Рай на краю океана - Сара Ларк

– Понедельник подойдет, – рассеянно ответил молодой человек. – Оставьте мне программу и принесите виски, односолодовое…

Некоторые мужчины, сидевшие неподалеку, закатили глаза. Односолодовое виски стоило целое состояние!

Следующие несколько часов молодой человек провел, медленно попивая виски и глядя на Куру. Девушку это не удивляло; к таким тихим поклонникам она привыкла. Но что смущало ее, так это выражение глаз наблюдателя. Он с интересом разглядывал ее лицо, волосы, платье и порхающие по клавишам пальцы, но взгляд его при этом не был сладострастным, казалось, он по-деловому оценивает ее. Иногда у нее возникало ощущение, что он хочет встать и заговорить с ней, но в последний момент отказывается от этой мысли. Неужели стесняется? Никаких признаков этого она не обнаружила. Он не краснел, когда их взгляды встречались, не пил лишнего, чтобы придать себе храбрости, не растягивал губы в глупой улыбке, когда Кура смотрела на него.

Наконец Кура решила сделать первый шаг сама. Этот человек производил впечатление заинтересованного посетителя концерта и, судя по всему, имел свой стиль. Может быть, он способен оценить более высокую музыку. И действительно, она заметила, что он открыл рот от удивления, когда она спела «Хабанеру». И теперь он сам подошел к ней.

– Браво! – тоном знатока произнес он. – Это из «Кармен», не так ли? Чудесно, просто чудесно. В прошлом году вы пели это, когда были на гастролях с ансамблем Гринвуда. Сначала я не был уверен. Но теперь… этот голос…

Казалось, мужчина был очень взволнован, и Кура почувствовала некоторую обиду. Неужели она так сильно изменилась, что посетитель концерта не узнал ее? Да еще и мужчина? Обычно она производила неизгладимое впечатление на мужчин!

Однако Кура решила списать все на макияж. На сцене все актеры сильно красились, исполняя роль Кармен, она еще и подбирала волосы, а теперь распустила их. Может быть, из-за этого парень обманулся. Как бы там ни было, она решила одарить его благожелательной улыбкой.

– Как мило, что вы помните.

Молодой человек старательно закивал.

– О да, я и имя помню. Кура Марстен, не так ли?

– Мартин, – поправила она. Молодой человек произвел на нее впечатление. Странный он… Помнит ее голос, ее имя – а лица не помнит?

– Я еще тогда понял, что у вас огромный талант! Но думал, что труппа давно уехала за море. Кстати, меня зовут Биллер, Калев Биллер. Простите, что я не сразу…

Мужчина поклонился, словно не представиться прежде, чем перекинуться парой слов, было верхом бестактности.

Кура пригляделась к нему внимательнее. Высокий, стройный, довольно симпатичный, может быть, лицо слишком бледное и невыразительное, почти по-детски невинное. Губы узкие, но красивой формы, высокие скулы, глаза – бледно-голубого цвета. Все в Калеве Биллере казалось несколько бесцветным. Но как бы там ни было, воспитан он хорошо.

Кура снова улыбнулась.

– Надеюсь, я смогу порадовать вас какой-то особенной песней? – поинтересовалась она. Может быть, он закажет односолодовое виски и ей. За двадцать процентов от пары напитков такой ценовой категории она готова стерпеть холодный чай.

– Мисс Мартин, я буду восхищен любой песней из ваших уст, – вежливо ответил Биллер. – А это что такое?

Он с интересом глядел на путорино Куры, которую она положила на пианино.

– Это одна из маорийских флейт? Я никогда еще ничего подобного не видел… Можно?

Кура кивнула, Биллер осторожно взял в руки инструмент, стал рассматривать с видом знатока.

– А вы сыграете что-нибудь на ней? – спросил он. – Я с удовольствием послушал бы, особенно этот голос духов…

– Вайруа? – улыбнулась Кура. – Это я не могу гарантировать. Обычно духи не приходят в пабы. Это ниже их достоинства.

По поводу голоса духов всегда имело смысл рассказать несколько загадочных историй. Но про себя Кура удивилась. Лишь немногие пакеха знали об особенностях этого инструмента. Похоже, этот молодой человек интересуется культурой маори.

Кура встала и сыграла простую песню, сначала высоким женским голосом инструмента. Некоторые гости зафукали. Судя по всему, большинство предпочитало слушать застольные песни, нежели музыку маори.

– Без сопроводительного пения звучит довольно-таки бледно, – словно извиняясь, пояснила Кура.

Калев усердно закивал в ответ.

– Да, я понимаю. Можно?

