Зажги свечу - Мейв Бинчи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Абсолютно верно! – подтвердила Элизабет и с улыбкой подняла бокал за здоровье малышки, дерзко смахнув упавшие на глаза волосы.
* * *
Элизабет с удовольствием училась на педагогическом курсе. Она считала, что он имеет мало общего с реальной жизнью, поскольку способность быстро соображать и умение управляться с детьми и студентами куда важнее, чем общие принципы образования. Два дня в неделю она преподавала в колледже по утрам, а еще два дня – в местной начальной школе днем. Она считала, что способна написать собственный учебник, где говорилось бы, что проблема одна и та же – что с семилетними детьми, что с семнадцатилетними подростками: нужно заинтересовать их и заставить молчать. В ответ Джонни предложил распылять в классе немного эфира.
За лето Элизабет съездила в Престон дважды, и оба визита прошли в очень мрачной атмосфере. Кажется, Гарри пал духом и во всем винил себя.
– Ты же раньше был душой всего здесь. Мама всегда говорила, что с тобой невероятно весело, – в конце концов сказала ему отчаявшаяся Элизабет. – Неужели ты не можешь вернуть хоть чуточку былой жизнерадостности? Ведь прошло всего каких-то шесть или семь лет…
– Я ничего не помню, кроме того, что хотел дать Вайолет все самое лучшее, – грустно и совершенно по-детски ответил он.
– От такой любви нет никакого проку! Ты должен быть бодрым. Допустим, маме станет лучше и она сможет выйти из больницы. И куда она придет? Она не захочет вернуться домой и увидеть, что здесь все грязью заросло, а ты превратился в старый замшелый пень!
Уловка сработала. Жизнерадостность к Гарри так и не вернулась, но он стал больше похож на прежнего себя. Элизабет объяснила врачу и медсестрам, что, по ее мнению, для Гарри некоторая надежда на возвращение ситуации в нормальное русло может сработать как своеобразная терапия, и они согласились. Избегая говорить ему неправду, они подталкивали его к мысли, что мама может быть способна съездить на побывку домой.
Элизабет наблюдала, как Гарри рассказывает молчаливой, погруженной в собственные мысли Вайолет про планы на ее возвращение домой, а мама иногда похлопывает его по руке. Сотрудники больницы убрали булавку и проволоку из искусственных фиалок, просто пришив букетик к кардигану. Видимо, его так и стирали вместе с кардиганом, потому что из темно-фиолетового цветы стали бледно-лиловыми.
* * *
Джонни жутко расстроился, узнав про маму. Элизабет упомянула про нее только после третьей поездки в Престон.
– Почему ты мне ничего не сказала? Какой ужас, что тебе пришлось туда ездить! Ты ведь не сбежать собиралась. И давно рассказала все Стефану, я у него спрашивал.
– Ну, я не сказала тебе, так как не видела смысла.
Он посмотрел на нее обиженно и несколько раздраженно:
– Что за игры?
– Клянусь, я ни во что не играю! Честное слово, любовь моя! Зачем говорить тебе о грустном? Ты часто повторял мне, что не хочешь слышать про всякие мрачные события, проблемы и прочие низменные вещи, которые тебя угнетают.
– Милая, но если твоя мама, если Вайолет оказалась в психиатрической лечебнице, то это же не мелочь какая-нибудь! Почему ты не?..
– Потому что ты бы все равно ничем не смог помочь.
Элизабет посмотрела ему в глаза. Очевидно, ни в какие игры она с ним не играла. Джонни обнял ее:
– Дурашка, ты мне очень дорога. Ты ведь знаешь, что ты единственная, кого я люблю по-настоящему.
– Я тоже люблю тебя, Джонни, – улыбнулась она в ответ.
Глава 12
Однажды вечером Ниам сидела за туалетным столиком Эшлинг и примеряла бижутерию.
– А ты бы назвала свой роман с Тони Мюрреем страстным? – спросила она.
– Нет, я думаю, это скорее животное влечение, – ответила Эшлинг, продолжая читать письмо.
Ниам хихикнула:
– Нет, правда, некоторые девочки в школе сильно интересуются. Анна Барри говорит, что тут больше вопрос подходящего выбора, а не страсти.
– Господи боже, какой там подходящий выбор?! Судя по неутихающим сплетням в Килгаррете, я выбрала самый неудачный вариант.
– Маманя убила бы тебя, если бы услышала, как ты упоминаешь имя Господа всуе, – строго заметила Ниам.
Эшлинг посмотрела на сестру:
– А еще ей наверняка не понравится, что ты красишь губы. Немедленно сотри и больше не трогай мои вещи! Они мои. Я усердно работаю по много часов, чтобы позволить себе такие покупки.
– Если ты выйдешь замуж за Тони Мюррея, тебе не придется так много работать. Ты сможешь ездить в Дублин, как его маманя, и покупать там одежду и по три губные помады зараз. – (Эшлинг промолчала.) – Не понимаю, почему ты не выйдешь за него, так ведь можно упустить свой шанс. Хотя все говорят, что он влюблен в тебя больше, чем ты в него. – (Эшлинг продолжала читать письмо.) – А еще говорят, что тебе не следует уж слишком надеяться на свою удачу. Ты знаешь, что его видели с одной из девчонок семейства Грей? С той, которая училась в Англии. Когда-то у нее было лошадиное лицо, но сейчас она изменилась. Ну как там ее, Антея или Алтея. Он пил с ней кофе в гостинице. Правда-правда. Так что я подумала, мне стоит шепнуть тебе на ушко. Если вдруг у меня есть шанс стать подружкой невесты, то не хотелось бы его упустить.
Побледневшая Эшлинг подняла взгляд:
– Что? Что ты сказала?
– Ничего… – опешила Ниам. – Я не знаю, правда он с ней там был или нет, просто Анна Барри и все эти… их сестры делятся с ними сплетнями. Я уверена, они все придумали…
– Господи боже…
Ниам испугалась и соскочила со стула:
– Послушай, я же говорю, они всего лишь сплетничают. Я только повторила их дурацкие выдумки, Эшлинг, все в порядке… Разве ты не знаешь, что он по тебе с ума сходит? Эшлинг, ну же, скажи мне… ты ведь знаешь?
– Мама Элизабет… она… она попыталась убить себя и Гарри… Боже мой, какое несчастье!.. – (Ниам застыла с открытым ртом.) – Она в психиатрической лечебнице… Я не знаю, сообщила тебе маманя или нет. Иногда она не говорит тебе некоторые вещи… В общем, Гарри… он сидел и разговаривал с ней, как обычно, и она сказала, что хочет, чтобы он срезал торчащую из ее кардигана нитку перочинным ножом, а когда он достал нож из кармана, она схватила его и воткнула сначала в Гарри, а потом в себя. Боже мой, какой ужас!..
– Она его убила?..
– Нет, но ему наложили одиннадцать швов, а она
