История катастрофических провалов военной разведки - Джон Хьюз-Уилсон

Когда Советы в 1989 году наконец покинули Афганистан, закаленные в боях ветераны «Бюро» разъехались по своим родным странам. Эти «афгано-арабские» бойцы привезли с собой более радикальный, воинственный ислам и богатый послужной список успехов и побед в борьбе с врагами ислама. В недрах этой сети ветеранов и «Бюро» Аззама вызрела идея «Аль-Каиды», более рыхлой международной группировки, состоящей из воинов ислама и людей действия, связанных воедино своим общим великим призванием и исполненных решимости осуществлять дело своей жизни — сражаться во имя Аллаха. Как дали понять Аззам и Хомейни, джихад и мученичество в Афганистане как раз и были началом борьбы за установление царства Божьего на земле.

Окрыленный успехом бен Ладен вернулся в свою родную Саудовскую Аравию и вскоре попал в беду. В 1991 году королевство в пустыне было заполнено иностранными войсками, в основном американцами, занятыми подготовкой, а потом и проведением «Бури в пустыне», главной операции первой иракской войны. С точки зрения набожного бен Ладена, воспитанного в ваххабитской традиции строго пуританского соблюдения заповедей Корана и закона, присутствие этих нечестивых чужеземцев в непосредственной близости от святых мест было источником развращения и осквернения во всех отношениях. Он заявил об этом открыто и предложил Саудитам свое богатство и свою организацию в качестве защиты и опоры. Саудовский режим не только отказался от этого отравленного кубка, но и принял меры по выдворению бен Ладена и его сторонников из страны, сочтя их присутствие в ней компрометирующим. В 1991 году обиженный Усама оказался в изгнании в Судане, где на двери его офиса в Хартуме красовалась латунная табличка с названием его бизнеса: «Аль-Каида».

Круг деятельности «Аль-Каиды» остался тем же, каким он был, когда бен Ладен работал на «Бюро» Аззама в Афганистане: мобилизация денежных средств, набор и тренировка добровольцев, перемещение людей и денег по всему миру и создание международной организации, предназначенной для борьбы с врагами ислама. Но в 1992 году, том самом году, когда Америка вторглась в Сомали, врагами ислама были уже не «безбожные марксисты» Советского Союза. Они давно ушли. Новым врагом стали Соединенные Штаты Америки и извечный притеснитель палестинского народа — государство Израиль.

«Аль-Каида» открыто принимала в свои ряды военачальников и кланы, сражавшиеся против американских войск в Сомали, и в 1996 году, когда бен Ладен выпустил фетву против США и затем был вынужден бежать из Восточной Африки в Афганистан, его организация стала однозначно отождествляться с террористической угрозой. Афганистан был идеальной гаванью для бен Ладена и его сторонников. Фанатичный талибский режим, державшийся на молодых студентах-теологах, воспламеняемых миссионерским рвением в своих медресе и религиозных школах, исповедовал ту разновидность пуританского исламского аскетизма, который был созвучен собственным ваххабитским взглядам бен Ладена. Здесь, в Афганистане, он получил возможность вести благочестивую, тихую и размеренную жизнь, планируя террористические акты с убитыми и ранеными в разных странах мира. В 1988 году, том самом году, когда смертники из «Аль-Каиды» начали взрывать американские посольства в Африке, он выпустил объединяющий призыв к верующим, объявив о создании Всемирного исламского фронта джихада против евреев и крестоносцев, организации, в названии которой четко обозначены ее цели. Руководствуясь идеями «Аль-Каиды» и бен Ладена, Фронт преследовал следующие цели: освободить святые места Аравии от чужеземного влияния, вытеснить евреев из Палестины и уничтожать всех, кто осмелится чинить препятствия воинам Аллаха или помогать их врагам.

Израиль, США, Запад и все мусульмане, не согласные с таким мировоззрением, были моментально взяты «Аль-Каидой» на мушку как законные мишени. Тем самым были созданы предпосылки для глобального террора и ужасов 11 сентября, и тогда же окончательно определилась линия фронта. По одну сторону стояли фанатичные воины Аллаха, объединенные исторической обидой на Запад и имеющие доступ к миллионам недовольных сторонников, неограниченным денежным средствам и мировой сети сочувствующих организаций. По другую сторону стояли «Большой сатана» и его союзники со своей сетью военных баз, глобальным капитализмом и местными коллаборационистами. Они стояли как оскорбление исламу, одновременно предлагая широкий выбор легких мишеней.

