Шестое вымирание - Джеймс Роллинс

Такого, например, как добавление крыльев муравью.

Очевидно, Каттер уже довольно давно строил из себя Господа Бога, добавляя чужеродные гены сформировавшимся видам. И в этой операции не было ничего из ряда вон выходящего. Подобные технологии, насчитывающие уже почти десять лет, использовались в лабораториях всего мира для создания трансгенных организмов, от бактерий до мышей и даже колонии светящихся в темноте кошек. На самом деле в работах Каттера не было ничего нового, особенно если учесть то, что он имел доступ к новейшим процессам Кэп-анализа экспрессии генов и рекомбинирования, технологиям, позволяющим одновременно вносить сотни мутационных изменений.

К сожалению, хотя творения Каттера были воистину чудовищными, у Кендолла не было морального права осуждать его работы. В своей лаборатории на берегу озера Моно сам Хесс использовал содержимое таких же ампул для создания своего синтетического вируса. И построенный им организм явился результатом трансгенной инженерии. Но только трансгены, внедренные им, были еще более чужеродными, поскольку они были взяты у КНК-видов, обнаруженных в теневой биосфере под Антарктидой.

Именно последнее обстоятельство и предопределило успех работ в лаборатории в горах Сьерра-Невада. Оно стало тем самым прорывом, который наконец позволил Кендоллу превратить пустую вирусную оболочку в живой, воспроизводящий себя организм.

«Господи, помоги мне… Я не могу открыть Картеру, как мне это удалось».

Элвз стоял у высокой холодильной камеры в дальнем конце лаборатории. За стеклянной дверью сверкали ряды ампул и пробирок. Это была генетическая библиотека, откуда Каттер брал материал для своих творений, как уже созданных, так и тех, которые намеревался создать в будущем.

Элвз вернулся с двумя стеклянными пробирками, наполовину наполненными мутным раствором.

– В правой руке, – объявил он, поднимая правую руку, – находится ПВЧ, созданная тобой. Твоя идеальная пустая оболочка.

Кендолл уже успел убедиться в том, что Каттер говорит правду. Первый час он провел, изучая данные, проверяя то, что Каттеру действительно удалось воссоздать белковую скорлупу.

– А это уже творение моих рук, – продолжал Каттер, поднимая вторую пробирку. – Уникальный генетический код размером с прион.

«Значит, вот что хочет запихнуть ублюдок в мою оболочку!»

Кендолла встревожило слово «прион». Так назывались заразные белковые соединения, вызывающие такие болезни, как коровье бешенство и заболевание Крейцфелдта-Якоба у людей. Клинические симптомы неизменно указывали на неврологический характер инфекций, как правило, поражающих головной мозг. Самое страшное, что эти заболевания были неизлечимы и часто приводили к летальным случаям.

Каттер поднял обе пробирки выше.

– А теперь ты должен показать мне, как объединить плоды наших усилий. Твоя оболочка и мой генетический код.

Взяв обе пробирки в одну руку, он протянул их Кендоллу.

– Что делает твой код? – спросил тот, неохотно принимая пробирки.

Шутливо погрозив ему затянутым в перчатку пальцем, Элвз указал на лабораторный стол.

– Сначала ты представишь мне доказательства того, что твоя концепция верна. Покажешь, что твои работы в Калифорнии – не блеф.

По этим словам Хесс понял, как Каттеру унизительно просить его о помощи. Вместо того чтобы признать, что другой смог добиться того, что не удалось ему самому, он постарался отмахнуться от достижений Кендолла, списав их на голое везение или попросту объявив блефом. Как ни переменила его та роковая встреча со львом, былое тщеславие никуда не делось.

– На это потребуется какое-то время, – сказал Кендолл, стремясь оттянуть этот момент. – Мне нужно провести полный анализ ДНК твоего кода, чтобы определить, как внедрить его в оболочку.

– Результаты такого анализа уже находятся в памяти твоего компьютера.

– Мне бы хотелось провести анализ самому.

Каттер подозрительно опустил левую бровь.

– К чему повторять то, что уже сделано?

– Это является необходимой частью моей процедуры. Скорее всего, мне придется подправить твой код, добавить ключевую последовательность, которая отопрет оболочку.

По крайней мере это соответствовало действительности.

Вероятно, признав логику его слов, Элвз кивнул.

– В таком случае принимайся за работу, – вздохнул он.

Однако прежде чем Каттер ушел, Кендолл его остановил.

– Я дал согласие сотрудничать с тобой. Теперь ты скажешь, как остановить распространение заразы в Калифорнии?

«Пока еще не слишком поздно».

Казалось, Каттер задумался над этой просьбой. Наконец его взгляд остановился на Хессе.

– Я частично открою тебе решение, если ты объяснишь, как эта ключевая последовательность отпирает оболочку. Должен признаться, это настолько меня заинтересовало, что я готов проявить добрую волю.

Кендолл облизнул пересохшие губы, сознавая, что ему сейчас нужно крайне осторожно выбирать, куда поставить ногу. Он должен предоставить Каттеру достаточно информации, чтобы тот ему поверил – этот человек далеко не дурак, – но в то же время полностью раскрывать свои карты нельзя.

– Ты наслышан о том, какую шумиху подняли средства массовой информации в мае четырнадцатого года вокруг Научно-исследовательского института Скриппса? – кашлянув, начал Хесс. – После заявления о создании живой, способной к воспроизводству бактерии, содержащей в своем коде новые буквы генетического алфавита?

Элвз задумчиво прищурился.

– Ты имеешь в виду то, что специалистам из института Скриппса удалось вставить в ДНК бактерии искусственные нуклеиновые основы?

Кендолл кивнул. Это был революционный прорыв. Все разнообразие жизни на Земле, от примитивной слизи до человека, было основано на простом генетическом алфавите всего из четырех букв, A, B, C и D. Именно комбинацией и перестановкой этих четырех букв определялось многообразие видов, населяющих планету. Но исследователям из института Скриппса впервые удалось создать живую бактерию с двумя дополнительными буквами в генетическом коде, получившими обозначения «Х» и «Y».

– При чем тут это? – спросил Каттер.

– Я сделал нечто подобное, – объяснил Кендолл. – Использовав технологию CRISPR-Cas9, мне удалось выделить участок прежней последовательности ДНК вируса и заменить его чужеродной КНК. Именно эта последовательность генов КНК – и никакая другая – действует как ключ, отпирающий оболочку.

– Дает жизнь твоему творению, – усмехнулся Каттер. – Вот почему меня раз за разом постигала неудача… У меня не было этого ключа.