неожиданная и необычная просьба, но ее вызвало чрезвычайное несчастье. Огромный камень, сброшенный великим драконом, рухнул прямо на штаб-квартиру командующего гарнизона Сандабара, во время напряженного планирования. Камень обрушил здание и вместе с ним погубил Капитана Гвардии Сандабара и большинство его офицеров!

Алейна, только вернувшаяся из бедственного сражения при Переправе Красного потока, была вынуждена согласиться, и подошла к своей задаче со стальной решимостью.

Она не была непробиваема для криков голода, как и король Огненный Шлем, сын Морозного Шлема, сына Шлема Друга Дворфов, но Алейна понимала и убедила доброго короля, что никакой помощи от союзников и соседей Сандабара не прибудет. Город должен был простоять до зимы, и затем, они должны были надеяться, что снега и леденящие ветры убедят орков прекратить осаду и вернуться на север.

В этот день, шестого Элейнта, когда сумерки сгустились над городом, Алейна проехала вдоль стены, на своем великолепном белом жеребце, под крики одобрения храбрых мужчин и женщин — людей и дворфов главным образом — стоявших на высоких зубчатых стенах. Она незаметно вздрогнула и скрыла свою тревогу от того факта, что многие из тех защитников на самом деле были не мужчинами или женщинами, а детьми.