Накопление капитала - Роза Люксембург

К последнему вопросу подошел видимо ближе Л. Будин, который в своей блестящей критике того же самого Туган-Барановского дает следующую формулировку:

«Прибавочный продукт, производимый в капиталистических странах, за некоторыми исключениями, которые будут упомянуты ниже, тормозит ход производства не потому, что производство удачнее распределено в различных сферах или что производство хлопчатобумажных товаров превратилось в производство машин, а потому, что капиталистические страны — благодаря тому факту, что некоторые страны развились в капиталистическом отношении раньше других и что даже теперь остались не развившиеся капиталистически страны — действительно располагают целым миром, находящимся за их пределами — миром, куда они могут выбросить продукты, которые не могут быть потреблены у них самих, независимо от того, являются ли эти продукты хлопчатобумажными или железными товарами. Этим отнюдь не сказано, что переход от хлопчатобумажных товаров к железным как к руководящему продукту главных капиталистических стран является фактом, не имеющим значения. Напротив того, он имеет огромнейшее значение, но оно состоит не в том, в чем видит его Туган-Барановский. Этот факт показывает начало конца капитализма. Пока капиталистические страны вывозили товары для потребления, до тех пор в этих странах были еще надежды для капитализма. Тогда не было еще речи о том, как велика в некапиталистическом мире способность поглощать капиталистически производимые товары и насколько времени этой поглотительной способности хватит. Рост производства машин для экспорта главных капиталистических стран — рост, происходящий за счет потребительных благ, показывает, что области, стоявшие ранее в стороне от капитализма и потому служившие местом сбыта его прибавочного продукта, вовлекаются теперь в поток капитализма: он показывает, что они сами производят свои потребительные блага, потому что в них развивается свой собственный капитализм. Теперь, пока они находятся еще на первоначальной стадии своего капиталистического развития, они еще нуждаются в капиталистически произведённых машинах, но очень скоро они не будут в них нуждаться. Они будут производить собственные железные изделия точно так же, как они теперь производят хлопчатобумажные и другие товары, предназначенные для потребления. Тогда они не только перестанут быть местом сбыта прибавочного продукта подлинно капиталистических стран, напротив того: они сами будут производить прибавочный продукт, который они лишь с трудом будут в состоянии сбывать». («Die Neue Zeit», XXV. Jahrg. I. Mathematische Formeln gegen Karl Marx, стр. 604). Будин открывает здесь очень важные виды на огромные осложнения в развитии международного капитализма. В дальнейшем он в той же связи приходит логически к вопросу об империализме. Но, подводя все милитаристическое производство и систему международного экспорта капиталов в некапиталистические страны под понятие «расточительности», он в конце концов направляет острие своего анализа в неправильную сторону. Впрочем нужно установить, что Будин точно так же, как и Каутский, считает закон, по которому рост подразделения средств производства идет быстрее роста подразделения средств существования, заблуждением Туган-Барановского.

Последнее, т. е. взгляд, что производство средств потребления не зависит от потребления, является конечно вульгарно-экономическим миражем Туган-Барановского. Но так обстоит дело с тем фактом, при помощи которого он обосновывает этот ложный вывод, т. е. с тем, что рост подразделения средств производства идет быстрее, чем рост подразделения средств потребления. Этот факт совершенно бесспорен и притом не только по отношению к старым промышленным странам, но и по отношению ко всем странам, где технический прогресс овладевает производством. На этом факте покоится основной закон Маркса о тенденции нормы прибыли к понижению. Но, несмотря на это или как раз поэтому, Булгаков, Ильин и Туган-Барановский сильно ошибаются, когда они воображают, что они в этом законе раскрыли специфический характер капиталистического хозяйства, для которого производство является самоцелью, а человеческое потребление лишь побочным обстоятельством.

