Крапленая (СИ) - Элеонора Мандалян

- Она... она без сознания?

- Ее оперировали под наркозом. Надо ждать, когда она придет в себя.

- Я могу здесь остаться?

- Думаю, что можете, - невольно улыбнулась Катя. – Попробую договориться с дежурной медсестрой.

Хотя в палате было несколько стульев и даже кресло, юноша сел прямо на пол у кровати и, упершись подбородком в колени, замер, не сводя глаз со спящей больной.

Катя отыскала дежурную – миловидную женщину лет тридцати пяти, и, рассказав ей душещипательную историю о поссорившихся влюбленных, попросила разрешить юноше остаться у постели больной. Получив согласие, она шепнула, понизив голос:

- Я сказала ему, что рана очень серьезная и что она еще не приходила в себя. А то б не пришел. Уж вы меня не выдавайте, пожалуйста.

Медсестра взглянула на нее с сомнением.

- Это будет «святая ложь». - Катя заговорщически улыбнулась и поспешила добавить: – Я рассчитываю на вас. Спасибо.

Она вернулась в палату как раз в тот момент, когда Света, глубоко вздохнув, шевельнулась, застонала и открыла глаза. Первое, что она увидела, были агатовые глаза студента, с тревогой и мукой устремленные на нее. Наверное, в первый момент Свете показалось, что она все еще спит. Но заметив стоявшую в дверях Катю, она изумленно вгляделась в Валеру и вдруг широко, по-детски улыбнулась.

- Скажи, что ты мне не снишься, - сухими, побуревшими от наркоза губами прошептала она.

Стараясь не привлекать в себе внимания, Катя тихонько выскользнула за дверь и поспешила к выходу.

«Как же я могла забыть про Егорыча! - казнилась она. На лице ее блуждала довольная улыбка. – Иногда наверное стоит даже схлопотать пулю – куда-нибудь на периферию, конечно – чтобы не потерять того, кто тебе по-настоящему дорог.»

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Иван Егорович лежал на раскладушке, поверх спального мешка, устремив остекленевший взгляд в потолок, и никак не среагировав на появление своей мучительницы.

«Что если у старика не выдержало сердце и он умер?» - со страхом подумала Катя. Но пленник моргнул, и она сразу успокоилась.

Однако, как же он испоганил ее шикарный, приглянувшийся Андрэ, подвал! Насвинячил кругом так, будто просидел тут целый месяц. Складной стол был завален пенопластовой тарой и одноразовой посудой с объедками. На полу валялись пустые бутылки из-под лимонада и минералки. Импровизированная параша, которую он не удосужился даже прикрыть крышкой, распространяла зловонье. Чтобы убрать все это потребуется, черт знает, сколько времени. Хотя конечно ради миллиона можно и не такое сделать.

- Вставайте, дедуля. Санаторий закрывается на переучет. Отчаливаем до дому, до хаты.

Его конечности мгновенно пришли в движение – беспомощно-хаотическое. Он был похож сейчас на черепаху, перевернутую брюхом кверху. Роль панциря взяла на себя раскладушка, из которой ему никак не удавалось выбраться.

- Давайте-ка руку, я помогу.

Старик натужно кряхтел, барахтался, но не спешил воспользоваться предложен-ной помощью. Катя теперь была для него врагом. В конце-концов он все же цепко ухватился за нее, подтянулся и сел, глядя на Катю выжидательно и недоверчиво: Шутит, издевается, или его мучениям действительно пришел конец?

- Одно маленькое условие, - сказала она. – Я выведу вас отсюда с завязанными глазами.

- Руки-ноги тоже можешь связать. Только отпусти ты меня, Христа ради. А то я уже прогнил тут совсем, в этом чертовом склепе.

- Оно и заметно,- проворчала Катя, морща нос, и достала из сумочки заранее приготовленный, плотный черный шарф.

Завязав старику глаза, она взяла его под руку и повела по лестнице вверх, а оттуда к парадной двери. Выглянув наружу, Катя переждала, пока проедут и скроются из виду несколько машин и отойдет подальше парочка влюбленных, случайно забредшая в эти края.

- Давайте, дед! Попроворнее двигайте ногами. Три ступеньки вниз.

- Хочешь угробить меня, да? Я ж не вижу, куда наступать. – Он вцепился в нее трясущимися руками.

- Да не бойтесь вы! Я ж вас держу. Вот так. Еще одна ступенька, и мы на ровном месте. Теперь прямо. – Облегченно вздохнув, Катя усадила его на переднее сидение оставленной у самого подъезда машины и строгим голосом наказала: - Повязку с лица не снимать, пока не разрешу.

Миновав сонно-пустынные переулки, она выехала на Ордынку, органично перетекавшую в Большой Москворецкий мост. Под живописно клубящимися в отяжелевшем предзакатном небе облаками, катиному взору открылся с моста – уже в который раз – потрясающий вид на весь Кремлевский ансамбль с его башнями и золочеными куполами, с обновленной Красной площадью позади храма «Василия Блаженного», вот уже четыре века поражавшего своей развеселой и удивительно гармоничной пестротой. Что-то вечное, непреходящее было в этой величественной панораме, вступавшее в ее душе в конфликт с обликом дурно пахнущего старого человека, сидевшего рядом, с черной повязкой на глазах, которую он безропотно сносил.

Свернув на Кремлевскую набережную, Катя остановилась у тротуара и сдернула со старика шарф. Тот болезненно зажмурился, долго, мучительно приучая глаза к свету.

- Ключи от квартиры не посеяли?

Он пощупал карманы:

- Тут они.

- Без меня доберетесь, я имею ввиду, от подъезда на свой этаж?

- Да я ж каждый день в магазин хожу. И гулять тоже.

- Ну и ладненько. Не забудьте, как придете домой, сыну позвонить. А то он очень беспокоится. И считайте, что вам крупно повезло.

Голосуя у дороги, Катя остановила первую попавшуюся машину, усадила в нее старика, заплатила водителю вперед и сообщила ему адрес.

В тот же день, уже поздно вечером она позвонила Мише.

- Ну как? Что-нибудь накопал?

- А то! Правда пришлось основательно полазать по интернету, и еще кое с кем связаться. А ты все не звонишь и не звонишь, - возбужденно затараторил Миша. – Небось и в почту свою уже несколько дней не заглядывала. Я, правда, без понятия, кем тебе приходится этот Станислав Иванович Зайцев, но что парень он жуликова-тый и шустрый, можешь не сомневаться. История банальна, как учебник начальной школы.

- Ближе к делу, Мишуль. Рассказывай! - торопила Катя.

- А что, по-твоему, я делаю? – Он обиженно прокашлялся. - Значит так. В добропорядочные советские времена данная личность жила в Казахстане и служила в штабе Среднеазиатского военного округа. Когда же началась вся эта катавасия с распадом нашей великой державы и растаскиванием ее «ничейных» ценностей, Зайцев твой, вовремя подсуетившись, продал на сторону с военного склада Министерства Обороны внушительную партию оружия. И не одну.