Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века - Александр Иванович Борозняк

В числе первых воззвание поддержали экс-президенты ФРГ Йоганнес Рау (СДПГ) и Рихард фон Вайцзеккер (ХДС), депутат бундестага от Партии демократического социализма Лотар Биски, депутат бундестага от СДПГ Гернот Эрлер, Лотар де Мезьер — бывший премьер-министр на последнем этапе существования ГДР, профессор Рейнхард Рюруп — директор фонда «Топография террора», Ютта Лимбах — бывшая председательница конституционного суда ФРГ, Ганс-Йохен Фогель (СДПГ) — руководитель объединения «Против забвения — за демократию»…

Инициатором обращения, которое газета «Süddeutsche Zeitung» назвала призывом о «нескольких евро, которые трогают до слез»[1132], была Хильде Шрамм, представлявшая в городском собрании депутатов Берлина Партию зеленых и являвшаяся вице-президентом столичного парламента. Она передала в помощь выжившим советским пленным полученную ей премию имени Мозеса Мендельсона. Для немцев фрау Шрамм — прежде всего дочь нацистского военного преступника Альберта Шпеера, искупающая грехи поколения приверженцев нацистского режима.

Выступая в марте 2005 г. по Баварскому радио, Хильде Шрамм сказала: «Эти деньги были собраны теми немецкими гражданами, которне сами не очень-то богаты». Ведущим программы был задан вопрос: «Сколько времени Вам понадобилось, чтобы Вы открыли для себя тему принудительных рабочих и военнопленных в ее социальном и благотворительном измерении?». В ответ журналист услышал: «Я могу сказать, что с тех пор, как я выросла и работала, я всегда находилась в противостоянии с нацистским прошлым… Это пронизывает всю мою жизнь… Груз преступлений прежнего поколения так тяжел, что это не поддается сознанию… Необходимо очень критично относиться к нашему нацистскому прошлому, очень критично». И — это прозвучало как обещание: «Мы будем работать дальше, я буду действовать с полной отдачей моих сил и моей энергии»[1133]. Через два месяца, в день 60-й годовщины капитуляции нацистского рейха, Хильде Шрамм заявила: «Мы — часть этого общества, и большинство из нас чересчур поздно стыдливо обратилось к тому, чтобы привлечь внимание к бывшим советским пленным. Так будем вместе делать то немногое, что мы можем»[1134].

Для профессора Клауса Майера, долгие годы являвшегося председателем «Контактов», благородная деятельность общества стала продолжением собственной биографии: «21 апреля 1945 г., во время ожесточенных боев за Берлин, я попал в советский плен. Эта дата и сопутствующие ей обстоятельства имели для моей последующей жизни огромное значение. Сегодня, по прошествии полувека, я оглядываюсь назад, теперь как историк. Предметом этого взгляда в прошлое являюсь я сам. Ко дню моего пленения я только что отметил свой семнадцатый день рождения… Плен явился для меня и моих молодых товарищей сильным шоком, ведь к подобной ситуации мы были совершенно не подготовлены. А уж о России и русских мы вообще ничего не знали… Неотъемлемая часть моих воспоминаний — это отношения с советскими людьми. Медсестра, в лютую стужу каждое утро стоявшая у ворот лагеря и освобождавшая от работы тех, у кого не было теплой одежды. Или врач-еврей в больнице, спасший жизнь не одному немцу, хотя они и пришли как враги. И, наконец, пожилая женщина, которая во время обеденного перерыва, на вокзале в Вольске, застенчиво протягивала нам соленые огурцы из своего ведра. Для нас это был настоящий пир. Позже, перед тем, как отойти, она подошла и перекрестилась перед каждым из нас. Русь-матушка, встреченная мною в эпоху позднего сталинизма, в 1946 г., на Волге. Когда сегодня, через пятьдесят лет после моего пленения, я пытаюсь подвести итоги, то обнаруживаю, что пребывание в плену повернуло всю мою жизнь совершенно в другое русло и определило мой профессиональный путь.

Пережитое в молодости в России не отпускало меня и после возвращения в Германию. У меня был выбор — вытеснить из памяти мою украденную юность и никогда более не думать о Советском Союзе или же проанализировать все пережитое и таким образом привнести некое биографическое равновесие. Я выбрал второй, неизмеримо более тяжелый путь, Как сказано вначале, на этот трудный путь я и оглядываюсь сегодня… Я завязал продолжительные контакты с русскими коллегами, прежде всего в Санкт-Петербурге. Со временем эти контакты переросли в прочную дружбу».

Призывы к солидарности были опубликованы и другими бывшими немецкими солдатами, находившимися в плену в Советском Союзе. Это была акция гражданского мужества, проникнутая гуманизмом, добром и милосердием.

Рудольф Ф.: «Я хочу выразить Вам мое глубокое уважение и радость за то, что Вы делаете для бывших советских военнопленных. Я сам вырос недалеко от лагеря военнопленных (шталаг-7а) возле города Моосбург на реке Изар. Я видел, как плохо обращались с советскими военнопленными по сравнению с пленными других держав-союзников. А в 17 лет я был солдатом полка при верховном командовании вермахта в Берлине, был ранен в последних боях за Берлин. Недалеко от Вайсензее я наткнулся на двух советских солдат: подняв свои автоматы, они закричали «Стой, камрад, стой!» С юношеской легкомысленностью я рванул в лес, петляя как заяц. Но они не выстрелили. Это было истинное чудо! Я бы многое отдал за то, чтобы с ними познакомиться».

Дитер А.: «Мой отец воевал на фронте в России в обеих мировых войнах. Я вырос между двумя войнами с его рассказами об огромной, прекрасной стране и достойных любви и уважения людях. В дни “конца света” 1945 г. в нашей деревне ночевала большая колонна советских военнопленных, которых гнали куда-то пешком. На огороженном лугу их набилось столько, что они не могли даже сесть. Из любопытства мы, дети, подкрались к ограде и услышали умоляющие голоса, тихо повторявшие на ломаном немецком: “Хлеба, пожалуйста, хлеба!”. Никогда до этого и после того я не видел таких изголодавшихся людей. Моя мать взяла весь имевшийся в доме хлеб, разрезала на куски и показала, как мы можем подкрасться еще ближе. Мы подкрались и тихонько перебросили весь хлеб через забор. На той стороне не раздалось ни звука… Мое пожертвование значительно превосходит сумму, которую я первоначально хотел пожертвовать. Я хотел сделать себе рождественский подарок. Но я рад, что этими деньгами Вы сможете кому-то по-настоящему помочь».

Вальтер Л.: «Я с большим интересом прочитал статью “Несколько евро, которые трогают до слез” о Вашей благословенной деятельности. Бывшие советские военнопленные относятся к людям, больше всех пострадавшим от фашизма. То, что благодаря Вашей работе появилась возможность хотя бы немного помочь им, наполняет меня радостью. Когда в начале января 1945 г. меня и мою мать эвакуировали из родного города, нашу повозку, на которой ехали мы с нашими немногими пожитками, сопровождал советский военнопленный. От долгой езды по лютому холоду