Трагедия сорок первого. Документы и размышления - Владимир Шерстнев

Скорее всего это и послужило последней каплей, повлекшей освобождение Жукова с поста начальника Генерального штаба.

Начальником Генерального штаба в ночь на 30 июля был назначен Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников. «Во главе всего штабного аппарата, — писал Василевский, — встал тот, кто в те месяцы мог, пожалуй, лучше, чем кто-либо, обеспечить бесперебойное и организованное его функционирование»{368}.

К этому времени Сталину была известна позиция английского правительства и отрицательное отношение Черчилля к предложениям об открытии второго фронта в Европе. Сталину была доложена полученная из лондонской резидентуры информация, которая сообщала: «Хотя английское правительство полностью осознает степень угрожаемой Англии опасности в случае поражения СССР… тем не менее все расчеты англичан базируются на неизбежности поражения Красной Армии в самом ближайшем будущем. В начале войны объединенный разведывательный комитет при военном кабинете… пришел к выводу, что Москва будет захвачена в три недели. Сейчас же они увеличивают этот срок до пяти с половиной недель, считая с первого дня кампании». Черчилль 26 июля заявил о фактической невозможности открыть второй фронт во Франции. И вот теперь ответ Черчилля и донесения разведки поставили советское руководство в критическое положение.

Было ясно, что надеяться можно и должно только на самих себя. Но сотрудничество приходилось налаживать и период недоверия, подозрительности между СССР и Западом надо было перешагнуть.

30 июля в Москву прибыл из Лондона специальный помощник президента США Гарри Гопкинс. В этот же день он был принят Сталиным. Американский посол в СССР Штейнгард сообщил в Вашингтон об этой встрече и отметил, что Гопкинс передал Сталину послание президента США Ф.Д. Рузвельта. Американский посланник на встрече заявил по поручению президента, «что тот, кто сражается против Гитлера, является правой стороной в этом конфликте, и мы намерены оказать помощь этой стороне»{369}.

Гопкинс также сообщил, что он прибыл в Москву, чтобы выяснить военные потребности России и сообщить Сталину о решении Рузвельта разблокировать замороженные советские фонды и не применять к России закона о нейтралитете.

В начале августа исполняющий обязанности государственного секретаря США Уэллес сообщил в Москву, что США готовы «оказать все осуществимое экономическое содействие с целью укрепления Советского Союза в борьбе против вооруженной агрессии».

Еще во время беседы с Гопкинсом Сталин попросил у Соединенных Штатов, учитывая тяжелейшие условия борьбы с немцами, как можно быстрее прислать зенитные орудия, винтовки, алюминий, высокооктановый бензин… Настойчиво просил самолеты, много самолетов.

И в своем сообщении президенту США о пребывании в СССР Гарри Гопкинс 1 августа 1941 г. передал: «Я уверен в этом фронте. Моральный дух населения необычайно высок. Здесь существует твердая решимость победить».

Позже в журнале «Америкэн» Гопкинс, излагая содержание бесед со Сталиным, дал ему такую характеристику:

«…Ни разу он не повторился. Он говорил так же, как стреляли его войска — метко и прямо… Иосиф Сталин знал, чего он хочет, знал, чего хочет Россия, и он полагал, что вы также это знаете… Его ответы были быстрыми, недвусмысленными, они произносились так, как будто они были обдуманы им много лет назад…

Никто не мог бы забыть образ Сталина, как он стоял, наблюдая за моим уходом, — суровая, грубоватая, решительная фигура в зеркально блестящих сапогах, плотных мешковатых брюках, в тесном френче… У него приземистая фигура… У него большие руки и такие же твердые, как его ум. Его голос резок, но он все время его сдерживает. Во всем, что он говорит, — именно та выразительность, которая нужна его словам… Он не признает пустой болтовни. Его юмор остр и проницателен…»

А известный американский журналист Р. Шервуд добавляет к сказанному Гопкинсом: «Его вера в способность русских к сопротивлению возникла главным образом под влиянием самого характера просьб Сталина, доказывавших, что он рассматривает войну с точки зрения дальнего прицела. Человек, который боится немедленного поражения, не говорил бы о первоочередности поставок алюминия».

