Стражи волшебных миров - Владимир Геннадьевич Лавров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, сколько сейчас её телу по возрасту обычного развития? Если по виду, так уже лет 18. Она уже чуть выше меня. Похоже, она росла каждый раз, когда танцевала новую рощу.
В этот день у меня было много дел. Надо было починить ветряную мельницу, которая разболталась от непрерывного использования, надо было организовать производство баллист, которые нам заказал командующий, и ещё небольшая тысяча задач. Но сначала пришлось тащиться на сеновал, поскольку и Ва, и Ангела хотели найти там некоторые травки, а ворошить тяжёлые кипы мог только я.
В какой-то момент, наблюдая за девчонками, перебирающими траву, я почувствовал, что кто-то хватает меня за ногу. Привычка к постоянной опасности заставила сразу извернуться и выхватить меч. В следующим миг я оказался подвешенным в воздухе, а меч был выбитым из руки. Алесаний, чтоб его. Он часто проделывал такую шутку в детстве, подвешивал меня на вытянутой стальной руке и измывался, пока я хныкал и просил отпустить. Никто из братьев и сестёр никогда за меня не заступался, Консанс только хихикал и потом шёл с ним гулять дальше. А все остальные только подзадоривали. Вот и сейчас я по привычке завыл:
— Алесаний, братец, пожалуйста, не делай мне больно!
Старший брат, как всегда, только развеселился от чужой боли:
— Ой, наш Пуся — герой ножку бо-бо! А ты сделай так, как при победе над всеми теми чудищами, которых ты якобы убил! Победи меня, врушка! Победи, засранец!
И тут я подумал, что стоит последовать этому совету. Чего я тут ною, как маленький? Вспомнились умения жреца Радо. Я подтянулся и сел верхом на ставшую твердой железную руку. Было больно и неудобно, но я хотя бы не висел. Алесаний попытался ударить меня стальным кулаком, но я мягко встретил его руку своими двумя, и получился просто толчок, от которого я перегнулся на другую сторону руки.
— Тебе доставляет удовольствие издеваться над другими людьми? Твоя душа там внутри твоего подлого тела сейчас ликует от радости? Так тебе никогда не стать достойным человеком.
Алесаний попытался ударить меня снова, но я опять мягко отвёл его руку.
— Если ты распространяешь вокруг себя ненависть, то ничего, кроме ненависти, к тебе не вернётся, недоумок. Бог не любит тех, кто издевается над людьми. Так что и Бог тебе рад не будет.
— Ага, боженьке пожалуйся, засранец! — прошипел Алесаний, ожесточённо пытаясь попасть в мою голову.
— Ты зря думаешь, что я не могу ответить. Сейчас моя вторая нога упирается в твой локоть, а когда ты снимешь окаменение, я сломаю твою руку. А окаменение ты вынужден будешь снять не больше, чем через пять минут, иначе без крови ткани отомрут.
— Да я тебе всю бошку разобью!
— А ещё можно обосраться. Я же засранец, мне легко. А потом намазать твою железную голову с железными мозгами тем, что достану из штанов.
— Да? А как ты будешь это делать со сломанными руками, засранец?
— А ещё у меня есть доступ к ядам. Один укол маленькой иголочкой, который ты даже не заметишь, а потом следующие трое суток ты будешь умолять Бога забрать твою душу из этого очень болезненного тела.
На лице тупицы отразилось тяжёлое размышление. Потом он решил пойти на крайности:
— Ты ещё поугрожай мне, мелкий трус! Забью в котлету!
— Лучше отпусти его. Мне даже не надо плевать в тебя ядом. Я просто не буду в следующий раз лечить тебя, когда ты в очередной раз подцепишь что-нибудь нехорошее, — прозвучал голос Вастарабы.
— Молчи, рабыня, как только стану бароном, тебя запорют на конюшне до полусмерти!
С этим словами Алесаний закрутился и попытался стукнуть меня головой о стену. Я успел вовремя согнуться, и мы из-за потери равновесия упали на пол.
— Достаточно, — прозвучал сверху отцовский голос.
Откуда тут взялся отец? Я удивлённо взглянул наверх. Отец стоял наверху, на балках крыши, рядом с ним стоял один из стражников.
Алесаний отпустил мою ногу, и я откатился в сторону. Нога болела невероятно. Похоже, в ближайшие дни я ходить не смогу. Отец тем временем продолжал:
— Алесаний, я давал тебе много шансов исправиться. Ты провалил их все. Ты полностью провалил всё управление в городке кочевников. Ты трусливо воевал в битве и не смог поразить ни одного противника. Ты издеваешься над людьми ради удовольствия. Ты продолжил это делать с Пусей даже после того, как он напомнил тебе про Бога милосердного. В тебе нет ничего, что требуется правителю. Ни заботливости, ни сострадания к людям. Ты опасен. Ты мой первый сын, у тебя отличные способности, я вложил в тебя огромное количество времени и старался передать тебе все свои умения. Но ты полностью развалишь мое хозяйство, когда получишь наследство. Поэтому я лишаю тебя права наследования. Теперь первым наследником будет Консанс. Ты должен собраться и покинуть границы моей земли до заката. Отправляйся к Государю, попросись на офицерскую службу. У тебя неплохие способности, тебя возьмут на хорошее жалование. Надеюсь, ты изменишься с возрастом.
Губы у Алесания затряслись, он заныл:
— Отец, прости меня, пожалуйста…
— Деньги возьмёшь у ключника, сотню возьми. Разрешаю взять все доспехи и оружие. Возьми коня для битвы и лошадку для поклажи. Больше ничего не брать. Уходи.
Алесаний ушёл, хныча. Ва и Ангела подбежали, помогли мне подняться. Стоять я не мог, пришлось опираться на стену.
Подошёл отец, не глядя на меня сказал:
— Из-за твоей слабости я вынужден был выгнать старшего сына. Мы сильно ослабли. Окружающие бароны могут решить, что мы лёгкая добыча.
Я думал, что можно ответить, но так и не придумал. Похоже, ничего говорить и не стоило.
Отец ушёл.
— А меня сёстры щипали с разных сторон, сразу все. У них руки на несколько шагов могут удлиняться, невозможно предсказать, с какой стороны ущипнут. А когда я плакала, смеялись и говорили, что это они просто играют со мной, — поделилась детским воспоминанием Ангела.
— Дай я посмотрю твою ногу, — потребовала Ва.
На ветряную мельницу ехать пришлось на ослике.
* * *
Только через две недели после приезда мне удалось выбраться в село, к друзьям. Серен к этому времени наврал про наши приключения на войне столько, что даже мне было интересно послушать. А вот
