Гобелены Фьонавара - Гай Кей

— Неправда, я прекрасно ее узнал. — Ему совершенно не хотелось с ней пререкаться — слишком высокие материи она затронула. — И понял ее лучше, чем понимаешь ты, жрица. Богиня действительно была там, и она действительно вмешалась в ход событий, но не ради спасения моей жизни. Ради чего-то совсем иного! А спас меня именно Морнир. И выбор был за ним. Ведь Древо Жизни принадлежит ему, Джаэль.

Впервые он увидел в ее огромных глазах искорку сомнения.

— Но, значит, она все-таки была там? Она с тобой говорила? Скажи, о чем она с тобой говорила?

— Нет, — решительно ответил Пол.

— Ты должен сказать мне. — Но теперь Джаэль уже не приказывала, не требовала. И ему казалось, что он действительно что-то должен, что-то хотел сказать ей, но усталость путала его мысли. У него просто не было сил, он настолько устал, настолько был весь выпит до капли… Выпит… Он только сейчас осознал, что страшно хочет пить.

— Ты прекрасно знаешь, — сказал он с некоторым нажимом, — что я не пил и не ел целых три дня. Неужели не найдется…

От неожиданности Джаэль так и застыла, глядя на него, потом быстро подошла к низенькому столику у дальней стены и налила ему целую чашку чуть теплого бульона. Однако он не смог принять у нее чашку — руки слушаться пока не желали — и решил, что сейчас она пошлет за кем-нибудь из своих серых помощниц, однако она, испытывая явную неловкость, присела на краешек его постели и стала кормить его сама.

Он молча пил бульон, потом устало откинулся на подушки, и она хотела уже встать, но вдруг с выражением брезгливого отвращения на лице наклонилась и рукавом своего белого одеяния отерла ему кровь с лица.

И сразу вскочила, и снова воздвиглась у его постели, царственно высокая, с пламенеющими в свете свечи волосами. И Пол, глядя на нее снизу вверх, вдруг сам смутился.

— А почему, — спросил он, — я здесь?

— Я прочитала тайные знаки.

— Ты не ожидала, что найдешь меня живым?

Она покачала головой.

— Нет, но то была уже третья ночь, и когда взошла красная луна…

Он понимающе кивнул. Потом спросил:

— Но тогда зачем же… тебе-то было беспокоиться?

Она сердито сверкнула глазами:

— Не изображай невинного младенца! Грядет война. Ты понадобишься.

У него болезненно сжалось сердце.

— Что ты имеешь в виду? Какая война?

— Ты разве не знаешь?

— В последние три дня ко мне что-то с донесениями не приходили, — раздраженно заметил он. — Что-нибудь случилось?

Должно быть, это стоило Джаэль немалых усилий, но заговорила она ровным тоном:

— Вчера взорвалась Рангат. И выпустила в небо огненную руку. Сторожевой Камень распался на куски. Ракот на свободе.

Он похолодел.

— И еще: наш король умер, — прибавила она.

— Это я знаю, — сказал он. — Я слышал колокольный звон.

И тут лицо Джаэль вдруг исказилось; какая-то невысказанная мука таилась в ее глазах.

— Есть и еще кое-что, — сказала она. — На светлых альвов напали цверги. И волки. Они устроили засаду. Их было очень много! У альвов гостила твоя подруга, Дженнифер. Мне очень жаль, но цверги захватили ее в плен и увезли на север. Точнее, ее унес на спине черный лебедь.

Вот оно что! Пол снова закрыл глаза, чувствуя, как это новое бремя наваливается на него, грозя раздавить. Видимо, от этого бремени ему уже никогда не избавиться… Стрела Бога. Копье Бога. На три ночи и навсегда — так сказал тогда король. Король умер, а Джен…

Он снова посмотрел на жрицу:

— Теперь я понимаю, почему Морнир отослал меня назад.

И Джаэль, как бы нехотя, кивнула и прошептала:

— Дважды Рожденный.

Он не понял и вопросительно посмотрел на нее.

— Так говорили когда-то, — пояснила она по-прежнему шепотом, — очень давно: «Повелителем Древа Жизни может стать только тот, кто был рожден на этот свет дважды».

Вот так, в святилище Богини, при свете свечей, Пол Шафер впервые услыхал эти слова.

— Но я его об этом не просил, — прошептал он.

Она казалась сейчас особенно красивой и удивительно похожей на пламя свечи. И так же способна была обжечь:

— Хочешь, чтобы я тебя пожалела?

Он лишь устало усмехнулся в ответ.

— Вряд ли, — сказал он, и улыбка его стала чуть шире. — А скажи, почему тебе намного легче ударить беззащитного человека, чем всего лишь вытереть кровь с его лица?