Он (Сталин) направил еще в июле сначала в Англию, а затем в США специальную миссию во главе с генералом Ф. Голиковым, которой было поручено решение вопросов об оказании СССР военно-технической помощи. И уже 13 августа президент США Рузвельт и премьер-министр Великобритании Черчилль на встрече, известной как Атлантическая конференция, согласовали планы США и Англии в связи с создавшейся международной обстановкой после нападения Германии на Советский Союз и заверили советского руководителя: «Мы в настоящее время работаем совместно над тем, чтобы снабдить вас максимальным количеством тех материалов, в которых вы больше всего нуждаетесь. Многие суда с грузом уже покинули наши берега, другие отплывают в ближайшем будущем». Они предложили провести в Москве переговоры, чтобы ознакомиться с потребностями России, и направить с этой целью в Россию высокопоставленных представителей США и Великобритании…{370}

По решению Ставки войска Западного и Резервного фронтов должны были провести Духовщинскую и Ельнинскую наступательные операции. 5 августа маршал Тимошенко вместе с командующим Резервным фронтом генералом армии Жуковым были вызваны в Ставку для координации действий фронтов. В Генеральном.штабе решили главную роль в первой операции отвести 19-й армии И.С. Конева, во второй — 24-й армии Ракутина К. И.

Г.К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» пишет: «Сил 24-й армии для проведения контрудара было явно недостаточно. Рассчитав все необходимое для контрудара, посоветовавшись с командармом и командующими родами войск армии, мы пришли к выводу, что для дополнительного сосредоточения двух-трех дивизий и артиллерийских частей, для более глубокого изучения всей системы обороны противника и подвоза средств материально-технического обеспечения необходимо 10–12 дней. Следовательно, генеральное наступление можно провести не раньше второй половины августа. До этого времени активные действия войск не прекращать и изматывать противника, изучать его системы обороны и производить перегруппировку сил и средств для решительных действий»{371}.

12 августа в Генеральный штаб поступил доклад штаба Западного фронта о намечаемых наступательных операциях на духовщинско-смоленском и ельнинско-рославльском направлениях{372}. В докладе сообщалось, что «противник против Западного фронта перешел к обороне, противодействуя своими небольшими резервами нашему наступлению на участках Хоменко, Конева и Лукина.

К этому времени, в командование 20-й армией (с 8 августа) вступил генерал-лейтенант Лукин. Управление 16-й армии перешло в состав вновь сформированной 16-й армии, которой стал командовать К. Рокоссовский. В объединенной 20-й армии, куда вошли остатки прежней 16-й армии, управление 34-го стрелкового корпуса и 158-я стрелковая дивизия были расформированы и влиты в 127-ю стрелковую дивизию.

46 сд обращена на укомплектование 129-й сд, 233-я сд — 73-й. Во вновь сформированной 20-й армии в боевом составе насчитывалось 40500 человек, 22 легких танка, 20 бронемашин, 100 станковых пулеметов, 109 единиц артиллерии…

О ходе боевых действий на Западном фронте в полосе 20-й армии в период с 9 по 15 августа свидетельствует доклад полковника Васильева из штаба 20-й армии начальнику оперативного отдела штаба Западного фронта генерал-лейтенанту Маландину{373}.

Васильев сообщает, что «части армии для наступления развернулись на рубеже по западному берегу р. Днепр -(иск) Макеево, вые. 165,9 (иск) Ляхово, Ратчино, Пашкове, Головино, далее по восточному берегу р. Днепр — вые. 1791, Кучерово, Милеево, Васюки, Михайловка, Беловость, Казанка в следующем составе: 144, 153, 73, 161, 129-я стр. дивизии, имея в резерве 229 сд в районе Теренина, Михайловка; 127 и 152-ю стр. дивизии на второй оборонительной полосе по восточному берегу реки Упса на участке Усвятье, Каськово, Каменка…

144 и 153-я сд, имея на западном берегу р. Днепр 3–4 передовых отряда в течение 9–15 августа продвинулись на 1,5–2 км и, встречая сильное огневое сопротивление противника, закрепились на рубежах Макеево — Пнево-Митьково. Неоднократные контратаки противника… не дали возможности передовым отрядам развивать успех в западном направлении…

В целом части армии имеют крайне незначительное продвижение вперед, местами ограничивающееся топтанием на одном месте. Это объясняется прежде всего неорганизованностью самого наступления, нецелеустремленностью командиров наступающих частей, нежеланием искать фланги противника.

Отсутствие достаточно продуманного и организованного взаимодействия пехоты с артиллерией, соседями приводит к малоуспешным лобовым атакам с последующими нецелесообразными потерями в людском составе. Части и подразделения останавливаются под воздействием огня одного-двух пулеметов и двух-трех минометов. «Эти незначительные средства приостанавливают наступление целых частей» (приказ командарма-20 №0016 от 13.8.41). При появлении двух, трех танков или авиации противника части теряются и отходят без воздействия пехоты противника и его огневых средств. Пехота на поле боя не зарывается в землю, не роет себе окопов, а поэтому легко уязвима от огня артиллерии и авиации…