Он указал на стул для пианино, и Кура удивленно уступила ему место. Сразу же после этого раздалась живая сопроводительная мелодия. Кура стала аккомпанировать ему на флейте, переходя с женского голоса на мужской, а Калев отвечал ей низкими нотами. Когда они закончили, горняки зааплодировали.

– Ты, случаем, не играешь «Tin Whistle»? – поинтересовался один довольно пьяный ирландец.

Кура закатила глаза.

– Но, возможно, вы могли бы сыграть что-нибудь еще в стиле маори, – заметил Калев. – Меня ваша музыка приводит в восхищение. А этот танец, хака… Разве это изначально не был боевой танец?

Кура в нескольких словах рассказала об особенностях музыкальной культуры маори, спела подходящую песню. Судя по всему, Биллер был в восторге. А вот Пэдди Холлоуэй, наоборот, проявлял недовольство.

– Хватит уже завывать! – набросился он на Куру после трех песен. – Мужики хотят послушать что-нибудь повеселее, нытья им и от жен хватает.

Кура с сожалением переглянулась с Калевом Биллером и снова вернулась к застольным песням. Вскоре после этого молодой человек собрался уходить.

– Разрешите откланяться, – вежливо произнес он и снова отвесил Куре идеальный поклон. – Было очень волнующе слушать вас, и при случае я хотел бы повторить. Сколько вы пробудете здесь?

Кура ответила, что, судя по всему, задержится на пару недель. Биллер был очень рад.

– Тогда у нас наверняка найдется возможность помузицировать вместе, – заметил он. – Но сейчас мне действительно нужно идти, завтра рано вставать. Рудник…

Калев не договорил, насколько тесно связан с рудником, еще раз поклонился и исчез.

Кура решила расспросить о нем Пэдди. Повод вскоре нашелся, когда он поставил перед ней на пианино следующую порцию «виски».

– Горняк? – Пэдди громогласно расхохотался. – Не-ет, малышка, он с другой стороны. Его папаше Биллеру принадлежит рудник, один из двух крупнейших рудников и, пожалуй, один из старейших в этом районе. У семьи денег куры не клюют! Если ты его заарканишь, будешь богатой дамой. Однако, судя по всему, это непросто. Говорят, он не интересуется девушками.

Еще пару месяцев тому назад подобное высказывание смутило бы Куру, однако после турне с ансамблем Барристера она уже знала о разновидностях любви.

– Похоже, он интересуется музыкой, – заметила она.

Пэдди усмехнулся.

– Еще один гвоздь в гроб старика. Парень интересуется всем, что не связано с горнодобывающей промышленностью. Больше всего ему хотелось изучать медицину, но в конце концов они сошлись на геологии. Черт его знает, что это такое, но какое-то отношение к углю имеет. Штейгер говорит, что молодой Биллер понятия не имеет о добыче угля, да и делец из него никакой. А если он ставит на какую-нибудь лошадь, можно быть уверенным, что эта кляча придет последней! Скорее ад замерзнет, чем парень слезет с шеи старика.

– Но сюда, в паб, он приходит часто? – спросила Кура. Исходя из собственного опыта, она знала, что это не очень подходило человеку, который предпочитает общество мужчин. Судя по всему, мужчины быстро распознавали такие пристрастия и осыпали объект насмешками. Иногда даже возникали серьезные ссоры. Одного танцора из труппы Барристера однажды серьезно избили в пабе.

Пэдди пожал плечами.

– Время от времени забегает, делает кое-какие ставки. Причем я не знаю, по своему почину или по той простой причине, что папочка гонит из дому. Иногда они приходят вдвоем; тогда старик угощает весь кабак пивом и набивается ко всем в друзья. Но молодому, похоже, это неприятно. Когда он приходит один, то выпивает свое односолодовое виски – я всегда держу бутылку специально для него – и ни с кем не разговаривает. Странный парень. Старика Биллера даже жалко. Но, как я уже говорил, дерзай! Место миссис Биллер еще вакантно!

Кура закатила глаза. Ей нисколько не хотелось менять свою овечью ферму на Кентерберийской равнине на рудник Биллера в Греймуте. Какие бы проблемы ни были у этого Калева Биллера, Куру-маро-тини это не интересовало.

Глава 10

Отношения между Лейни и Тимом, по словам Мэтта Гавейна, большого любителя позлословить, значительно улучшились после гонок в День святой Барбары: теперь их обычное приветствие уже звучало не как «Добрый вечер, мисс Кифер» и «Добрый вечер, мистер Ламберт» – Тимоти настолько осмелел, что стал говорить «Добрый вечер, мисс Лейни», на что ему отвечали более или менее безразличной фразой «Добрый вечер, мистер Тим».