Дети Везувия. Публицистика и поэзия итальянского периода - Николай Александрович Добролюбов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тебе покорность и порядок
Отныне царствовать должны,
И сон французов будет сладок
Средь безмятежной тишины.
Мечты преступные забудут,
Все по закону станут жить:
Курить на улицах не будут[589],
Не будут громко говорить;
Людей мятежных разум узкий
Законом будет огражден;
Источник смут – язык французский —
Всем будет строго запрещен!
Разврат, везде у вас разлитый,
У нас сокроется во мрак,
И над заразою сокрытой
Не посмеется злобный враг.
Мы будем: горды, неприступны,
К вам не дойдет умов разврат:
Шпионы наши неподкупны
И полицейские не спят.
3. Ода на поход в Италию
(В начале войны)
Война! и снова лавр победный
Австрийским воинам готов!..
Я вижу, как – смущенный, бледный —
Уже трепещет строй врагов;
Готов просить себе пощады.
Готов о мире умолять…
Но австру нет иной отрады,
Как непокорных усмирять!
Неотразимо, беспощадно
Мы будем резать, бить и жечь,
В крови врагов купая жадно
Австрийский благородный меч!
Во грады будем мы врываться
По трупам сверженных врагов
И гордо станем наслаждаться
Проклятьями сирот и вдов!
Мы будем чужды состраданью!
Детей и старцев перебьем,
Возьмем мы дев на поруганье.
Что не разграбим, то сожжем.
Сожжем мы города и села,
Мы выжжем нивы и луга, —
Чтоб знала гнусная крамола,
Как поражаем мы врага!
Поникнет, как от Божья грома,
Страна всегдашних мятежей!
О, нам давно она знакома,
И мы давно знакомы ей!
Князь Виндишгрец и граф Радецкий,
Барон Гайнау, Гиулай[590] —
С отвагой истинно-немецкой
Уже ходили в этот край.
Осенены их чудной славой
И полны памятью их дел,
Мы потечем рекой кровавой
В тот ненавистный нам предел!
Ура! Австрийскую державу
Распространит австрийский меч,
И нам спокойствие и славу
Даст смертоносная картечь!
4. Две славы
(При вести о заключении мира)
Пусть лавр победный украшает
Героя славное чело, —
Но друга мира не прельщает
Войны блистательное зло.
Предсмертный крик врагов сраженных,
Вопль матерей и плач сирот,
Стон земледельцев разоренных
Он внемлет – и войну клянет.
Иная, лучшая есть слава!
Иная, громче есть хвала!
И вновь Австрийская держава
Ее теперь приобрела:
Мечты воинственные бросив,
Щадя запас народных сил,
Наш император Франц-Иосиф
Мир в Виллафранке заключил[591]!
На лицах всех сияет радость;
Ликуют села, города;
В полях, почуяв мира сладость,
Пасутся весело стада!
От груди, матерней ребенка
Теперь никто не оторвет,
И даже малого цыпленка
Никто безвинно не убьет!
За столь благие элементы
Охотно мы врагам своим
Трофей Палестро и Мадженты
И Сольферино[592] отдадим!
Воссядем мы под мирной кущей.
В восторге песни запоем
Величью Австрии цветущей
И – кружкой пива их запьем!
С австрийского Конрад Лилиеншвагер
1859
Неаполитанские стихотворения[593]
(Написанные на австрийском языке[594]Яковом Хамом и переведенные Конрадом Лилиеншвагером)
Неаполитанские дела занимают теперь первое место между всеми вопросами, увлекающими внимание Европы; можно даже сказать, что пред ними кажется ничтожным всё остальное, исключая разве нового журнала, который собирается издавать г-жа Евгения Тур[595], и новой газеты, обещаемой «Русским вестником»[596]. Но понятия наши о неаполитанских событиях очень односторонни, потому что все наши сведения приходят от врагов старого порядка, которые очевидно стараются представлять дело в свою пользу. Вот почему нам показалось необходимым представить нашим читателям несколько неаполитанских стихотворений известного австрийского поэта Якова Хама, рисующих положение дел и настроение умов совершенно не так, как обыкновенные журнальные известия. Яков Хам – прежде всего поэт; он постоянно находится под влиянием минуты и, следовательно, чужд всяких политических предубеждений. Он то хвалит упорство короля неаполитанского в режиме его отца, то превозносит его за конституцию, то ругает освободителей Италии, то предается неумеренному энтузиазму к ним, то в восторге от жестокой бомбардировки, то в настроении нежных чувств…[597] Во всех этих видимых противоречиях сказывается весьма сильно художественность его натуры и вместе с тем дается полное ручательство в его искренности. И так как литература вообще и поэзия в особенности служат выражением народной жизни, а Яков Хам – поэт австрийский, то в стихотворениях его мы можем видеть, в каком настроении находился народ австрийский в последний год и какими чувствами преисполнен он к династии Бурбонов. Не выводя никаких политических результатов из представляемых нами поэтических документов, мы не можем не обратить внимания читателей на их литературное значение: во всей современной итальянской литературе нет ничего, подходящего по благонамеренности к творениям австрийского поэта. В нынешнем году какой-то человек с итальянскою фамилией сочинил оду на именины австрийского императора, – так на это указывали с ужасом, как на нечто чудовищное! Из этого одного уже достаточно видно, как много стесняется художественность, когда разыгрываются народные страсти, и как много выигрывает она при отеческом режиме, подобном австрийскому. Надеемся, что любители литературы, даже несогласные с г. Яковом Хамом в большей части его тенденций, оправдают нас в помещении его стихотворений, уже в силу того одного, что они блистательно разрешают одну из великих литературных проблем – о чистой художественности, – разрешением которой так ревностно занималась наша критика в последние годы. Вместе с тем мы надеемся доставить читателям удовольствие и самыми звуками перевода, над которым так добросовестно потрудился г. Лилиеншвагер. Мы должны сказать откровенно: со времени патриотических творений Пушкина, Майкова и Хомякова, мы не читывали ничего столь громкого, как стихотворения г. Якова Хама в переводе Конрада Лилиеншвагера.
1. Надежды патриота
(При начале итальянских волнений)
Опять волнуются народы,
И царства вновь потрясены.
Во имя братства и свободы
Опять мечи обнажены!
Скатились тихо с горизонта
Три солнца чудной красоты[598];
Честолюбивого Пьемонта
Осуществляются мечты!
Царит в Италии измена
И
