Одержимость - Наталия Рощина

– Я? – Седой не заметил, что говорил вслух.

– Да, ты только что так странно сказал о том, что все встанет на свои места. – Майя поднялась, ее никто не пытался удержать. Она почувствовала себя беззащитной.

– Это давняя мечта, Майя. Она вот-вот сбудется. – Седой иронично улыбнулся. – Я счастлив, что мы с тобой понимаем друг друга. Это понимание все упрощает. Ты поможешь мне, я – тебе. Ты ведь веришь мне?

Майя молчала. Верила ли она мужским обещаниям? Нет. Однажды сказала себе, что не родился тот мужчина, которому она смогла бы доверять. Это означало войну, замаскированную под приличия, физические потребности. Но когда в ее жизни появился Седой, она решила, что не все потеряно. Она нужна только как орудие возмездия. И он имеет наглость спрашивать, насколько она ему доверяет! У него нет ничего святого за душой. Есть только мечта, ради которой он пойдет на все. Он одержим ею. Только она смысл его существования.

– Месть…

– Что? – Седой допил остывший кофе.

– Месть движет миром.

– Это давно не новость.

– А как же любовь? – Майя почувствовала, что вот-вот заплачет. Все вспомнилось, сплелось в огромный клубок противоречий, несчастий. Жалость нахлынула и растопила плотину застывших надежд.

– Что с тобой? – Седой склонил голову, прищурился. – Ты не ответила на мой вопрос.

– Я не верю тебе, но сделаю все, о чем мы договаривались, – честно призналась Майя. Она не хотела юлить. Поставив локти на стол, подперла голову руками. – Я хочу домой.

– Хорошо. – Он посмотрел на часы. Половина первого. – Сейчас я вызову такси.

Когда диспетчер позвонила и сказала, что машина ждет, они вышли из гостиницы, держась за руки. Со стороны создавалось впечатление, что двое влюбленных огорчены необходимостью расставания. Майя едва держалась на ногах. Напряжение сменилось смертельной усталостью. Сев в машину, она вздохнула с облегчением. Заканчивался этот странный день. Скорее бы оказаться дома, подальше от пронизывающего взгляда Седого.

– Спасибо, милая. – Он поцеловал ей руку. – Надеюсь, я не разочаровал тебя?

– Скорее удивил.

– Вот и хорошо, но, думаю, этого больше не повторится.

– Жаль, – притворно вздохнула Майя.

– Перестань. – Седой усмехнулся. – Хотя мне чертовски приятно это слышать. А теперь к делу. Не забудь наш договор. Ты должна на несколько дней исчезнуть. Никаких звонков, ничего.

– Я помню.

– Где ты укроешься?

– У нее, конечно.

– А если он решит искать тебя там? – Седой с сомнением покачал головой. – Плохая идея.

– Напротив. Ты даже не представляешь, насколько все упростится, если он найдет меня у Маши.

– Что ты задумала?

– Тебе нужен результат? Он будет, а об остальном не беспокойся.

Она ехала домой, мечтая о том, чтобы поскорее оказаться в своей постели. Душ и сон – вот что ей было нужно сейчас. Остальное она получит немного позже. Она получит все.

– Андрон, так нельзя. Это ни на что не похоже. Что ты делаешь? – Марков наблюдал за тем, как Некрасов скатывается в бездну отчаяния. Леонид Игнатьевич хорошо приложил к этому руку и испытывал невероятное удовольствие от созерцания искренних мук Андрона. План Маркова успешно воплощался в жизнь.

– За что мне все это, дядя Леня? – Некрасова обуревали самые мрачные мысли. Он отказывался воспринимать происходящее. Все предопределено.

Ему больше незачем напрягаться, заниматься делами фирмы, планировать будущее. Какое будущее, если Карцев прямо сказал ему, что остался месяц, максимум два. Оказывается, такие истории случаются в реальной жизни. Живет себе человек, думает, что все происходящее зависит только от него. Живет в уверенности, что он – кузнец своего счастья, своего бурного настоящего, и в будущее заглядывать не страшно, потому что впереди – только радость. Но однажды все необратимо меняется. Принять перемены – смириться с неизбежностью конца.

– Все сразу навалилось. Почему? – пробормотал Некрасов.

– Ты о чем?

– Я сам виноват. Это наказание за Машу. Я не должен был поступать с ней так… – Он с надеждой посмотрел на Маркова. – Но ведь я не сделал ничего такого, за что меня нужно наказывать так беспощадно. Я хотел быть честным!

Некрасов не замечал, что противоречил самому себе. Он признавал вину, тут же отвергая ее. Он был раздавлен и не мог контролировать ситуацию. Беды росли, как снежный ком, мчавшийся с горы. Сначала пропала Майя. Он искал ее дома, на работе. В их последнюю встречу она была какой-то странной. Когда он вез ее домой, Майя твердила о расставании.

– Я не из твоей песочницы, Андрон. – Она сидела, отвернувшись к окну. Была рядом, но казалась как никогда далекой. – Рано или поздно ты придешь к этому. Не поймешь сам – друзья подскажут.

– Тебя, как видно, подруги уже просветили?

– У меня нет подруг. Они мне не нужны.

– Тогда к черту друзей, подруг! Мы сейчас не об этом. – Андрон негодовал. – Ты и я – вот что важно! Со мной никогда не происходило ничего подобного. Я с ума от тебя схожу! Я на все готов, чтобы ты была счастлива. Только скажи.

– Мне ничего не нужно.

– Неужели я чем-то обидел тебя? Я мало уделяю тебе внимания? Прости, но ты же знаешь, что работа…

– Да, да. Я все знаю. Работа прежде всего. Заметь, я ни в чем не обвиняю тебя. Я просто хочу взять небольшой тайм-аут.

– Я настолько утомил тебя?

– Дело не в тебе. – Она нежно коснулась его щеки кончиками пальцев. Андрон отреагировал мгновенно. Взял ее руку и страстно поцеловал в теплую ладонь. – Дело во мне. Я, наверное, не из тех, кто способен на глубокое чувство. Прости.

– И ты так легко говоришь об этом?

– Не драматизируй.

– Несколько дней назад мы лежали под палящим солнцем, шутили, смеялись. Мне казалось, что мы были счастливы. – Андрон разжал пальцы. – А теперь ты убиваешь меня!

– Ты слишком впечатлительный. Мне это не нравится. – Майя не заметила, как повторила слова Маркова: «На него стоит немного надавить, и от всемогущего Некрасова останется пшик. Оболочка супермена, под которой скрывается ущербное, полное комплексов существо».

– Не говори со мной так.

– Не кричи!

– А ты не глупи!

– Вот видишь, – Майя повернулась, – все идет к тому, что нам нужно отдохнуть друг от друга.

– Я люблю тебя! Выходи за меня замуж! – Чем еще он мог доказать серьезность своих намерений?

– Это истерика, Андрон. Прекрати.

В этот момент она жалела Некрасова. В ее сердце не было любви. Только жалость к красивому молодому мужчине, который не научился разбираться в людях. Он обречен. Она ли, другая ли рано или поздно исковеркает ему жизнь. Единственного искреннего человека он без сожаления оттолкнул. Тем самым Андрон лишил себя последней надежды. Майя собиралась окончательно отнять ее. Подстроить так, чтобы у Андрона не осталось сомнений: в его жизни началась беспросветная черная полоса.