14-я танковая дивизия. 1940-1945 - Рольф Грамс

Неудивительно, что при таких обстоятельствах «бумажная война» достигала прямо-таки гигантского размаха. И хотя вышестоящие служебные инстанции почти ежедневно издавали так называемые «приказы об экономии бумаги», тем не менее их жажду знаний невозможно было удовлетворить. Но поскольку почти вся служебная переписка служила только одной цели — снова превратить дивизию в боеспособное, по возможности полностью оснащенное соединение, в нее неминуемо включались адъютанты, делопроизводители, гаупт-фельдфебели и персонал канцелярии. Они без устали барабанили по клавишам своих пишущих машинок, печатая на терпеливой бумаге приказ за приказом, донесение за донесением и смету за сметой.

Несмотря на усталость и перенапряжение личного состава и на кратковременную передышку на фронте, нельзя было допустить снижения боеспособности дивизии. Поэтому постоянно проводилась разведка местности и подъездных путей и устраивались учебные тревоги. Кроме того, из-за передислокации штаба дивизии, конвойной роты, 14-го танкового разведывательного батальона, 13-го танкового саперного батальона и 108-го панцер-гренадерского полка освободились многие помещения, поэтому бомбежки крупных авиационных соединений противника, которым он постоянно подвергал Яссы, не могли причинить нам слишком большой вред. Между тем команды землекопов, работая несколько недель по ночам, отрыли каждую вторую позицию в полосе 376-й пехотной дивизии, а саперный батальон соорудил из подручных средств несколько временных мостов, отремонтировал и укрепил уже существующие переправы, так что теперь ими могли пользоваться и «Пантеры» 23-й танковой дивизии. Танковый полк отбуксировывал с поля боя поврежденные вражеские танки и предоставлял их в распоряжение других подразделений для тренировок или использовал их после соответствующего ремонта в качестве тягачей в трофейно-эвакуационном взводе. Зенитный дивизион использовался в основном для охраны мостов через Прут.

Командование дивизии позаботилось и об организации досуга. Военный оркестр играл в местах расквартирования отдельных подразделений, фронтовой театр дал несколько представлений. Были проведены соревнования на первенство дивизии по футболу и гандболу, которые вызвали огромный интерес среди зрителей.

Вся дивизия испытала радость и глубокое удовлетворение, когда стало известно, что ее командир генерал-майор Унрайн 26 июня 1944 года был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту, а несколько дней спустя ему было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Но, к сожалению, большинство сообщений, прозвучавших в этот период времени в сводках вермахта и появившихся во фронтовых газетах, несмотря на их завуалированную и пропагандистски окрашенную форму, были далеко не радостными. Тот, у кого были глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, мог сделать из этих сообщений вывод, что развитие событий свидетельствовало о том, что все стремительно катилось к неизбежной катастрофе. Для этого даже не нужно было особенно хорошо разбираться в географии. Так как все равно, шла ли речь об Италии, о вторжении союзников во Францию или о северном или центральном участках Восточного фронта, — повсюду противник наступал, имея подавляющее преимущество в живой силе и технике, повсюду немецкие армии были вынуждены отступать.

Фронтовой жаргон, который охотно высмеивал напыщенную и ничего не говорящую манеру выражаться, принятую в некоторых официальных сообщениях, прореагировал на это следующим образом: если раньше положение характеризовалось как «чрезвычайно серьезное, но не отчаянное», то теперь по этому поводу горько шутили: «Хотя оно безнадежное, но все-таки не отчаянное».

Правда, справедливости ради необходимо отметить, что большая часть военнослужащих дивизии не осознавала всей трагичности положения, поэтому оно рассматривалось как неприятное, но непосредственно не касающееся дивизии обстоятельство и принималось без комментариев. Все взоры были обращены на собственный участок фронта, где в данный момент — слава богу! — царило относительное затишье. Только этим можно объяснить, что покушение на Гитлера 20 июля 1944 года, после того как улеглось первое волнение, вскоре было забыто. И только так можно понять, что нигде не наблюдалось никаких последствий покушения и что обучение личного состава спокойно продолжалось с единственной целью — хорошо подготовиться к предстоящим сражениям.

Когда наконец 24 июля пришел приказ о передислокации в район города Романа, доукомплектование в общем и целом было уже завершено. Бронетанковая группа, в известной степени костяк дивизии, располагала наряду с четырьмя командирскими машинами:

35 танками Pz. IV и 20 штурмовыми орудиями 3-го батальона 36-го танкового полка;

21 бронетранспортером и несколькими автомобилями специального назначения 1-го батальона 103-го панцер-гренадерского полка и 3-й роты 13-го саперного батальона;

5 тяжелыми САУ «Хуммель» («Шмель») и 10 легкими САУ «Веспе» («Оса») 1-го дивизиона 4-го артиллерийского полка.

Правда, пока мы не могли рассчитывать на скорое прибытие 1-го батальона 36-го танкового полка, который тем временем был оснащен «Пантерами» и теперь ожидал, пока поступят необходимые колесные транспортные средства. Все остальные подразделения дивизии располагали вооружением и личным составом почти в полном соответствии с нормами военного времени. Вот только тягачей и вездеходов по-прежнему не хватало.

Из-за превосходства русских в воздухе передвижение маршем осуществлялось поэтапно и только в ночное время. Маршрут движения колонн пролегал через города Яссы, Леткани, Балтати, Таргул, Фрумос. Все прошло гладко и без существенных задержек. В районе дислокации, который раньше занимала 23-я танковая дивизия, сразу же была произведена разведка дорог и местности и установлена связь с подразделениями 1-й румынской пехотной дивизии, занимавшей позиции севернее. В течение короткого времени у нас сложились значительно лучшие отношения с местными румынскими военными и гражданскими инстанциями, чем это было по прибытии в этот район других германских соединений вследствие их неправильного поведения. Командир румынской дивизии бригадный генерал Сайдак неоднократно посещал штабы и подразделения нашей дивизии и приглашал наших офицеров к себе. В панцер-гренадерскую дивизию «Великая Румыния», которая находилась в стадии формирования, мы направили свой инструкторский состав.

В последние дни июля и в начале августа на фронте не происходило никаких значительных военных действий. Однако нельзя было не признать, что в это время русские готовились к новому наступлению. Поэтому дивизия получила приказ поддерживать постоянную готовность к выступлению. Но нам ничего не было известно о предполагаемом районе введения в бой, поэтому мы не могли принять какие-либо еще подготовительные меры. Хотя можно было предположить, что точно так же, как 23-я танковая дивизия и панцер-гренадерская дивизия «Гроссдойчланд», которые уже были отправлены, и наша, 14-я танковая дивизия, в ближайшее время будет переброшена на другой фронт. Ну а пока она оставалась, по крайней мере временно, в резерве группы армий и в непосредственном подчинении 57-го танкового корпуса генерала танковых войск Фридриха Кирхнера. По-видимому, последнее слово еще не было сказано.