Бомба весом в полтонны, собранная арабом по имени Юсеф, 26 февраля 1993 года взорвалась под Всемирным торговым центром в Нью-Йорке (WTC), убив шестерых и ранив 1000 человек. Юсеф скрылся с места преступления. (Впоследствии он был арестован за планирование угона одновременно двенадцати американских авиалайнеров над Тихим океаном.) Этот взрыв, приуроченный к годовщине изгнания войск Саддама Хусейна из Кувейта двумя годами ранее, имел все признаки тщательно спланированной террористической атаки и почти наверняка был подготовлен иракскими агентами в США.

Массивная бомба Юсефа пробила шесть подземных этажей, но здание, возведенное по инновационному проекту архитектора Ямасаки, и тысячи находившихся в нем работников уцелели. Благодаря этому взрыву выявились слабые места WTC, которые затем были подробно прокомментированы в СМИ, особо подчеркивавших, что, если бы удар был нанесен по верхней части здания, оно бы постепенно осело и рухнуло. Атака 1993 года показала, что WTC является заманчивой мишенью, и, кроме того, она наглядно продемонстрировала, каким образом можно уничтожить башни-близнецы, этот символ Америки, капитализма и власти безбожников.

Таинственный Юсеф продемонстрировал «черновой вариант» будущей катастрофы.

В 2000 году ЦРУ знало об «Аль-Каиде» все. После атаки на военный корабль США «Коул» у берегов Йемена в июне 2000 года, в результате которой погибло семнадцать американских моряков, разведывательные агентства мира убедились, что имеют дело со слаженной, опытной и фанатичной организацией, готовой осуществлять взрывы нетрадиционными способами руками террорисгов-смертников («Коул» был атакован катером со взрывчаткой и смертниками на борту). Они также получили неопровержимое доказательство того, что их враг в совершенстве владеет техникой планирования и осуществления решительных атак на хорошо защищенные западные мишени.

Коран строго запрещает самоубийство. Интихар, или самоубийство, считается тяжким преступлением. Однако мученичество, или шахид, и акты мученической гибели за дело Аллаха не только допустимы, но и достойны похвалы. Не все мусульманские имамы с этим согласны; даже шейх Фадлалла, основатель «Хезболлы», осудил практику взрывов с использованием смертников. Однако наставник бен Ладена в Афганистане палестинец Абдулла Аззам делал особый акцент на той славе, которой можно добиться посредством мученичества. Он, в частности, писал: «Величественное здание славы может быть возведено только на черепах»; и в другом месте: «Те, кто считает, что они могут изменить действительность без кровавого жертвоприношения... не понимают нашей религии». Вообще, концепция мученичества глубоко укоренена в исламской традиции, особенно у шиитов.

«Хезболла» была первой современной исламской группировкой, начавшей проводить политику терактов с участием смертников (или мучеников). В период между 1982 и 1996 годами она вела успешную кампанию против израильтян, следуя примеру смертников из шри-ланкийской организации «Тигры освобождения Тамил-Илама», которые в свою очередь брали пример с японских летчиков-камикадзе 1945 года. В самой Палестине теракты, совершаемые смертниками, подаются как героические поступки, и семьям погибших в вознаграждение за добровольное жертвоприношение их детей достаются почет и наличные деньги. Опросы показывают, что две трети палестинцев поддерживают теракты, совершаемые смертниками. Такие теракты рассматриваются как особо эффективные, поскольку они вызывают наибольший резонанс среди израильтян (по оценкам Хамас, взрывы, совершаемые смертниками, составляют всего 1 % от всех атак на израильские мишени, но на них приходится 44% всех израильских потерь), а также как хороший способ рекламы палестинского дела.

Фанатичные молодые мусульмане, среди которых было много хорошо образованных людей (и по меньшей мере 10% молодых женщин), добровольно вызывались перенести борьбу на территорию противника, в данном случае Израиля. Западному сознанию это сложно понять, но мгновенная смерть с одновременным уничтожением врагов Аллаха в глазах многих мусульман является гарантированным пропуском в рай. Они искренно верят в это. Своим жертвенным актом они также утверждают свою истинную личность на все времена; террорист-смертник — это уже не какой-то никчемный, полуобразованный, безработный юнец, но прославленный религиозный воин, имя которого останется в веках. Для впечатлительных молодых людей, воспитанных в духе религиозного фанатизма и насквозь проникнутых этим фанатизмом, добровольная смерть за веру является завидной перспективой, сколь бы непостижимым это ни было для западного человека. Последние дни мученика проходит под пристальным надзором духовных отцов террора, помогающих ему укрепиться в этой идее. Как в случае человеческих жертвоприношений у ацтеков, последняя славная неделя «живого мученика» сопровождается пиршествами, последним — а для кого-то и первым — вкушением земных наслаждений, обожанием и угождением окружающих и записью на бумагу или на видео последнего взволнованного послания из загробной жизни. Для террорисга-смертника, попавшего в паутину публичного обязательства, нет пути назад. Он связан обязательством, и аудитория на него рассчитывает.