Эйзенхауэр - Георгий Чернявский

На заключительном заседании съезда 12 июля он произнес традиционные благодарности за выдвижение и сформулировал некоторые позиции, которые намеревался отстаивать в ходе дальнейшей борьбы. Он почти не касался внешней политики. «Я знаю кое-что о ведении крестового похода, — говорил Эйзенхауэр. — Я принимаю вызов. Я возглавлю этот крестовый поход». Он провозгласил, что будет проводить программу прогрессивной политики, «почерпнутую из наших лучших республиканских традиций»{530}.

Последовали поздравления и слова одобрения от многих друзей, товарищей по воинской службе, от массы незнакомых американцев и зарубежных деятелей. Особняком стояло письмо генерала Маршалла, занимавшего пост госсекретаря. Поздравив кандидата, Маршалл пообещал, что в связи с атаками в его адрес со стороны многих республиканцев будет строго воздерживаться от каких-либо контактов с их кандидатом, чтобы не причинить вред его делу. В ответном письме Дуайт просто проигнорировал этот жест генерала-дипломата, дав понять, что высоко ценит их совместную работу и надеется на ее продолжение{531}.

Став кандидатом, Эйзенхауэр прежде всего подобрал штат сотрудников, которым мог полностью доверять и которые имели опыт и знали возможные перипетии избирательной кампании. В состав «команды» вошли Шерман Адаме — именно он за кулисами съезда добился передачи Эйзенхауэру недостающих голосов; Артур Саммерфилд, ставший национальным секретарем Республиканской партии; Джеймс Хагерти, работавший пресс-секретарем Т. Дьюи, а теперь полностью переключившийся на избирательную кампанию.

По инициативе Эйзенхауэра, которая вначале была встречена в штыки, а затем поддержана его советниками, избирательная кампания была начата на Юге. В этом регионе белая часть населения обычно поддерживала демократов — скорее по традиции, чем по реальным политическим причинам. Республиканская партия отождествлялась здесь с Севером, против которого южане боролись в Гражданской войне. Дуайт полагал, что именно здесь он должен разъяснить избирателям, что его политика будет полностью соответствовать их интересам. При этом предполагалось занять осторожную позицию по вопросам, связанным с положением чернокожих: выступать за предоставление им избирательных прав, за десегрегацию, но подчеркивать, что изменения должны проводиться медленно и осторожно, причем по инициативе штатов, а не федерального правительства.

Именно с южных штатов было решено начать поездку по стране на специальном поезде, который бы останавливался даже на самых маленьких станциях, чтобы кандидат мог пообщаться с населением.

Разумеется, в ходе кампании пришлось уделять значительное внимание внешнеполитическим вопросам. Главное изменение, которое Эйзенхауэр собирался осуществить в этой области, состояло в отказе от политики «сдерживания» СССР и переходе к курсу на освобождение стран-сателлитов. Как показало дальнейшее развитие событий, это были в основном не реальные действия, а пропагандистские лозунги. Но даже они были опасны, так как явно не способствовали ослаблению международной напряженности. Несмотря на разного рода оговорки по поводу «мирного» освобождения стран Центральной и Юго-Восточной Европы и Восточной Азии, было ясно, что такой курс, если даже считать его морально оправданным, означает вмешательство во внутренние дела других государств, что было несовместимо с международными нормами. Эйзенхауэр стал сторонником доктрины «освобождения» явно под влиянием Д.Ф. Даллеса, с которым консультировался по этому вопросу{532}. Доктрина «освобождения от коммунизма», однако, имела и чисто прикладную направленность — должна была привлечь на сторону Эйзенхауэра голоса не только консервативных избирателей, но и многочисленных беженцев из Восточной Европы.

Впервые Эйзенхауэр провозгласил свою доктрину «освобождения» 24 августа 1952 года на собрании ветеранской организации «Американский легион» в Нью-Йорке. Он говорил, что США должны использовать свои влияние и силу, чтобы помочь европейским народам «сбросить ярмо российской тирании». Он заявил, что в случае избрания его президентом немедленно проинформирует правительство СССР, что Америка «никогда не признает советскую оккупацию Восточной Европы», что помощь США порабощенным народам не прекратится, пока они не будут освобождены{533}.

Казалось, кандидат от республиканцев призывает к войне против СССР, которая теперь могла быть только атомной. Но думал он совершенно иначе. Еще в апреле в переписке с Д.Ф. Даллесом он поставил вопрос: что делать Соединенным Штатам, если в орбите советского влияния окажется какое-либо новое государство, причем это будет достигнуто политическими, а не военными средствами? «По моему мнению, — заметил он, — это тот случай, когда теория “отмщения” никуда не годится»{534}.

Уже в ходе избирательной кампании реально формировалась несколько иная политика по отношению к странам Восточной Европы, да и сами термины «освобождение», «отмщение» вскоре исчезли из риторики Эйзенхауэра и его сторонников. Даже Даллес, выступая перед репортерами, пояснял, что под «освобождением» подразумевает сосредоточение усилий на обнаружении трещин в советском блоке и постепенном их расширении, добиваясь выхода этих стран из-под решающего влияния Москвы{535}. Но даже таким поворотом риторики Даллеса Эйзенхауэр был недоволен. Он позвонил своему внешнеполитическому советнику и попросил во всех подобных случаях добавлять слова об осуществлении американских целей в советской сфере влияния «всеми возможными мирными средствами»{536}.

В ходе кампании немалые проблемы Эйзенхауэру создавало истерическое поведение сенатора Маккарти, который в любых взглядах, отличных от крайнего консерватизма, видел влияние «руки Москвы» и готовился начать «охоту за ведьмами» и в государственном аппарате, и в сфере культуры и науки, особенно в области кинематографии. Эйзенхауэру были ненавистны эскапады Маккарти, но он должен был считаться с тем, что не очень грамотный, но чересчур эмоциональный сенатор оказывал существенное влияние на общественное мнение, а точнее, на толпу, которой с помощью популярного лидера можно сравнительно легко манипулировать. А эта толпа верила Маккарти, что «ялтинское предательство», оккупация Советским Союзом Восточной Европы и, в частности, Восточной Германии, приход коммунистов к власти в Китае, создание в СССР атомного оружия — все эти беды были результатом действий грандиозной советской шпионской и агентурной сети, которая охватывает даже самую верхушку администрации США.