Затерянные в океане - Луи Жаколио

Послав сначала в одиночку несколько крейсеров, Франция и Англия решили действовать совместно и, испросив у царствующей императрицы, путем запугивания, рескрипт, которым пираты объявлялись вне закона, — объединенными силами решили принять репрессивные меры против пиратов в Зондских водах.

И французы, и англичане, в лице офицеров и команды, относились вполне серьезно к своей задаче, и если древнее китайское Общество давно перестало грабить чужие суда, то все же в этих водах оставалось еще немало малайцев-разбойников, хозяйствовавших вблизи Зондских островов и Суматры, что и могло послужить основанием для объединения обеих эскадр.

Кроме этой цели преследования пиратов, англичане рады были воспользоваться случаем изловить в этих редко посещаемых и малознакомых водах бесчисленное множество своих дезертиров, подвизавшихся вместе с малайскими разбойниками, да, кстати, нанести на свои морские карты некоторые гидрографические пункты, весьма удобные для новых морских стоянок и торговых портов, которые бы способствовали распространению их влияния на этих бесчисленных островах, богатых самыми разнообразными продуктами. Что же касается роли французского флота в данном случае, то, помимо официальной миссии, присутствие господина де Сен-Фюрси, союзника Гроляра, на «Фридланде» в достаточной мере объясняло, что дело о беглецах из Новой Каледонии далеко еще не было окончено, и Гроляр еще не отказался от надежды довести его до конца.

II

Угрожающие объяснения. — Опять о «Регенте». — Гроляр. — На борту «Фридланда». — Ланжале появляется вновь. — «Ты! Ты!»

По прибытии на остров Иен сыщику, по приказанию Бартеса, великодушно была возвращена свобода.

— Мы, конечно, могли бы удержать вас здесь в качестве заложника, — сказал ему молодой человек, — и поставить раз навсегда в положение, лишающее вас возможности вредить нам, но подобное средство мне противно даже и по отношению к моим злейшим врагам. Итак, вы свободны! Теперь предоставляю вам самому разобраться, какого поведения посоветует вам совесть держаться по отношения к нам и что вам подскажет ваше чувство благодарности. Мы же не ставим вам никаких условий, только предупреждаем, что если вы будете продолжать травить нас, как диких зверей, и еще раз попадете в наши руки, то не рассчитывайте вторично встретить к себе такое же отношение, как теперь. Вы сами вынудите нас защищаться всеми зависящими от нас средствами!

— А между тем так нетрудно было бы покончить со всем этим! — заметил Гроляр.

— Каким образом? — спросил Бартес.

— Верните мне «Регент», и, я думаю, при таких условиях могу гарантировать вам свободу, вам и вашим друзьям, если, конечно, вы не заставите слишком много говорить о себе!

На лице молодого человека мелькнула горькая усмешка.

— Я вам положительно удивляюсь, — сказал он. — Теперь, когда вы, в сущности, являетесь нашим пленником и при желании с нашей стороны можете остаться им на неопределенное время, вы осмеливаетесь говорить с нами таким образом… Мы — не воры, и «Регент» будет сохранен в наших руках. Китайцы могут видеть в похищении этой драгоценности не что иное, как справедливую и законную репрессию после ограбления Летнего дворца императора и исчезновения скипетра династии Цин, но вы говорите в данный момент с таким же французом, как и вы, маркиз де Сен-Фюрси, и этот драгоценный алмаз, переданный господину Гастону де Ла Жонкьеру, сыну хранителя этой драгоценности, вскоре снова займет свое место в музее Лувра.

— Да, но так как это произойдет помимо меня и без моего посредства, то после такой ответственной миссии, продолжавшейся целых два года, после целого кругосветного путешествия, во все время которого я имел в своем распоряжении всех дипломатических агентов Франции, первоклассный фрегат и неограниченный кредит, вернувшись с пустыми руками, я окажусь совершенно неспособным и ни к чему не пригодным агентом в глазах своего начальства, почтившего меня таким громадным доверием, и буду выставлен за дверь префектуры, где при иных условиях, если бы мне удалось вернуть этот алмаз, меня ожидала самая блестящая будущность!

— Но, с другой стороны, Гастон де Ла Жонкьер, на которого не было возложено никакого поручения, восстановит и упрочит таким образом положение своего отца, которое без этого неминуемо должно было бы рухнуть, и заслужит себе тем более высокую личную репутацию, чем значительнее и многочисленнее были те господа агенты, все старания которых не привели ни к чему и все затраты и расходы которых не дали желанных результатов. А между моим старинным другом, никогда не изменявшим мне даже в те минуты, когда мне все в жизни изменило, и вами, нашим заклятым врагом, могу ли я колебаться хоть одну минуту? Я думаю, и сами вы не столь наивны, чтобы думать так!

— В таком случае вы вынуждаете меня не забывать о том, что моя миссия в сущности имела двоякую цель…

— А именно — вернуть драгоценный алмаз на его прежнее место и вернуть нас на каторгу в Новую Каледонию? Не так ли, господин Гроляр? Но мой совет — ни слова более об этом: если вас услышат мои товарищи, то заставят меня изменить мое решение по отношению к вам! И признайтесь, это было бы только справедливо, так как, в сущности, зачем вы явились сюда? Ведь только для того, чтобы убедиться, насколько велики наши силы, наши средства обороны, словом, явились сюда выслеживать и шпионить, и, наблюдая за Ли Вангом, обещавшим вернуть вам «Регент», добыть одновременно возможно точные данные относительно нашего убежища, чтобы при случае воспользоваться этими данными. Вы хотели одним выстрелом убить сразу трех зайцев, господин Гроляр: отнять у нас алмаз, вернуть на каторгу беглецов и дорого продать синдикату крупных негоциантов-капиталистов и иностранных судовладельцев наше Общество, крупные коммерческие дела и обороты которого мешают им спать спокойно… Все это, конечно, очень ловко задумано, господин маркиз, но вам недостает для успеха одного качества, — в вас есть, без сомнения, недюжинный талант сыщика, есть чутье и умение комбинировать, но нет необходимых деловых качеств, нет силы для выполнения ваших замыслов.

— Так, значит, вы объявляете мне войну: ведь вы бесповоротно губите меня в глазах моего начальства!

— Вы должны понять, что я, в сущности, здесь совершенно ни при чем; все последствия вашего неуспеха зависят не от меня. Хотя я имею все основания, чтобы не быть вашим доброжелателем, тем не менее, быть может, я приказал бы вручить вам «Регент», если бы между мной и вами не стоял мой дорогой друг детства, Гастон де Ла Жонкьер, для которого ваш успех был бы погибелью, и не только для него самого, но и для всей его семьи. И потому я в данном случае поступаю так, как того требует честь и право дружбы, а вовсе не думаю объявлять вам войну. Я не могу, конечно, причинить несчастье моему другу и всей его семье ради того, чтобы услужить человеку, принявшему на себя поручение травить нас и выслеживать с целью вернуть на каторгу.