Наездник - Радик Соколов

— Паша, — представился юноша и взяв ее за плечи начал поворачивать туда, сюда.

— Что? Уродина? — Справившись с минутной слабостью, колко произнесла Бондаренко. — Нравлюсь? Уши растопырены, нос почти в лепешку превратился, после травмы.

— Наоборот. Все очень хорошо. Даже лучше, чем я мог судить по фотографии. — Задумчивым голосом отвечал Шатов.

— Какой фотографии?

— Людмила ваша выдала. Для знакомства и пресечения амурных предположений. — Не дам, говорит, симпатичную девочку для твоих сомнительных опытов. Мне подпольные аборты уже и так надоели. Не выжила, говорит, я еще из ума сама себе гадость подкидывать.

— Вот стерва, — в сердцах сказала девушка. — Впрочем, это в ее стиле. Сделает гадость и радуется с равнодушной маской на лице, только блеск глаз и выдает. А когда сама злится капельки пота над верхней губой выступают. Махонькие такие, почти незаметные, — за глаза отомстила обидчице ученица.

— Пока суть да дело, покажи-ка свою ногу. — Шатов вытирал руки стареньким вафельным полотенцем. — Так, ничего страшного не вижу. Отечность, болезненность, но ось держишь. Боковые нагрузки тоже безболезненны. Все-то лечение похоже покоем обойдется, ну погреть еще можно и массаж. Как же без него. Надо ставочку отработать — поглажу. — Бурчал Павлик будто про себя, — Такую ножку поласкать — впору самому приплатить.

— Впервые в жизни покраснев от удовольствия, балерина слушала рассуждения молодого человека.

— Консилиуму все ясно. — К разочарованию девушки, покончив с осмотром, вещал эскулап. — Похоже все у нас получиться. Взгляни сюда.

Словно опечаленный ангел смотрел с портрета. В тонких чертах этого лица было строгое совершенство Афины. Прямой нос, высокий лоб, нежная бархатистость кожи. Под высокими волнами бровей, блестели чистые детские глаза. В тени длинных ресниц, они казались сияющими голубыми озерами, в которых плещется разноцветье синевы. Нежные светлые волосы подчеркивали благородную породу красавицы. Приоткрытые коралловые губы позволяли насладиться белизной ровных зубов.

— Кто это? — Подозрительно взглянув на Павлика, — задала вопрос Инга. — Твоя девушка?

— Хотел бы я иметь такую красотку, но она не дала… на это своего согласия, — засмеялся Шатов, задорно подмигивая.

— Вовсе непривычная к подобным пикировкам, девушка опять зарделась.

— Ты это. Посмотри внимательно. Давай расплющим нос и оттопырим уши. — Павлик как фокусник достал крохотные фрагменты и как мозаику разместил на нужных местах.

— Вот это да, — только и смогла вымолвить Инга, поражаясь страшному преображению.

— Не унывать, — останавливая подступивший к горлу девушки комок, быстро сказал Шатов. Как ты смотришь на то, чтобы превратиться на девушку с картинки. Надо только операцию сделать.

— Если ты меня обманешь, — вдруг необычно злым голосом прошипела Бондаренко, — я повешусь, но перед этим страшно отомщу.

— Я тебе отомщу, всю калитку обдрищу, — низким басом пропел демон-искуситель. — Что ты о плохом думаешь, лучше поразмышляй о благодарности. На что я могу рассчитывать? Деньги ведь не рассматриваются?

— Инга опять, уже вполне привычно, сделалась красной как рак.

— Вижу, — махнул рукой юный нахал. — Это я так, пошутил. Ничего мне не надо и, переходя на пафос, опять запел. — Жила бы страна родная и нет других забот. — Успокойся. Будет тебе к чудесной походке и фигурке еще и личико, а может еще и голосок прибавится.

Стрелка часов уже перевалила за полдень, когда Марат вместе с присоседившимся двоюродным братиком приблизился к разрушенного дому, где шла неспешная работа по расчистке завалов. Говорят, что собирательство сохранилось только у немногих индейских племен, да аборигенов Австралии. Нет, это не так. Недавно демобилизованный бывший студент исторического факультета, служивший в настоящий момент банщиком в семейных номерах реставрированных Чагиным, занимался именно что им. Более того, кроме племени собирателей в столице процветало целая орда, занимающаяся присваивающим хозяйством, с успехом отбиваясь от нападок агрессивных завистников.

Молоденький паренек — конвоир лениво пинал ногой камешки, даже не наблюдая за пленными, методично разбиравшими завалы и подчиняющимися своим командирам. Марат подошел к нему и спросил:

— Боец, Константина Михайловича можно увидеть.

— Солдатик не понимая хлопал глазами. — Вид здоровенного бугая внушал уважение, но о чем тот толкует было непонятно. На призванного из далекого киргизского села звуки речи, отличные от привычных коротких слов командира, оставались тайной за семью печатями.

Так и не дождавшись ответа, пришелец стал осматриваться по сторонам и увидел подходившего сержанта.

— Смотри-ка сам подошел. Михалыч, как ты выгоду чуешь? Научи. — Марат указал Женьке, — смотри братан. Самый прижимистый мужик на свете.

— Да ладно тебе, татарва, сам кусок из горла выдираешь. Чего приперся? — Вояка хитро прищурился как увидевший сметану кот.

— Ладно, не серчай, начальник. Вижу постарались твои орлы, отделили зерна от плевел. — Марат уже углядел то, что ему было интересно. — Пойдем посмотрим откопанные сокровища Хайдарабада.

— Сержант ласково подхватил купца под руку и как любимою подругу по протоптанной тропинке поволок к ржавой куче. — В углу были навалены батареи трубы, газовые плиты и колонки. Все в ужасающе грязном состоянии. На первый взгляд — безнадежный строительный мусор. — Гляди.

— Пожалуй все заберу. — Марат внешне брезгливо поднял ржавую железку. Бывшую когда-то печной дверцей.

— За все придется накинуть. — Сержант и не ожидал другого, и чувствовал себя как никогда уверенно.

— Добавлю бутылку водки, но у меня условие. Брательнику мастер по буржуйским штуковинам нужен. Дай ему поговорить с твоими подопечными.

— Да пусть хоть целуется с ними, если вшей не боится. — Ветерану было наплевать.

Схватив в руку листок с таинственными знаками начертанными Шатовской рукой, Женька отправился на переговоры к военнопленным.

Пока мальчуган толкался среди рабочих, дельцы обсуждали детали перехода права владения на имущество.

— Сейчас пусть все отвезут, а завтра утром я троих забираю на неделю. Почистят все от ржавчины. Смотри, если надо, буду вечером возвращать.

— Ну его, — сторож махнул рукой. — Только чур кормить. Да, единственно, мне сразу с начальством рассчитаться придется.

— Держи пять банок тушенки и бутылку. Оставшиеся две отдам завтра утром. — Покупатель передал болтавшийся за плечами тощий мешок. — Если нужны деньги, говори, нам легче ими рассчитываться.