Рост постоянного капитала за счет переменного является лишь капиталистическим выражением общих влияний возрастающей производительности труда. Формула с > v, будучи переведена с капиталистического языка на язык общественного процесса труда, означает не более, как следующее: чем выше производительность человеческого труда, тем короче то время, в течение которого данное количество средств производства превращается в готовый продукт[248]. Это — всеобщий закон человеческого труда, он имеет силу и при всех докапиталистических формах производства и будет иметь силу в будущем при социалистическом общественном строе. Выраженный в вещественной потребительной форме совокупного общественного продукта, этот закон должен проявляться во все более возрастающем применении общественного рабочего времени на производство средств производства по сравнению с производством средств потребления. В социалистически организованном и планомерно руководимом общественном хозяйстве этот процесс должен был бы продвигаться вперед еще быстрее, чем в современном капиталистическом обществе. Во-первых, применение рациональной научной техники на широкой основе будет возможно в сельском хозяйстве только тогда, когда будут устранены рамки частной собственности на землю. Следствием этого будет могучий переворот в огромной отрасли производства. В конечном результате он приведет к колоссальному вытеснению живого труда трудом машинным и поставит на очередь технические задания самого крупного калибра — задания, для которых в настоящее время нет надлежащих условий. Во-вторых, применение машин в процессе производства вообще будет поставлено на новый экономический базис. В настоящее время машина конкурирует не с живым трудом, а лишь с оплаченной частью живого труда. Нижний предел применения машины в капиталистическом производстве дан издержками на вытесненную ею рабочую силу. Это значит, что капиталист думает о машине лишь тогда, когда издержки на ее производство — при равной производительной способности — меньше заработной платы вытесненных ею рабочих. С точки зрения общественного процесса труда, — а единственно с ним только и может считаться социалистическое общество, — машина должна конкурировать не с трудом, необходимым для содержания рабочих, а с трудом, затраченным ими. Это значит, что для общества, в котором руководящую роль играет не точка зрения барыша, а сбережение человеческого труда, применение машины считалось бы экономически выгодным уже тогда, если ее производство стоит меньше труда, чем количество сберегаемого ею живого труда. Мы не говорим уже о том, что машина во многих случаях может быть применена там, где этого требует здоровье и тому подобные соображения в интересах рабочих, хотя бы ее применением и не достигалась та минимальная граница экономии, о которой говорилось выше. Во всяком случае дистанция между экономической применимостью машины в капиталистическом и в социалистическом обществе равна по меньшей мере разнице между живым трудом и его оплаченной частью, т. е. она может быть измерена всей капиталистической прибавочной стоимостью. Отсюда следует, что с устранением интересов барыша и с введением общественной организации труда граница для применения машин сразу отодвигается на всю величину капиталистической прибавочной стоимости, ее победоносному шествию открывается огромное, необозримое поле. В этом случае стало бы ясно до очевидности, что капиталистический способ производства, вызывающий якобы крайнее развитие техники, на самом деле создает в виде лежащих в его основе интересов прибыли высокие социальные перегородки для развития техники и что уничтожение этих перегородок продвинет вперед технический прогресс с такой силой, что технические чудеса капитализма покажутся детской игрушкой по сравнению с ним.

Если перевести это на состав общественного продукта, то приходится сказать, что этот технический переворот может лишь означать, что производство средств производства в социалистическом обществе, принимая за единицу измерения рабочее время, будет расти по сравнению с производством средств потребления несравненно быстрее, чем в настоящее время. Таким образом соотношение между обоими подразделениями общественного производства — соотношение, относительно которого русские марксисты воображали, что они открыли в нем специфическое выражение греха капитализма, пренебрежение потребностями человеческого потребления, — оказывается, напротив того, точным выражением прогрессирующего завоевания природы человеческим трудом — выражением, которое ярче всего скажется тогда, когда человеческие потребности будут единственной руководящей точкой зрения в производстве. Этим самым единственное объективное доказательство «основного закона» Туган-Барановского рушится, как «основное» qui pro quo; вся его конструкция, из которой он выводит «новую теорию кризисов» вместе с теорией «диспропорциональности», сводится к своей бумажной основе — к рабски списанной у Маркса схеме расширенного воспроизводства.