Ответила она быстро, готовой формулой, но Пол заметил в ее глазах смущение:

— Богиня иногда способна быть милостивой, но доброта ей несвойственна совсем.

— Так вот какой ты ее знаешь? — сказал он. — А что, если я расскажу тебе, что прошлой ночью она выразила по отношению ко мне столь нежное сочувствие, что просто слов нет, чтобы об этом поведать? — Джаэль молчала. — Разве мы с тобой прежде всего не люди? Просто двое людей, на плечи которых легло тяжкое бремя? Разве мы не могли бы помочь друг другу это бремя нести? Разве ты в первую очередь не Джаэль, а уж потом Верховная жрица?

— А вот тут ты ошибаешься! — прервала она его. — Я всего лишь ее жрица. И другой меня попросту не существует.

— Что ж, это очень печально.

— Что ты понимаешь, ты всего лишь мужчина! — сердито ответила Джаэль, повернулась и вышла из комнаты, и Пол был донельзя ошеломлен тем, что успел заметить в ее сверкающих очах.

Большую часть ночи Ким провалялась без сна, болезненно ощущая свое одиночество и присутствие в этой комнате второй, пустой, кровати. Даже под крышей, за закрытыми дверями и окнами бальрат, отвечая свету луны, светился так ярко, что разные предметы — ветка за окном, покачивавшаяся под дождем, ее собственные растрепанные седые волосы, незажженная свеча у кровати — отбрасывали на стену тени. Но Джен, Джен в комнате не было, и тени она не отбрасывала. И сколько Ким ни пыталась, совершенно не представляя пределов своего могущества, определить, где может быть ее подруга, сколько ни пробовала унестись мысленно в дикие просторы севера, она так и не видела там ничего, кроме тьмы.

Когда же свет камня несколько померк и превратился в крошечный красный огонек у нее на пальце, она поняла, что луна зашла, а стало быть, уже очень поздно и до рассвета осталось совсем немного. Ким устало уронила голову на подушку и стала мечтать об исполнении одного желания; она и не подозревала раньше, что такое желание может у нее возникнуть.

«Теперь твой жизненный путь навсегда связан с твоими снами» — так сказала тогда Исанна, и Ким все еще слышала эти ее слова, погружаясь в этот давно знакомый ей сон.

Теперь она узнала и это место и могла бы сказать, где лежат на земле эти разбитые каменные своды, и кто погребен под ними, кто ожидает, чтобы она его воскресила.

Но это был не он, не тот, кого она искала. Иначе все было бы слишком легко, слишком просто. Нет, та тропа была куда темнее, чем теперешняя, и тогда ей снилось, что она идет меж мертвыми. Это она теперь понимала, и это было очень печально. Впрочем, знала она и то, что Боги так отнюдь не считают. «Грехи грешивших», — раздался шепот у нее в ушах, и она узнала приснившееся ей место и почувствовала, как поднимается ветер, как он раздувает ей волосы — ее седые волосы!

Путь к великому Воину вел через могилу, где покоились кости его отца, никогда не видевшего своего сына живым.

Кто она такая, что должна знать все это?!

А потом она вдруг оказалась в очень знакомом месте, где удивляться было нечему — в той подземной комнатке, в домике Исанны, где по-прежнему сияли в шкафу Венец Лизен и кинжал Колана, где умерла ясновидящая. И не просто умерла. И Исанна была сейчас рядом с Ким, у нее в душе, ибо Ким откуда-то знала, какую книгу взять, и какую страницу открыть, и какое из заклятий, начертанных на старинном пергаменте, способно поднять из могилы мощи отца и оживить его, и заставить его произнести вслух имя сына, чтобы имя это узнал и тот, кому ведомо, где именно нужно произнести заклятие… И нигде больше не находила она мира и покоя, даже в собственной душе, и нечем ей было поделиться с другими, ибо на руке у нее светился красным камень войны. И это ей придется отныне тревожить покой мертвых, а тех, кто еще не умер, заставлять идти навстречу своей судьбе.

Да кто же она такая, что должна делать все это?!

С первыми проблесками солнца она потребовала, чтобы ее снова проводили на берег озера. Под дождем. Сопровождал ее вооруженный отряд из тридцати человек — одно из подразделений Северного гарнизона, которым до своей ссылки командовал Айлерон. Ехали они быстро. У последнего поворота тропы все еще валялись тела убитых Айлероном цвергов.

— Это он один всех положил? — с благоговением спросил ее командир отряда, когда они проезжали мимо.

— Да, — ответила она.

— И это он будет нашим королем?

— Да, — ответила она.